Зарисовки по «Сверхъестественному»

      Ноги подкашиваются, и Сэм падает на холодные каменные ступени. Сил держаться уже не осталось, но это и не нужно.       Он дошел. Добрался.       Теперь можно закрыть глаза и позволить тьме поглотить тебя.       Ведь рядом брат.       Когда Сэм буквально ввалился в холл, держась за шею и хрипло выкрикнув «Некромант!», Дин на мгновение растерялся. Всего лишь на мгновение — слишком неожиданно пришла очередная беда.       Очередная.       Сэмми снова пострадал. А он снова не уберег его.       Хотя кто мог знать? Брат отошел всего на несколько минут, чтобы найти этот чертов колдовской фолиант — дьявол бы его побрал!       И почему он отпустил его одного? Почему не пошел с ним? Неужели вся та мерзость, что происходит с ними, ничему его так и не научила?       Беречь Сэмми. Не спускать с него глаз.       А он снова подвел брата. Просто не подумал, что с ним может что-то произойти. Как тогда, когда на Сэма в детстве напала штрига — а он отлучился, чтобы поиграть. Когда он отвлекся на полицейских, а брат боролся с Мэри — с кровью из глаз, не держась на ногах. Когда…       Снова это когда. Снова.       Много было их. И каждое огненным отпечатком выжжено в сердце. Не забытое. Не оставляющее в покое.       Яд медленно расползается вокруг пораженного участка, фиолетовым цветком распускаясь на пугающе бледной коже.       Сэм сейчас очень похож на мертвеца — и Дину есть с чем сравнивать.       Брат в его объятиях, в спину которого вонзился нож Джейка.       Брат, лежащий на кровати, чья грудь изрешечена пулями двух бандитов.       Брат в луже крови, только что убитый Анной.       Они ненормальны уже очень давно. Быть может, даже с рождения.       Кто еще видел смерть близкого тебе человека столько чертовых раз?       Кто еще столько раз зашивал раны в своем сердце, не зная, выдержит оно очередного раза или разорвется?       Сэм тяжело дышит. Хрипло, медленно, угасающе.       Голова безвольно лежит на ступенях, волосы разметались. Как всегда во сне — Дин еще постоянно шутит, что его брат похож на девчонку.       И пошутит еще не раз. Много-много раз, пока Сэм не нахмурится и не скажет, что его брат идиот.       Но не сейчас.       — Давай, поднимайся, — приказывает Дин, приподнимая брата и силясь придать ему сидячее положение.       Бессильное проявление власти — ведь он старший, он имеет право указывать. Несносному младшему, что вечно не слушается. Что вечно упрямится и стоит на своем, раздражая.       Как сейчас.       И пусть Сэм сейчас не силах даже открыть глаза — Дину гораздо спокойнее, когда он понимает, что может сделать хоть что-то.       Какая разница — лежа или сидя будет умирать Сэм?       Есть ли какой-то смысл в его действиях?       Дин не думает об этом. Он просто делает — ведь только так можно избавиться от нарастающей паники.       Сэм умирает. Умирает по-настоящему, так, что внутри все так знакомо, так опустошающе замирает.       Сердце знает, какого это — терять брата.       Стоять рядом с его телом, шепча ненужные слова извинения.       Жить целый год, пока он мучается в дьяволовой клетке.       Сердце знает, как трудно собрать потом себя, сшить, склеить. Стать подобием того, кем ты был.       И как трудно потом смотреть на эту улыбку, вспоминая все то, что придется пережить, если ее не будет.       Сердце знает все это, храня в себе пепел сожженных и похороненных чувств, что Дин так старательно давит в себе.       И поэтому когда голем не спеша приближается к нему, волоча по лестнице колдуна, Дин не говорит ничего против.       Когда мужчина больно бьется головой о ступени.       Когда голем сворачивает ему голову.       Когда колдун мешком мертвых костей падает на пол.       Дин ничего не говорит, потому, что слышит судорожный вздох позади себя.       Брат снова жив. Снова рядом.       Конечно, они оба когда-нибудь умрут. Рано или поздно. В драке. В битве. По вине слепого случая.       Когда-нибудь.       Но не сейчас.