Чертёнок для Варии

      Ночной лес, пусть и в Италии, остаётся ночным лесом, даже если днём сквозь него можно смотреть насквозь, а густого подлеска, в котором запутается и взрослый, нет, и не предвидится. Тсуна бесстрашно шагал вперёд, полностью отдавшись своему предчувствию, даже не включая прихваченный «шахтёрский» фонарик, привезённый с одной из миссий Бельфегором специально для него. Больше всего это напоминало игру «тепло-холодно», поэтому порой приходилось останавливаться и, вертясь на месте, вслушиваться в свои ощущения.       Конечно, это было не так-то просто, но мальчик утешал себя тем, что он меньше Люка, поэтому у него получается медленнее. Но ведь получалось же!       Устав, ребёнок забился в примеченную пещерку под корнями, пожалуй, самого старого и корявого дерева на всей Сицилии. Свернувшись клубочком на сухой листве, надёжно укрытый от ветра растущей вокруг его убежища травой, Тсуна мирно спал, даже не подозревая, какая буря поднимется завтра после полудня, когда станет абсолютно ясно, что воспитанник исчез из особняка…       Утром, с трудом продрав глаза, мальчик, не выбираясь из своего убежища, позавтракал прихваченным с собой яблоком. Выйдя на улицу, малыш поёжился, оглядываясь по сторонам. Между тёмными корявыми стволами висела кисея тумана, всё было мокрым, в крупных каплях воды, а воздух пах мокрыми листьями, травой и чем-то свежим.       — Ого, ничего себе, какой ливень прошёл…— пробормотал мальчишка.       Встряхнувшись, чтобы прогнать остатки сна, и приведя свою одежду в относительный порядок, Тсунаёши храбро ринулся туда, куда звали его ощущения.       А тем временем в Замке Варии, принц Бельфегор с недоумением смотрел на пришедшего позвать его на завтрак рядового – в то, что маленький воспитанник согласился кому-то отдать эту честь, верилось с трудом…       — Так, где мелкий?— прозвучало в первый раз за это утро…       Тсуна шёл вперёд и чувствовал себя почти абсолютно счастливым. Он знал, как помочь своей семье, шёл спасать человека, которого уважал со всем пылом своей детской души, и мир был почти прекрасен. Мальчик не слишком торопился, экономя силы, всё же, он нёс с собой немаленький груз.       Впереди звенела по камням быстрая речушка, и на её берегу ребёнок устроил первый за сегодня большой привал. Ноги малыша, не привыкшие к таким нагрузкам, гудели, несмотря на то, что кроссовки были очень удобными и лёгкими – Луссурия их, наверное, часа полтора подбирал.       Любой другой ребёнок, пусть даже и постарше, давным-давно бы бросил свою затею и повернул домой, но Тсунаёши за всю недолгую часть своей жизни, что он помнил, привык не сдаваться и в любом деле идти до конца, мозаика ли это из нескольких тысяч паззлов, или поход за боссом. И сейчас, болтая босыми ногами в воде, мальчик продолжал мысленно тянуться к Занзасу, чтобы только не порвалась невидимая тонкая нить, натянутая между ними его чутьём. И долгая дорога и грозящие лишения ничуть не пугали маленького храбреца – какой же он вариец, если хоть чего-нибудь боится?       — То есть это как «его нигде нет»?!— в рядового полетел стилет.— Чердак, подвалы, казематы, гараж, лаборатории – и сопляка нигде нет? Грёбанные кретины, да я вас!.. У вас три часа на поиски. Не найдёте… кто не спрятался – я не виноват!..       Дверь кабинета захлопнулась за подчинёнными, и Бельфегор устало уронил голову на сложенные на столе руки.       — Господи, мелкий, да куда ж ты пропал…— простонал принц.— Босс со Скуало и проклятым попугаем мне же голову отвернут, если с тобой что-нибудь случится…       — Не переживай так за него,— подал голос сидевший в кресле Мармон.— Наш малыш не так уж и безобиден. Что-что, а удар в пах ему поставили как надо!       — Иди, с Фантазмой целуйся, если ничего умного сказать не можешь,— вяло огрызнулся Кавалини.— Куда он мог деться-то?       — На поиски сокровищ пошёл. Или ещё куда,— Хранитель Тумана, если честно, крайне плохо представлял, что может прийти ребёнку в голову, но помнил, что сам в возрасте воспитанника решил отправиться на поиски клада, а в итоге почти неделю блуждал по полям и лесам, заблудившись.       — То есть, его может не быть в поместье?— такая идея Ураган Варии не посещала.       — Вполне. И с заданий никого не сдёрнешь…       — Есть один у меня знакомый, за которым должок, и который может помочь,— Бельфегор схватил телефон и лихорадочно стал набирать номер.— Здравствуй, Ян, ши-ши-ши. Мне срочно нужен ты и твои питомцы – ребёнка не то похитили, не то сам сбежал. Ну разумеется я это помню! Дуй к нам в особняк, срочно!       Всей своей позой иллюзионист выражал крайнюю степень недоумения.       — Ян - кинолог. Один из лучших в мире,— пояснил принц, разваливаясь в слишком большом кресле.— Его питомцы помогут в поисках.       — И ты давно хотел себе собаку…— хмыкнул Мармон.       — Зачем Принцу собака, если у него есть Тсу-тян?— изумился Кавалини.— Тсу-тян гораздо лучше собаки! Правда, без собаки его, кажется, не найти…       Тсунаёши долго шёл вверх по течению найденной речушки. Порой приходилось отдаляться от русла, чтобы не карабкаться на крутые обрывы и не лезть в маленькие болотца, где можно было провалиться в грязь по колено. Мальчик успел устать, проголодаться и посадить пару новых ссадин на лицо, влезть в три муравейника и натереть лямками рюкзака плечи, но отступать не собирался.       Он уже было собрался поискать место для ночлега, потому что сил идти почти не было, но тут увидел исток речки. Она брала начало не от слияния нескольких ручьев, и не вытекала из озера или болота, а мощным потоком вырывалась из пролома в скале, оставляя достаточно места, чтобы под каменные своды мог пройти и взрослый. А уж проходимость Тсуны была повыше, чем у многих взрослых!       У мальчика словно второе дыхание открылось, и он отважно шагнул вперёд, держась правой рукой за стену – про «правило правой руки» ему рассказывал Луссурия, когда, услышав легенду о Тесее и Минотавре, малыш поинтересовался, а как выбраться из лабиринта, если под рукой нет Ариадны с клубком нитей.       А вот чего-чего, а темноты Тсунаёши не боялся. Потому что его однажды спросил Скуало, чего именно малыш боится – самой темноты, или того, что в темноте может прятаться. На ответ, что того, что в темноте прячется, мечник расхохотался, и сказал, что в особняке Варии в темноте прячутся только крадущиеся под покровом ночи на кухню офицеры. А чего Тсуне их бояться?       Про то, что он, вообще-то, не дома, ребёнок просто позабыл.       В подземелье явно бывали люди – в нескольких шагах от выхода камень под пальцами сменился кирпичной кладкой, а пол выровнялся, и идти даже без света стало гораздо проще. Тсуна не спешил, опасаясь ловушек, но их не то не поставили, не то от времени они пришли в негодность, и единственной опасностью подземелий оказался шанс заблудиться в них.       Сначала мальчик ещё пытался запоминать повороты, но потом плюнул на это совершенно безнадёжное занятие. Когда шум подземной реки отдалился настолько, что его едва можно было расслышать, Тсунаёши устроился на ночлег. Подсвечивая себе наконец-то пригодившимся фонариком, мальчик вскрыл и умял один из пайков, запивая водой из бутылочки. Если предчувствие его не обманывало, он был уже совсем близок к цели!       Может быть, кто другой бросился бы на выручку боссу, растрачивая остатки сил, но воспитанник Варии успел многое перенять от офицеров отряда. Предчувствие не гнало его вперёд, и мальчик разумно рассудил, что выспавшимся и отдохнувшим он принесёт гораздо больше пользы, чем зевающим на каждом шагу.       Поэтому малыш спокойно лёг спать, и не думая о том, что своим исчезновением заставил поволноваться очень многих…       — И ты бессилен?— Бельфегор был похож на жалкую тень себя.       Руководство Варией, свалившееся на девятилетнего мальчика, и без того выпило из него все соки, но именно исчезновение маленького подопечного стало той соломинкой, что ломает спину верблюду.       — Ночью прошёл дождь,— Ян был немолодым мужчиной с внешностью типичного итальянца.— Он исчез до него. В самом поместье, в комнатах, искать нет смысла – запах мальчика здесь за много дней остался, наверное, везде.       У ног кинолога лежала немецкая овчарка, хитро поглядывая на людей умными карими глазами, словно зная, куда подевалась пропажа, но, по сговору, молча.       — Тебя отвезти до Палермо, или переночуешь здесь?— Кавалини пытался быть гостеприимным хозяином. Получалось не очень.       — Уж простите, Ваше Высочество, но я лучше в змеином гнезде заночую,— честно ответил мужчина, прямо смотря на мафиози.       — Тогда иди к Максу, он тебя отвезёт,— должно быть, неопределённое помахивание правой кистью в воздухе должно было обозначать прощание – принц и не думал поднимать взгляда от отчётов.       — Всего доброго, принц Кавалини,— поклонился на прощание Ян.       — Проваливай. Спасибо, ты очень помог… Мы хотя бы знаем, что в поместье его нет с вечера…       — А ты уверен, что эти,— кинолог подчеркнул последнее слово голосом.— Не придушили мальца и не запрятали где-нибудь втихую?       — Вот как раз для этого,— чёлка Бельфегора чуть качнулась.— Отряд Урагана едва ли не полным составом перебирает Замок по кирпичику…       Перед тем, как покинуть кабинет, мужчина коротко поклонился. И, судя по звукам, на захлопнувшейся за его спиной двери появились новые зарубки от стилетов…       Утро Тсунаёши началось с далёкого звона будильника, доносившегося сквозь стену. Сначала мальчик несколько секунд недоумённо смотрел в окружающий его мрак, а потом, довольно улыбнувшись, щёлкнул кнопкой фонарика и подтащил к себе рюкзачок. Спина и плечи малыша неприятно ныли, но такая мелочь не могла стать преградой на пути пока что юного, но уже неукротимого бойца. Хо, да что такое мелкие травмы, когда вот не вот нужно будет помочь боссу с побегом!       Приговорив остатки открытого вчера вечером пайка, Тсуна собрался и двинулся дальше в путь. Теперь на его пути частенько попадались глазки, сквозь которые можно было подсмотреть, что происходит в комнатах базы, на которую он пробрался.       База оказалась старым поместьем, богатым и пышным, весьма похожим на Замок Варии, и мальчик дал себе зарок внимательнее обследовать свой дом, а то мало ли, вдруг к ним тоже так можно пробраться? Малыш внимательно рассматривал людей, снующих снаружи, и понимал, что мало что понимает. Вот какой смысл им всем рядиться в классические костюмы и белые рубашки? Это же так неудобно! Другое дело – форма Варии, — тут Тсунаёши на миг отвлёкся от своих наблюдений и бережно погладил нашивку на груди,— удобная, немаркая, немнущаяся, прочная, и тем, кто не знает, что значит Вария, кажется просто подобием военной формы.       О, какой спор ему пришлось выдержать, чтобы ему согласились пошить форму по размеру… В ход пошло всё: уговоры, умильные глаза, душераздирающие вздохи, упрашивающие улыбки и даже банальное канючинье, разве что до капризов и истерик не опустился. В итоге, согласие он выбил, заявив, что хочет быть похожим на братика Скуало. Вот тут сердце Императора Мечей растаяло, и все прочие протесты были разбиты громогласным «Врой!». Хотя, возможно, свою роль сыграло и то, что Тсуна начал бросать коварные взгляды в сторону боа и прочих носителей перьев из гардероба Луссурии… Исключительно ради того, чтобы остальные Хранители согласились на меньшее зло!       Но помня о том, что слежку способны в Варии заметить даже рядовые, мальчик не слишком увлекался рассматриванием людей, уделяя куда больше внимания видимым частям интерьера. Так, заглядывая во все отверстия на своём пути, он увидел три пустых кабинета, большую красивую залу, и картинную галерею, в которую едва не выпал, потому что наблюдателя от помещений в этом месте отделял только холст какой-то картины.       Ещё была душевая, в которой мылись несколько женщин, на что Тсунаёши только пожал плечами – и какой смысл делать глазок в таком месте, кто на это смотреть захочет? Всё равно, пыли по щиколотку, значит, точно никто. Потом коридор, по которому шёл мальчик, сменился потайной темницей, правда, скелетов в камерах не было, а ведь Тсуна специально их искал…       Когда путь пошёл вниз, малыш подобрался. В фильмах и мультиках пленников держали или внизу, в подвалах, или на самом верху, а значит, к своей цели он близок. От пыли, поднятой неосторожными шагами, хотелось чихать, но мальчик мужественно крепился, помня, что именно неосторожный чих в самый неподходящий момент часто становится причиной крушения всех планов.       Луч фонарика выцепил на стене очередной глазок, из которого едва-едва сочился тусклый свет, Тсунаёши понял – вот оно, место, где держат босса. Правда, до отверстия в стене, как и в большинстве случаев, было никак не добраться – не хватало роста, и действовать мальчику пришлось наугад, без разведки.       Он тщательно прощупал стену в поисках рычага, который открыл бы потайную дверь, но всё было тщетно – похоже, чем бы ни была неведомая комната, в неё можно было отсюда заглянуть, но невозможно было войти.       — Занзас! – тихо позвал Тсуна, в надежде, что босс его услышит.       Ответа не было, и мальчик окликнул чуть громче:       — Занзас!       Тишина. Тсунаёши зло саданул кулаком по стене, чтобы выплеснуть скопившийся негатив, и та чуть подалась вперёд.       — Оп!— пробормотал малыш, разглядывая появившуюся щель.— Она поворачивается? Да она ж тяжеленная!       Но это его не остановило. Навалившись плечом на край плиты и упершись что было сил ногами в пол, мальчик упрямо стал проворачивать механизм. От натуги перед глазами плясали зелёные пятна, а пупок, казалось, ещё чуть-чуть – и развяжется, но потайной ход поддавался упорству ребёнка, даже не выдавая происходящее какими-либо звуками. Когда проход был вполне достаточен, чтобы в него пробрался ребёнок или не слишком полный взрослый, Тсуна рванулся вперёд, тяжело дыша, но, сделав пару шагов, ошарашенно замер.       Это было по-настоящему жутко, куда там всей коллекции ужастиков Грега. В чуть сияющей огромной глыбе льда застыл, не завершив рывка, Занзас. Его глаза были распахнуты и замерли, глядя на кого-то, рот раскрылся в крике, превращая лицо в уродливую маску. Лёд щерился хищными гранями, точно чудовище из легенд, и Тсунаёши почувствовал, как где-то внутри, в груди, разгорается ярость пополам с решительностью.       Со всем жаром, со всей детской самоотдачей, он ненавидел того, кто это сделал. Потому что лёд был жутко холодным, это чувствовалось даже с другого конца комнаты. А Занзас там, внутри, был жив, и, кажется, даже понимал, что происходит… По крайней мере, об этом Тсунаёши твердило то чувство, которое он, основываясь на Звёздных Войнах, считал Силой. И мальчик даже думать не хотел, каково в таком плену провести почти месяц…       Сглотнув комок, Тсуна медленно подошёл к замороженному боссу и осторожно погладил ладонью лёд.       — Ничего,— тихо произнёс мальчик, едва сдерживая слёзы.— У меня на ладошке лёд из холодильника таял… И этот растоплю!       Он шагнул вперёд, всем телом прижимаясь к шипам, чувствуя, как они ранят его, но вместе с кровью наружу плеснулось и тепло из груди, превратившееся в адский жар. Прикрыв глаза, Тсунаёши отпустил его волю, не сдерживая ни капли силы, в искреннем порыве и желании растопить проклятую тюрьму.       Если бы кто-нибудь видел происходящее со стороны, то он бы поразился тому, как маленький мальчик, прижавшись к ледяной темнице, внезапно вспыхнул оранжевым пламенем, быстро перескочившим на необычную клеть.       Прорыв точки нуля… Техника, растопить которую, если она вам не принадлежит, можно двумя способами – или полной Радугой гармонично сливающегося Пламени, достигнуть которой удавалось не каждой семёрке Хранителей, или чистым пламенем Неба, по своей мощи превосходящим пламя заточившего в Лёд.       Тсуна был ребёнком. Более того, в этот миг он впервые зажёг своё Пламя, на одном инстинкте, и речь не шла ни о каком управлении. Но он был, помимо прочего, ещё и потомком Джотто, Вонголы Примо, а кровь, как известно, не вода. Вонгола Ноно, несомненно, был силён, но кипящая вода холодней кипящего металла. И ничем не сдерживаемая, дикая мощь Небесного пламени, подпитанного волей ребёнка, которая, порой, бывает крепче воли взрослого, обрушилась на Колыбель. И та не устояла.       Лёд обратился в пар, и пленник безвольно рухнул на пол, не завершив движения.       — Босс!— Тсунаёши рухнул рядом с ним на колени и, забыв о собственных ранах, стал искать повреждения у обожаемого Занзаса.       Ничего по-настоящему серьёзного не было, мелкие ссадины не в счёт, но на лице и теле остались шрамами следы ото льда.       — Всё хорошо, босс,— мальчик пытался успокоить скорее себя.— Сейчас я вас утащу, и Принцу больше не придётся слушать всяких…       По счастью, Скайрини был не столько накачан, сколько жилист, поэтому у Тсуны получилось, волоча его за шиворот чуть расстёгнутой рубашки, затянуть Занзаса в потайной ход. Поставив стену на место, и едва не потратив на это все оставшиеся силы, мальчик, пристроив свой рюкзак на животе недавнего пленника и аккуратно сложив тому руки поверх баула, себе за пояс засунул пистолеты босса, а потом, снова за шиворот, поволок спасённого в сторону выхода.       Добраться ему удалось только до казематов. Выбрав самую неудобно расположенную камеру, Тсунаёши втащил в неё свою ношу, и, не забыв прикрыть дверь, рухнул под боком юноши. Если бы не подпитывавшие его остатки пламени, он бы и этого не смог, не хватило бы сил, но пламя мальчика было слишком неуправляемо, чтобы выплеснуться одним потоком. Это их и спасло.       — Если Тсуна не найдётся – вам конец,— равнодушно просветил соглядатаев Вонголы Бельфегор.       — А если сопляк сам сбежал?— подал голос мафиози, считавшийся предводителем отряда.       — Вам же хуже,— губы Кавалини изогнула злая усмешка.— Просто ни один из Варии никогда бы и в мыслях на него руки не поднял… А вот с вас бы сталось.       — А как же презумпция невиновности?— обеспокоился один из вонгольцев.       — Так и мы не на суде, ши-ши-ши…