Усы, лапы, хвост и посох в комплекте!

      Спустя месяц с начала обучения у Аптекаря, их посетили мама с бабушкой. Шинь Ин у которой они обучались и жили, нашла для них браслеты впитывающие излишки силы, которые шли для спонтанных сглазов и проклятий. Из-за этого и в большей части из-за начавшегося обучения, они выглядели спокойными. Да и ощущались такими. Осознавшими.       Разговор был долгим, тяжёлым и немного ранящим. Как ранят, чтобы вскрыть и вычистить загноившийся нарыв. Оздоравливающим. Друг другу было высказано много обидного, честного, того о чём молчали годами. В итоге, рыдали все. В голос. Захлебываясь слезами и соплями. Отвешивая друг другу шлепки и затычины. Крича друг на друга.       А после, умывшись и распив кувшин с наливкой подареной Эрай, родные поделились новостями. За бабушкой начал бегать внук Старейшины, получивший девятый военный ранг Лян Юшенг. Умный, сильный и очень неудачно подшутивший над нашей любимой ба. Та, ещё не носившая браслета, метко охарактеризовала нахала и пожелала ему, такому умному, обзавестись шилом в заднице. А то занудный больно — дословно. Беднягу перепады настроения так задолбали, что он пришел извиняться с большой корзинкой выпечки, шкатулкой с браслетом из нефрита и шпилькой. Нефритовой. Которой предложения руки и сердца делают. Последствия меткого словца ба сняла, не забыв беззлобно подшутить над незадачливым шутником. А после, взяла и отказалась от даров в качестве извинения, сказав, что она не меркантильна и не собирает подарки от незнакомых мужчин. Особенно, если они не в её вкусе и с таким скучным характером. Юшенга, в юности бывшего тем ещё адреналинщиком и ловеласом это страшно задело. И вот он уже две недели, через вечер, приходит к дому Шинь Инь и вытаскивает нашу ба на прогулки. А ба не очаровывается, хоть ты тресни. Смеется только, что он на деда похож, такой же бестолковый. Но гулять исправно ходит, по просьбе Шинь, пересказывая мужчине выученное за два дня, а тот терпит. Бедняга. Мама хохочет, что это любовь, а ба только кулак ей показывает.       У самой мамы всё спокойнее. Никаких ухажёров, никаких особых проблем — только учись и помогай по хозяйству. Шить вот научилась, со скоростью ручной швейной машинки, помогает разобраться молодёжи с устройством этой самой швейной машинки. Прибывшие ранее смогли воспроизвести большую часть механизмов, а с оставшимся помогала мама. В молодости именно она из-за недостатка денег на мастера, сама разбирала и ремонтировала наш старый зингер. Благо инструкции и друзья у неё тогда были хорошие. Им осталось дождаться когда Мастер Джун отольёт и склеит детали, восстановленные мамой по памяти, а после можно будет пробовать. Если получится, то мама вместе с остальными будет получать по два золотых в месяц, как один из создателей нового агрегата. Создавали машинку четверо, как и её вариации, а с мамой, принесшей с собой схемы устройства челноков, их будет уже пять. Как раз поощрительная выплата между всеми и разделится. Шинь Ин уже обратилась к Старейшине и документы готовы. Если на испытаниях всё получится — на свитке появится оттиск печати Дома Золота и схемы уйдут в народ, а создателям будут капать деньги. Авторское право тут как оказалось, всё же было и регулировалось магическими патентами. Потому и плата будет, до конца жизни изобретателя. Если дети сумеют добавить что-то в патент, улучшающее механизм, то выплата достанется и им. Мама вот, добавила и теперь сидит довольная. Два золотых в месяц, для кого-то мизерная сумма, а для неё первые заработанные деньги. Твёрдая почва под ногами. Ежегодный налог в казну города в сорок золотых (для их части города), она наполовину закрывает. Конечно, они будут оплачивать свой налог только в конце следующего года, как Перерождённые, но сам факт! Не быть обузой — главный мамин головной таракан. И честно сказать не у неё одной. За месяц удалось справиться и с вопросами жилья, еды и остального. Мама и ба прибыли с котомками за спиной — Шинь разрешила им жить с нами. Ежедневное обучение всё так же начиналось немного позже рассвета и заканчивалось с закатом, но ужинали они теперь у нас. Эрай помогла с продуктами и одеждой, как и семья её мужа, так что эту зиму наша семья переживёт. Аптекарь, которому Найлин пока помогает в мелочах: уборке в аптеке, заваривании чая для него и учеников, подаче влажных полотенец для обтирания и разминании плеч в конце тяжелого дня, платит ей один медяк в день. А она прилежно учится, зазубривая трактаты и создавая свои. Так, как удобно ей и меньше стычек с ученицами. Причина в «избранности» Найлин, которой сестра удружила договором на полное Ученичество, шарме силы, что раскрылся на годы раньше и внешности. Женщины вообще завистливые существа сами по себе, а ей не повезло учиться с потомками переселенцев из Города Истоков. Не зооморфами с их жесткой системой воспитания потомства, культом Силы и Чести, а людьми с их более гибкой моралью. Плюс Старая семья, более десяти поколений. Вот и результат — гонора у учениц было много, а личной силы в крови осталось — максимум на третий военный ранг подняться, если ума промолчать хватит. В ученичестве, в адрес новенькой — не хватало. Ведь тут была Найлин — сильная кровь, магия привкус которой колет язык и Аптекарь молчал, задумчиво оценивая. Всех троих. Самая старшая ученица только качала головой, но не вмешивалась, пресекая только порчу имущества, посоветовав закалять характер. Ведь о главенстве в семье Чжу, эти самоубийцы не знали. И о потенциальном муже жреце, с талантом к лечению. Иначе б началась полноценная война.       Но и без этого бессмысленного соперничества было тяжело. Куча запахов с непривычки сбивала с толку и вызывала мигрень, большое количество информации для заучивания и переписывания нагоняло тоску, вечерние занятия каллиграфией, после которых отнималась рука тоже не добавляли радости. Из-за чего в конце второго месяца обучения, Чжу Найлин прокляла обеих. Счастьем, великим счастьем, которое они сумеют обрести лишь утратив гордыню и пожертвовав всем что имеют ради противного им разумного. И так прокляла, что свалилась с лихорадкой на сутки. Впрочем, старый Аптекарь только усмехался в усы и прояснил ситуацию рассерженному отцу девушек. Учитывая ситуацию и нравы Города Истоков, от плетей саму Найлин спасло лишь то, что её меру наказания признал Глава семьи Ша, дед обеих. Девушкам впервые в жизни попало за попытку пожаловаться на, по их мнению, несправедливость.       В связи с этими событиями, конфликт несколько затих, перейдя в постоянный обмен оскорблениями. И то, после того, как лиса подробно разъяснила суть своего проклятья и условия его снятия, Главе Ша, наедине. Старик похмыкал, прищурился и кивнул, ухмыляясь в бороду. Попутно попытался сосватать ей своего младшего сына, но Найлин отказалась, сказав, что Договор о намерениях уже подписан и Право на Ухаживание дано. Единственному кандидату. Её отпустили спокойно, пригласив лишь заходить побеседовать время от времени.       После этого лиса аккуратно выяснила у Эрай, Шинь Ин и своей старшей золовки о семье Ша. И зареклась с ними вообще дело иметь. Эта семья даже на новоселье не явилась, уничтожив послание и ранив голубя, а потому упаси Пань Гу от таких родичей и друзей.       Зима наступила как-то внезапно. Вроде ещё вчера мокрые листья укрывали землю, а уже утром от белизны вокруг резало глаза. Несмотря на обещанные максмально минус пятнадцать — было холодно. Благо в обучении были дни, когда отпускали на полдня пораньше и удалось связать короткие тёплые шарфы, варежки и носки из овечьей шерсти. Ещё два больших тюка удалось выменять у соседки через дорогу, за благословение морозильной комнаты, благо показали как это делать. Теперь каждый день в доме распахивались двери, чтобы от кухонного жара удалось прогреть комнаты. К утру было холодновато, но жить было можно. Ещё и шерсть начала густеть по всему телу, превращая в слегка волосатых гномов. Персиковая кожица прогрессировала в короткую более ощутимую шерстку. Видимо, чтобы держать тепло. Зато ушам и хвосту на морозе было раздолье, настолько, что в помещении хвосту было жарко и прежде чем покидать аптеку, лисе приходилось сушить шерсть у печки. Аптекарь, у которого жена была зооморфийка только понимающе кивал и гонял подальше от открытого огня — палёная шерсть перебивала запах трав. Так и жили, пересекаясь только вечером за ужином и подготовке пайков на завтра, чтобы было что поесть между учёбой. Даже сестрёнку начали обучать, как следить за почтовыми и охотничьими птицами в большом птичьем доме, построенном на своём участке Ин Луном. Время понемногу переставало тянуться резиной, а руки становились крепче. Время шло.