Зарисовки по «Сверхъестественному»

      Перед глазами все плывет. Знакомое чувство.       Уже не первый раз нечисть пытается напиться крови младшего Винчестера.       Чувствует, наверное, примесь чего-то своего. Родного. Знакомого.       Примесь демонской крови.       Комната мерцает перед глазами, в теле — легкость. Такая, что, кажется, не удерживай его веревки, так упал бы.       Сколько литров они уже выкачали из него?       Сэм морщится, неловко повернувшись. Головокружение тут же становится сильнее, таким, что приходится прикусывать изнутри щеку, лишь бы не потерять сознание.       Чертовы вампиры.       Где-то рядом лежит брат. Дина только что отшвырнул к стенке очередной кровосос, но что с братом — неизвестно.       Сэм этого не видит, так как движущаяся по своей воле комната не дает шанса сконцентрироваться на чем-то одном.       Вдох. Выдох.       Нужно лишь продержаться.       Еще немного продержаться.       Когда пут, что связывают Сэма, наконец, касаются руки брата, охотник резко поднимает голову, отчего цветные пятна перед глазами начинают плясать еще безумней.       — Дин… — хрипит он, вкладывая в эти слова остатки тех сил, что еще плещутся в нем.       Ему нужно сказать. Ему нужно всего лишь сказать — пока он может, пока брат слышит, пока…       — Да, я знаю, ты бы не стал меня спасать.       Сэм знает, какого это — чувствовать удар сзади. Нож в спине, что поворачивается в твоем теле, отдаваясь болью. Безумной болью. Нож от того, от кого его не ожидал. Совсем.       И теперь он чувствует это снова. На этот раз от брата.       — Нет. Джоди…       Это единственно верное, что он может сделать сейчас. Сделать вид, что ничего не было.       И, тяжело опираясь на брата, медленно, неровными шагами Сэм выбирается из комнаты.       Дин, прикончив очередного вампира, бросается к брату.       «Этот пуст».       И полная крови банка стоит на полу. Красное на грязно-сером.       Несколько секунд — чтобы оценить обстановку. Чтобы убедиться, что Сэмми жив.       Дин чувствует, как с глаз постепенно спадает кровавая пелена. Как перестает дрожать рука — метка уже насытилась.       Но все равно все вокруг кажется зыбким. Нереальным. Очень хрупким — кажется, еще секунда, и он сорвется.       — Дин… — шелестит брат, смотря на него мутным взглядом.       «Потрепали тебя, братишка, ох, потрепали».       — Да, я знаю, ты бы не стал меня спасать.       Слова слетают с губ, прежде чем Дин успевает сообразить.       Он видит, как дернулся Сэмми. Как будто его ударили.       — Нет. Джоди…       Промолчал. Сделал вид, как будто ничего и не было.       И Дин сделал то же самое.       Это единственно верное, что он может сделать сейчас.       И, помогая брату идти и чувствуя на себе весь его вес, Дин аккуратно покидает комнату.       Я знаю, ты бы не стал меня спасать.       Один произнес это в минуту, когда слишком устал носить маску равнодушия.       Когда боль, что сжигает изнутри, все-таки прорвалась.       Когда он признался в том, что лежит камнем на душе с того самого дня, когда брат практически отрекся от него.       Его брат. Его Сэмми.       Второй услышал это тогда, когда был меньше всего готов к этому.       Когда в очередной раз попал в беду, а старший его выручал.       Когда принцип «жить так, как будто мы не братья», наконец, начал хоть как-то работать.       Когда он думал, что брат его понял.       Его брат. Его Дин.       И одна мысль билась в голове обоих братьев, разделенных стеной.       Разделенных комнатами.       Разделенных тем, что, казалось, уже никак не исправить.       Я знаю, ты бы не стал меня спасать.