Тринадцать жертв

Ирмелин нервно постукивала каблуком, размышляя над тем, где ещё могла бы находиться сестра. Её беспокоило самочувствие Камиллы, которую никак не получалось найти, хотя, кажется, уже под каждый камень довелось заглянуть. А время тикало, за час до обеда надо было ещё кое с кем встретиться. Сестра, конечно, важнее встречи, просто некрасиво получится, если не явится. Да, поймут, да, не осудят, и всё равно данное слово надо держать. Выгляну в окно, Ирма вздохнула. Погожие дни имели скверную привычку омрачаться, впрочем, как и непогожие. Каким бы ни был день в этом замке, заранее радоваться и расслабляться не стоило. И всё же, где сестра? Стоило лучше следить за ней, но в замке Камилла обычно что-то высматривала, выискивала, всё ещё надеясь, что способна оказать какую-нибудь помощь, тогда как Ирмелин была занята делами по хозяйству. Она понимала, что не в её силах, вопреки всем этим нелепым предсказаниям и предназначениям, что-то изменить, так лучше позаботиться о более насущных проблемах, таких как тёплая еда, чистая постель и отсутствие сантиметровых слоёв пыли на всех горизонтальных поверхностях. Даже если эти дни окажутся последними, пускай в них будет хоть что-то приятное. – Надо быть оптимистичнее, – упрекнула она себя и направилась к комнате. Всегда есть шанс, что Камилла решит туда вернуться. Что же, в этот раз удача оказалась на стороне старшей сестры. Возвращавшаяся младшенькая первая заметила Ирму и, подбежав, радостно заключила её в объятия. Ирмелин улыбнулась и обняла сестру в ответ. Немного так постояв, она растрепала Камилле волосы, мысленно отметив, что пора их постричь, и попросила отпустить уже, иначе они так до самого обеда простоят, а это пускай и заманчивая идея, но не настолько, чтобы ей последовать. – Я тебя еле отыскала, – одновременно произнесли они и рассмеялись. Камилла – потому что сестра снова слишком переживала, что стало ясно и по её словам, и по выражению лица, а Ирмелин из-за нелепости ситуации. Когда двое друг друга ищут, нередко найти становится только труднее. – И всё же, где ты была? – уточнила Ирма, отсмеявшись. – Да вот, было тут такое... – Камилла протянула сестре обруч, который взяла специально чтобы показать, а потом отдать Мейлиру, и рассказала о визите в башню. В процессе рассказа она заметила, что не выходило вспомнить, где именно находился проход в башню и как удалось его отыскать, но не стала придавать этому большого значения, добавив, что не горит желанием снова посещать это место. Почему не горит – сама не поняла, там ведь вроде как интересно было, только воспоминания какие-то неприятные. Ирмелин внимательно слушала, вертя в руках обруч. На первый взгляд – очередная старинная вещица, коих тут за века скопилось на пару-тройку магазинов антиквариата, но с другой стороны, вещь, которая принадлежала королеве, причём королеве-ведьме, могла таить в себе нечто особенное. Только обычному человеку почувствовать это всё равно не было дано. Всё равно, что попросить кого-то вроде Фрейи объяснить различия в разных фасонах юбок, либо расспросить Элеонору о наиболее эффективных способах пыток. Первая пошлёт в речке утопиться, потому что нет этих различий – всё ужасно неудобно, а вторая даже слова сказать не сможет, расплакавшись в приступе жалости ко всему живому. Услышав про Мейлира, Ирма покачала головой. Вот уж точно, наловчился так, что и не раскусишь. Она считала себя достаточно внимательной к мелочам, но призналась, что даже не подозревала о наличии у хранителя проблем с ногой. Ещё бы! В высшем обществе глаза у стервятников в разы острее, их обмануть – особое искусство, непостижимое для уроженки городка возле леса. Такому не то, что годами учатся, это с молоком матери впитывают, а закрепляя первой незамеченной каплей яда в бокале. – Это, конечно, чудесно, но ты как себя чувствуешь? – перешла старшая к более интересовавшей её теме. – Ну... – протянула Камилла, отводя взгляд. – Не очень хорошо, – всё же призналась она. – Отдам обруч и пойду отдыхать. Послезавтра же работа, надо в форме быть. Иначе от расспросов Доры не отобьюсь... А так хоть послушаю про её новую любовь, которую она наверняка на празднике встретила. Ирмелин похвалила сестру за здравомыслие, вернула украшение и попросила постараться не проспать время обеда, после чего они временно распрощались, и Ирма направилась к главной лестнице. Теперь можно было со спокойной душой повидаться с Эгилем, который наверняка уже ждал, усевшись на верхних перилах, которые словно соединяли две лестницы, при взгляде со стороны входа превращая их в одно целое. Старшая искренне не понимала, почему Ками называла его водорослью, ведь кроме цвета волос ничего общего заметить не удавалось, но если Эгиль не обижался на подобное, не возмущался, то всё ведь в порядке? Иногда, правда, казалось, что он в принципе не способен испытывать подобные эмоции, как и некоторые другие. Или выражать их. Ирма проводила с хранителем времени больше, чем многие другие обитатели замка, однако почти всегда видела его с одним и тем же выражением лица, как-то научившись при этом распознавать различные эмоции. Уставший, угрюмый и напряжённый, словно от каждого камня, от каждой щели ждал подвоха – вот каким обычно виделся хранитель. Последнее, к слову, обычно толковали иначе, принимая за насмешку, издёвку, недовольство... В общем, что угодно, кроме правды. Остановившись возле лестницы, Ирмелин оглянулась, к своему удивлению не обнаружив Эгиля. Опоздать он не мог, а вот услышать шаги и... В следующий момент хранитель подкрался к ней и поцеловал в левую щёку, обхватив за талию. Ирма улыбнулась и поцеловала его в ответ, для чего пришлось привстать на носках. – Извини, я задержалась. Никак не могла найти Ками. – Она опять неприятности искала? – устало поинтересовался Эгиль. – В этот раз она делала это не одна, а с Эрлом и Мейлиром, так что можешь так не напрягаться. – Одарив хранителя ободряющей улыбкой, Ирмелин сжала его руку. Эгиль вздохнул и покачал головой – понять и принять безрассудство ему было трудно. – К тому же, пусть лучше она их ищет днём, чем ночью, раз уж не может бездействовать. Эгиль освободил руку и, отойдя в сторону, присел на верхнюю ступеньку. Упершись локтями в колени, он запустил пальцы в волосы, прикрыл глаза. Ирмелин подошла и, придерживая юбку, опустилась рядом. – Это ведь в твоих силах: убедить её быть осторожнее, – вздохнул он, бегло глянув на Ирму. – Ты ведь знаешь, что... Она удручённо покачала головой, медленно перебирая волнистые тёмные пряди. Кажется, Эгиль снова поленился причесаться. Вот что с ним таким делать? Бегать с расчёской по всему замку? У них и так почти каждый завтрак или ужин приключалось новое «шоу». – Да. Мне ли не знать? – Опустив руки, Ирмелин уткнулась лбом в колени. В силах, в силах, да что же с того? Ни радости от этого, ни пользы. – Но я не хочу давить на неё. Поздно. Я сама в этом виновата. – Не вини себя во всём. – Я знаю. Этим не поможешь. – Я ведь не о том. Не притворяйся, что не поняла. – Не могу ничего обещать, это тяжело. Они замолчали, никому не хотелось продолжать эту тему, да и возможности не было. Ирмелин обняла хранителя и, прижавшись к груди, тихо всхлипнула. Праздник ознаменовал, что близится осень, но лучше бы она не наступала. Никогда не наступала из-за того, что время застыло.

***

Заглянуть к Мейлиру и передать обруч оказалось делом пяти минут, но у Камиллы не было никакого желания валяться в кровати, несмотря на самочувствие, поэтому до обеда она просто просидела в компании ежедневника и пледа, делала заметки о сегодняшнем дне. Рыжий цветок она пристроила на столе рядом с фиолетовым. Его бы тоже следовало показать сестре, да ведь возможность ещё будет, а по Ирмелин видно было, что она куда-то торопилась. Ками достаточно хорошо знала привычки сестры, чтобы понять, что значали эти сдерживаемые попытки оглянуться назад, беглые взгляды в окно и редкий стук каблуком. И, наверное, она даже понимала, к кому торопилась сестра, ведь её взгляды на хранителя легко было истолковать верно. Во время обеда Эрланн отсутствовал, и это можно было бы воспринять спокойно – не первый случай, только больно уж обеспокоенной и опечаленной выглядела Гленда, которая очень часто задумывалась настолько, что забывала есть. Она не реагировала даже на вопросы близняшек и очередную перепалку Фрейи и Мейлира, хотя обычно не упускала такого из внимания. Камилле это очень не понравилось, предчувствуя неладное, она, как только все начали расходиться, догнала малышку. Та застыла возле лестницы, словно не решалась идти дальше. – Гленда, – окликнула Ками, положив руку на плечо хранительнице. Та вздрогнула и обернулась. – Что случилось? Ты сама не своя. Гленда молча смотрела перед собой, словно не понимала смысла сказанных слов. – Гле-е-енд... Это как-то связано с Эрлом? – А?.. А, д-да, – всё же откликнулась она, снова вздрогнув. – Да. Брат... С ним разное бывало, н-но... – Хранительница подалась вперёд и схватила Камиллу за руки, с испугом посмотрев ей в глаза. – Понимаешь, я ещё не видела его таким. Не понимаю, что случилось, но на нём просто лица нет. Я... Я не понимаю, что могло произойти, всё ведь было нормально в последние дни. И он... Он н-ничего не хочет говорить. В комнате сидит, мертвее кукол своих выглядит. – Руки Гленды дрожали, а говорила она быстро и сбивчиво, как утопающая ртом захватывая воздух. Беспокойство малышки передалось Ками. Она вспомнила, что после посещения башни Эрланн действительно выглядел немного странно, но не придала этому большого значения, а потом, после разговора с Мейлиром, этот момент и вовсе забылся. Теперь стало ясно, что нужно разбираться, что надо растормошить Мастера. Держа хранительницу за руку, Камилла поспешила в его комнату. Притормозив ненадолго возле входа, девушка резко распахнула дверь. Мертвецкую тишину в комнате разбавляло только тиканье часов на полке над камином, Эрланн, безвольно свесив руки, сидел на диване и с отрешённостью мраморной статуи смотрел перед собой. Стоило отметить, что статуя эта была в своём натуральном состоянии и в принципе не старалась ожить, потому что даже не моргала. Камилла, вздохнув, подошла и помахала перед глазами рукой, на что, конечно, не получила никакой реакции. – Вот же, и ведь он живой труп, его даже бить сейчас бесполезно – не почувствует, – проворчала она, скрестив руки на груди. – Кажется, ты заразилась от Фрейи, – сдавленно хихикнула Гленда, пытаясь не смотреть брату в глаза. – Нет-нет, просто, ну... Я не знаю, чем ещё в чувства приводить! По щекам можно шлёпать, можно облить, с дивана спихнуть... Но ведь это всё не имеет значения, если он на внешний мир не реагирует и не чувствует ничего. Говорить с ним тем более бесполезно – я уверена, ты это уже делала. – Камилла недовольно фыркнула и плюхнулась на диван. – Есть, конечно, ещё один прекрасный вариант, но, первое – это банально, просто жуть как, а второе – я всё равно сомневаюсь в эффективности. – Ты это о?.. – Гленда коснулась пальцами губ, на что получила утвердительный кивок. Банально или нет, а что-то всё равно надо было делать. Посмотрев на руку, Ками покрутила на пальце кольцо, словно удостоверилась, хорошо ли оно сидит. Конечно, хорошо. Не спадает, но и снимается просто, чтоб эту магию с её трюками. Можно было попробовать пригрозить Эрланну, что если не перестанет изображать статую, то она снимет кольцо, либо в окно выйдет, что, в целом, приведёт к одному результату. Да только услышит ли? Поверит ли? Умирать на самом деле не хотелось. Это была бы самая глупая смерть жертвы. Посмотрев на хранительницу, Камилла подняла указательный палец, словив более дельную мысль. – Слушай, но ведь если мы не можем достучаться обычным способом, то можно использовать ваши умения. Мы могли бы позвать Фрейю, чтобы она приказала ему «ожить». Либо, если он действительно чем-то выбит из колеи до такой степени, то можно попытаться воздействовать твоей силой. – Я думаю... – Гленда поджала губы и склонила голову к плечу. – Моё воздействие будет более «щадящим», чем у Фрейи, к тому же, она сейчас ещё на взводе, так что может и дел натворить... В общем, я попробую. Малышка кивнула и подошла к брату, всё так же отводя взгляд. Бояться нехорошо, но ничего не удавалось с собой поделать. Страшно было не только потому, что родной человек выглядел сейчас ещё более чужим, чем обычно, но и потому, что страшно было за него. Что случилось? Почему? Что это за новый груз, оказавшийся столь тяжёлым? Задаваясь этими вопросами, Гленда, подойдя со спины, положила руки на голову Эрланну, кончиками пальцев едва касаясь оснований рогов. Ярко-зелёные глаза засветились изнутри золотистым цветом, но хранительница почти тут же прикрыла их, чтобы легче было сосредоточиться. Казалось, что всё пространство вокруг пронзили тонкие золотые нити, змейками света устремившиеся к дивану и сидевшему на нём Эрлу. Это завораживало, магия Гленды была очень красивой, а ведь, по сути, источники способностей всех хранителей были на самом деле частями одного целого. С трудом верилось, что разделение этого целого могло привести к таким разным результатам, но поверить приходилось. Верить и не понимать – вот и всё, что оставалось очарованной происходящим Камилле. Её саму, как сидевшую поблизости, охватило странное воодушевление, захлестнула волна веры в светлое будущее, в то, что пока они в состоянии искать выход, он есть. Его просто не могло не быть. Вот только почему взгляд Эрланна всё ещё такой пустой и потерянный? Вспышка возмущения не дала усидеть на месте. Отбросив логическое мышление, что кричало о неразумности и бессмысленности действий, Камилла подалась вперёд, обняла Эрла и поцеловала, уверенно коснувшись холодных мёртвых губ. В тот момент не хотелось сомневаться, не хотелось взвешивать все «за» и «против» и задаваться всякими «а что, если». Хотелось действовать, а как – уже детали. Сколько времени длился поцелуй? Никто не считал, но почувствовав резкий вздох, Камилла отпрянула, открыв глаза, и встретилась с недоумённым взглядом Эрла, на колени к которому она незаметно для самой себя успела перебраться и теперь не горела желанием слезать. Гленда стояла рядом и тихо посмеивалась над реакцией брата, прикрыв рот ладошкой. – Что-то не так? – с самым невозмутимым видом поинтересовалась Ками, держа руки не плечах у Эрланна. – Эм... Ками, что ты делаешь? – Мне кажется, тут пояснения не очень-то и нужны... Или ты правда не знаешь? – Она соскочила на пол и потянулась. Захотелось поскорее покинуть эту комнату, так как она всё же была мрачновата и не сочеталась с поднятым настроением. – Нет, это я как раз понял, но зачем ты это сделала? – уточнил Эрл, разминая конечности, которые затекли от долгого пребывания в одном положении. – Просто захотелось, – пожала плечами Камилла, а после всплеснула руками. – Так, всё, все в сад, все в сад, я не хочу продолжать беседу в этом месте. Оно плохо на тебя влияет! Не без помощи Гленды, Эрланна удалось заставить подняться с дивана и потащить на улицу. По пути всё же убедили, что рассказать придётся, вопреки всем «но», «не», «зачем» и «лучше не стоит». Особенно раздражало последнее, ведь отчего-отчего, а от умалчивания точно никому не станет лучше, а кое-кто снова впадёт в пугающее невольных свидетелей состояние. Они решили разместиться в беседке, хранительница по обыкновению устроилась не на скамейке, а на стенке, свесив ноги наружу, а Камилла примостилась возле Эрла, заключив его ладони в свои. Он молчал некоторое время, хмурился, взглядом обводил местность, но избегал смотреть на девушек. Он напоминал человека, который собирался сказать плохую новость, но до последнего оттягивал этот момент, что только усиливало волнение окружающих. Наконец, вздохнув, он заговорил, всё ещё отводя взгляд. Сначала Эрланн рассказал о башне, чтобы хоть немного ввести в курс дела сестру, ведь нельзя так сходу начать рассказ о месте, которого не видно. Или это был ещё один способ оттянуть неизбежное признание? Рассказ был очень неспешным, как будто каждое слово приходилось выжимать из себя, вытягивать тисками. Ками чувствовала, как нервно сжимались то и дело холодные пальцы, но Эрл продолжал говорить. Он рассказал о найденных на месте книгах, которые, конечно, все просмотреть не удалось, но даже имевшегося хватило, чтобы понять, что так или иначе они имели связь с проклятием. Видимо, тот, кто обитал в башне, уделял этому особенно много внимания. Помимо прочего, удалось найти нечто вроде записной книжки, где содержались выписки из разных книг. Некоторые даже удалось узнать: они находились на третьем ярусе в библиотеке. Рядом с выписками иногда встречались пометки, комментарии, уточнения или отсылки к каким-то книгам или, что странно, к картам. Не к тем, что помогали на местности ориентироваться, а использовались при гадании. – И вот... – голос у Эрла дрогнул, заставляя сделать очередную паузу. – Во всём этом, в самом конце, как итог, было написано, как можно избавиться от проклятья. Да, это действительно реально, но... Дело в том, что обязательной частью будет... – Он замолчал, уставившись в одну точку, и взялся за шею, растирая ту. – Что за часть? – спросила Камилла, когда поняла, что молчание явно затянулось. Ей самой уже было не по себе от этих недомолвок. – Понимаете, чтобы снять проклятье, надо воссоздать сферу. Так устроены эти чары, причём полученных мною знаний хватает для того, чтобы убедиться в истинности написанного. В том, что не так много способов, потому что с сильным колдовством почти всегда так. Это скорее исключение, чем правило, что чем сложнее колдовство, тем больше способов его распутать. – Но что в этом такого? Что с того, что надо воссоздать сферу? – подала голос Гленда, тоже перебравшаяся на скамейку. – То, что надо получить осколки. Получить пока... Пока хранитель осколка ещё жив. Т-то есть... В целом... Его надо из ещё бьющегося сердца... Вырвать. – Последнее слово было сказано очень тихо, но его было легко разобрать в повисшей тишине. Девушки и так поняли, к чему вёл Эрланн, но надежда, глупая надежда на то, что они ошиблись, сохранялась до последнего момента. До последнего слова, что подобно гильотине отсекло надежде голову. Вырвать – убить. Уже ведь ни для кого не секрет, что хранитель не сможет жить без осколка, что его удаление, каким бы ни был способ, приведёт к одному результату. К смерти. И что же это получалось? Ничего не изменится от того, будут они поддаваться ведьме или решат ей противостоять, разница лишь в том, что убивать будет либо она, либо они сами. Да разве у кого-то поднимется рука? Никто не мог похвастаться подобной решительностью и бесчеловечностью.