Just Let Me Love You

Вилле никогда не звонил Йонне, будучи в отъезде, а тот и сам обычно не горел желанием связаться с Вало. Зачем? Аарон не был влюбленной в него девушкой, разговаривать с которой нужно было по нескольку раз на день, заверяя, что, разумеется, Вилле про нее не забыл и тоже скучает, как без этого. Да и от того, что Инфернальный несколько раз щелкнул бы клавишами мобильного, не изменилось бы ровным счетом ничего. Они бы не оказались, словно по мановению волшебной палочки, в его квартире в Хельсинки. Йонне не посмотрел бы на него, улыбаясь нахально и невыносимо пошло. Вилле не притянул бы его к себе, зарываясь пальцами в длинные волосы - предмет зависти любой девчонки. Так что какой был смысл в телефонных звонках? Но вместе с тем Вало исправно отвечал на сообщения Илоны и несколько раз, когда был вымотан меньше, чем обычно, даже поднимал трубку, если на экране высвечивался номер девушки. Разговаривать с ней было легко и приятно. Вернее, разговаривала в основном она, но это было как раз то, что нужно Вилле на тот момент - вслушиваться в чужую болтовню, не особенно заморачиваясь с ответами, и не думать, не думать, не думать... Не думать о том, какого черта эти недели тянутся так долго. Какого черта к началу второго месяца он наконец понял, что гложет его в те моменты, когда пропадает эйфория от выступлений, когда спадает хмельной дурман, и он остается один в гостиничном номере. Наверное, лучше бы он так и не понимал. Ему не хватало Йонне. Когда эта мысль впервые мелькнула у него в голове, Вилле только посмеялся: с чего бы ему думать об Аароне? Особенно сейчас, в окружении музыки, друзей и готовых на все фанаток. Вало с легкостью нашел бы способ развлечься и без него. Однако шли дни, и его мысли раз за разом возвращались к Йонне. Поначалу Вилле был уверен, что дело в привычке. Ведь их так называемые встречи начались не больше полугода назад, и за это время им не доводилось расставаться дольше, чем на пару недель, а вот привыкнуть друг к другу они успели. Вилле малодушно надеялся, что разгадка кроется именно в этом. Именно из-за дурацкой привычки ему сейчас до одури хочется крепко стиснуть в объятиях хрупкого Аарона и шептать какую-то ересь о том, что соскучился. Вилле понимал, что даже в его голове это звучало жалко. Понимал, что врать самому себе - последнее дело. Но признать, что, кажется, Йонне значит для него немного больше, чем просто мальчик, который приходит по ночам и утром исчезает, было тяжело и почему-то страшно. Быть может, потому, что Йонне с самого начала был чем-то большим, но Вало упрямо закрывал на это глаза. Он чувствовал себя последним идиотом. Но не потому, что открещивался от этого раньше. А потому, что позволял этому чувству завладеть им сейчас. Вилле всегда любил одиночество, но теперь оно действовало на него угнетающе. Он вспоминал невесомые поцелуи Йонне, прерываемые смехом, тепло в его взгляде и грубоватую заботу и тонул в собственном сумасшествии. Потому что сейчас ему казалось, что все было зря: Сюзанны и Кристины, Ритты и Хелены. Все, что было действительно важно, - вернуться домой и застать там Йонне. Вилле боялся прийти в свою квартиру и понять, что Йонне ушел. Но еще больше он боялся того, что тот остался. Боялся посмотреть в его глаза и понять, что сошел с ума окончательно. Он не знал, что с ним происходит. Нет, он все еще не считал себя сентиментальным влюбленным идиотом. Но он был одержим. Одержим чертовым Аароном, как худшим из демонов, спрятавшимся под личину ангела, завладевшим его сознанием, будучи за сотни километров от него, ставшим навязчивой идеей. Для него был лишь один способ спастись. Исцелиться. Ощутить себя нормальным. Илона. Первые несколько дней после того, как Вилле уехал, Йонне не мог заставить себя вернуться в собственную квартиру. Не потому, что давно уже не считал ее своей - плевать он хотел на это. Но именно там его внутренние демоны отчего-то норовили выползти наружу. Кто знал, чего они боялись: то ли неоново-фиолетового сияния светильников, то ли гнетущего полумрака, от которого не спасали крохотные оконца, то ли голых, необжитых стен. И хотя Йонне не привык бежать от своих сомнений и страхов, сейчас он не хотел сталкиваться с ними лицом к лицу. Он прекрасно знал, что будут шептать ему коварные черти. Они будут шептать, что, как бы Йонне ни спорил с самим собой, он влюблен в непутевого Вало. Будут шептать, что сам Вилле плевать хотел на него. Будут шептать, что пора все это заканчивать. Рано или поздно Вало найдет девушку - ту, с которой будет все серьезно, - и тогда в его жизни просто не останется места для Йонне, его подгоревшей яичницы и ночных пьяных поцелуев. Нехотя он признавал, что все это было правдой, от и до. Но заниматься самокопанием не хотелось: это редко приводило к чему-то, кроме морального опустошения и бессильной злости. Йонне терпеть не мог чувствовать себя выпотрошенным, вывернутым наизнанку. Да и Negative не нужен был измотанный и нервный вокалист - не тогда, когда они с головой ушли в запись нового альбома и посвящали этому все свое время и силы. Именно так он и оправдывал себя, раз за разом оставаясь ночевать в квартире Вало. Йонне приходил туда, валясь с ног от усталости, падал на кровать и моментально засыпал, ненароком обнимая во сне подушку Вилле. По утрам он подолгу лежал с закрытыми глазами, все ожидая, когда проснется Вало и из ванной послышится шум льющейся воды. Йонне не сразу понимал, что к чему, и, когда он наконец вспоминал, что Инфернальный сейчас, должно быть, развлекается в одном из клубов Европы, а он, Йонне, лежит в чужой кровати и наверняка опаздывает на репетицию, проходило довольно-таки много времени. Несколько раз Йонне, махнув на все рукой, все же звонил Вилле, поддаваясь бесконтрольному желанию услышать его голос. Два раза телефон Вало был отключен, на третий - трубку взяла какая-то девушка, объяснив, что сейчас Вилле спит, но она может передать, что ему звонили. Они мило поболтали минут десять (девушка и впрямь оказалась занятной), и Йонне отключился. Просить перезвонить он не стал. Да и с тех пор больше не набирал номер Инфернального. Вскоре Йонне перестал спать по ночам. Он не снимал наушники, без конца прокручивая в плеере треки HIM, вслушиваясь в завораживающий вкрадчивый голос Вилле. Он не выпускал из рук гитару, чувствуя что-то такое, что не мог выразить в словах и мыслях, что заставляло его перебирать дрожащие струны, извлекая из них надрывные, пронзительные звуки. Он красился еще ярче обычного, чтобы никто не заметил его потемневших от бессонницы, ввалившихся глаз. Однажды утром Йонне оставил ключи от квартиры Вало в его прихожей и захлопнул за собой дверь.