Чертёнок для Варии

      Когда, чуть покачиваясь, как настоящий морской волк, Тсунаёши сошёл на берег в оживлённом новозеландском порту, голова мальчика только что кругом не шла от количества самых разных «не», которыми его не поленился нагрузить Скалл. Каскадёр в своей паранойе оставил далеко позади даже охваченную приступом гиперопеки Варию вместе взятую, считая рядовых и офицеров, потому что даже Мармон, а Туман не зря считают самым «того» из Атрибутов, в пьяном бреду не выдал бы запрет, ну… Например, на угон летающей тарелки, если внеземному разуму вздумается установить контакт с человечеством вот прямо здесь и сейчас. И это была ещё не самая сумасшедшая из версий того, что может случиться с Тсунаёши, выдвинутая главой семьи Каркасса. Впрочем, нельзя не отметить, что причины так беспокоиться у Облака Радуги возникли не на ровном месте…       Прозвище «Тринадцатый» прочно закрепилось за мальчишкой за эти четыре дня пути. Потому что в своём искреннем желании помочь, приправленном природной неловкостью, Тсуна был страшен. Помогает убираться? На мокром скользком полу едва не разбиваются насмерть опытные каскадёры. Помогает с ремонтом техники, подавая инструменты? На голову механику случайно падает газовый ключ. Помогает на камбузе? Обед, устроенный обезьянкой в фильме «Полосатый рейс» — истинный шедевр кулинарии! Сунул нос в оружейную, просто позвать на ужин? Скалл чуть не застрелился из неожиданно оказавшегося снятым с предохранителя пистолета, до которого никто не дотрагивался даже. И так во всём!       Мальчик крепко держался за руку Алекса, очень боясь снова потеряться. Потому что когда уже дважды в своей жизни ты терялся так, что приходилось начинать всё сначала, тенденция начнёт настораживать и упёртого материалиста, не верящего в магию, проклятия и судьбу. В первый раз ему повезло настолько крупно, насколько вообще может повезти на этом свете – на него наткнулся Луссурия и с обречённого согласия Занзаса со своими Хранителями Тсунаёши стал частью Варии. Во второй раз леди Фортуна так же явно лично подбирала своему любимцу людей для встреч – Колонелло и Скалл тоже были огромным везением. Но больше теряться и расстраивать тех, кому он дорог, и кто дорог ему, воспитанник независимого отряда убийц Вонголы не хотел. Правда, его изрядно настораживало однажды помянутое Алексом присловье о том, что Бог любит троицу…       Город, не смотря на то, что он был пристанищем для самого разнообразного контингента людей, начиная от туристов со всего света и заканчивая пиратами и контрабандистами, был удивительно чистым и опрятным. Нет, конечно, были тут и узкие переулки, и тёмные тупички, куда разумным людям соваться бы не следовало, но в целом городок производил приятное впечатление.       Скалл таранил толпу, как ледокол торосы, и даже его подчинённые, знавшие Аркобалено уже не первый год, задавались вопросом, как же это ему удаётся при, будем откровенными, столь скромном росте? Каскадёр же только довольно хмыкал в ответ на все расспросы и уходил от ответов с таким изяществом, точно его пустышка была синей, а не фиолетовой. Люди расступались перед ним, как море перед Моисеем, давая время пройти всем сопровождавшим Облако Радуги членам семьи.       Тсунаёши то и дело выхватывал взглядом плакаты, призывавшие прийти на байк-шоу, обещая присутствие каскадёров мирового уровня и самые невероятные и смертельно опасные трюки. Глядя на летящие на глянцевых листах мотоциклы, мальчик, про себя, радостно вздохнул – завтра он не просто вновь увидит это чудо, а даже немного примет участие. Всего лишь проедет по кругу, стоя на плечах у Алекса, но даже эта малость наполняла его невероятной гордостью. Раньше этот трюк для затравки, в самом начале, выполнял Скалл, но мальчишке удалось убедить мафиози, что с тем, чтобы просто стоять и не свалиться, справится и он сам. Ведь когда они отрабатывали это на палубе при качке, он даже ни разу равновесия не потерял! И Облако, решив, что ничего с Тсуной не случится, дал своё высочайшее одобрение. Более того, он сказал, что если мальчик хорошо справится, он научит его водить мотоцикл! Наверное, каскадёр просто хотел замотивировать подопечного, но это была всё равно большая ошибка… Чтобы научиться столь понравившемуся ему делу, юный вариец бы и голову самого Шахматоголового добыл бы, даже не зная, что это невозможно, не то что справился с довольно простым трюком. И на корабле, пусть даже большом, от твёрдо настроившегося получить свой приз достойного ученика офицеров Варии будет крайне непросто, даже, можно сказать, нереально, просто-таки за гранью фантастики… А ведь слово-то нужно держать!       Ступая по утоптанной до каменной плотности земле площадки, на которой завтра состоится его дебют, Тсунаёши внимательно пытался высмотреть кочки и колдобины, но место было ровным, как палуба авианосца. Слушая краем уха расшаркивания Скалла и какой-то местной шишки на очередном незнакомом ему языке, мальчик тяжело вздохнул и пообещал себе, что выучит и его – а кому понравится, что при тебе болтают, а ты и слова понять не можешь? И потом, языки – это вам не вспоминать, где право, а где лево…       — Алекс,— подёргал Тсуна своего друга за рукав.— А прочитай какой-нибудь стих… Ты же обещал, что переведёшь…       Мысленно сказав спасибо своей учительнице, заставлявшей их делать литературные переводы, в том числе и стихотворений, с родного на иностранный, Александр негромко, чтобы не отвлекать начальство, произнёс:       — Помнишь тот мультик про Принцессу и Людоеда? Так вот. Погода была ужасная, Принцесса была прекрасная, днём, во втором часу, заблудилась Принцесса в лесу…       Тсунаёши с раскрытым ртом слушал обе версии сказки, и про себя тихо решил, что рассказ во второй, где погодка была ничего так, не о Принцессе, а об одном ши-ши-шикающем Принце-Потрошителе. Уж в том, что любого Людоеда Бельфегор доведёт до вегетарианства, если сам не съест, сомнений не могло быть никаких. А заодно это объясняло нелюбовь Каваллини к прогулкам по девственной природе – детская травма, так это, кажется, в той передаче про то, почему маньяки маньяками становятся, по BBC говорили… Но делиться своими мыслями с окружающими его взрослыми мальчик не стал, решив сохранить секрет братика Бела.       Закончив утрясать последние вопросы с доставкой к месту выступления техники и снаряжения, Скалл отправил Александра с Тсуной прогуляться по городу, пока сам он, вместе с техниками и некоторыми каскадёрами, дождётся груз и начнут его размещение и монтаж. Пожав плечами, рядовой, прихватив с собой мальчишку, отправился «проветриться». Правда, Облако позабыл про одну маленькую, но крайне проблемную особенность своего подчинённого, имеющего русские корни – он был братом по разуму вольного киллера по имени Трайдент Шамал. И сказать, кто из них больше девушек за свою жизнь соблазнил, не представлялось возможным никому, кроме самих мафиози, которым само существование конкурента в борьбе за женское внимание было… скажем так, как серпом по всем известному органу. И они ревностно следили за успехами друг друга на любовном фронте, стараясь оставить противника далеко позади. А город был полон туристками, не видевшими ничего дурного в маленькой интрижке с обаятельным смуглым блондином, напоминавшим героев сериала «Спасатели Малибу»…       На корабле семьи Каркасса женщин не было, а по пути к месту выступления за своими подчинёнными следил Скалл, поэтому готовность Алекса флиртовать с любой носительницей двух X-хромосом в зоне видимости оказалась для Тсунаёши неприятным сюрпризом. Нет, сперва его нянь честно пытался бороться с собой, стараясь не выпускать подопечного из виду, но потом придурь и гормоны взяли своё, и мальчику пришлось прикладывать немало усилий, чтобы не выпустить штанины мужчины из руки.       А девушки липли к русскому, словно им было мёдом намазано, и даже на удивление спокойно относились к конкуренткам. Ну, как спокойно… До убийства дело так и не дошло, а несколько подпорченных мордашек и прореженных шевелюр не в счёт. В итоге, «флаг» достался двум близняшкам из Франции, которые, объединившись, вынесли всех соперниц, а между собой легко договорились. И, предвкушая приятное времяпрепровождение, Алекс о ребёнке и своих обязанностях начисто позабыл и, когда отвлёкшегося Тсуну оттёрла в сторону толпа, просто не заметил этого.       Сперва мальчик попытался догнать своего провожатого, но довольно быстро вовсе потерял его из виду. Такое пренебрежение привыкшему к вниманию и заботе ребёнку показалось… обидным.       — Чтоб у тебя не встал!— зло бросил вслед своему скрывшемуся няню однажды слышанное проклятие мальчик, пусть не зная, что в тот раз имел ввиду Клод, но точно уверенный, что ситуация была похожей.       Сглаз – явление реально существующее, и порой слова, брошенные в порыве искренних тёмных чувств, способны обернуться истинным проклятием, даже если сам человек в это не верит. Вот так и просто выпустивший пар Тсуна, по привычке избегавший в речи крепких выражений, не подозревал, что вечер у Алекса окажется абсолютно противоположным планировавшемуся…       Фыркнув в ту сторону, где он последний раз видел спину Алекса, Тсунаёши прикрыл глаза, сосредотачиваясь на необходимости найти корабль. Уж в чём-чём, а в своей способности добраться до стоящего на рейде корабля, не влипнув в крупные неприятности по дороге, мальчик не сомневался. Как не сомневался и в возможности напороться на неприятности мелкие. Уловив направление, малыш подтянул джинсы и бодрым шагом пошёл в сторону порта.       У его предчувствия была одна не слишком приятная особенность – указывая направление, она не подсказывала маршрут. И мальчик, не помнивший, каким путём они добирались от порта, регулярно утыкался то в тупик, то ещё куда-нибудь, где не было прохода. А ещё ему приходилось порой проходить в местах обитания мелкоуголовных элементов. Правда, до вечера было ещё далеко, и переулки и подворотни можно было считать условно безопасными. Почему условно? Так в мире абсолютно безопасных мест не существует, мало ли, что может произойти…       Продвигаясь к порту, Тсуна всё сильней и сильней запутывался в паутине узких тёмных улочек, подворотен и двориков, мало напоминавших полные светом центральные улицы. Сейчас он бы и примерно не смог сказать, откуда же он пришёл. Особое неудобство доставляло то, что говорили вокруг не по-японски или итальянски, поэтому и спросить дорогу мальчик не мог. Сверившись в очередной раз со своей интуицией, Тсунаёши на новой развилке повернул направо, в длинный проход между стоящими друг к другу торцами зданиями, превращённый местными жителями в стихийную свалку.       Впереди раздался тяжёлый топот, как будто кто-то от кого-то улепётывал, охваченный паническим страхом, и мальчик поспешил прижаться к стене, надеясь, что пронесёт, хотя интуиция хмыкнула, как водитель грузовика из анекдота, «Фиг ты у меня проскочишь!». Крепко сложенный могучий мужчина, убегавший от неизвестной, но явно страшной опасности, приметив ребёнка, схватил его и замер, прижавшись спиной к стене, закрывшись телом Тсуны, готовый в любой момент свернуть мальчишке шею.       Тсунаёши только тяжело вздохнул и расслабился, не провоцируя захватчика – он чувствовал, что если немного потерпеть, то всё закончится хорошо, а в правдивости своих предчувствий повода сомневаться у него не было, Сила его никогда не подводила.       Оттуда, откуда примчался мужчина, дохнуло потусторонним холодом, и рука захватчика плотнее сжалась на горле мальчика, замершего притворяющимся мёртвым опоссумом. Из-за поворота не то выплыла, не то вылетела, потому что для ходьбы движения были слишком плавными и неуловимыми, высокая фигура, одетая в костюм века так девятнадцатого – длинный тёмный плащ, высокий цилиндр на голове… С каждым метром сокращаемого расстояния источаемый им ужас только рос. Вот в полумраке проулка стало можно под тенью от воротника и шляпы различить плотные бинты, укрывающие всё лицо…       — Назад, Страж, или я сверну сопляку башку. Вы ж следите, чтоб гражданских не впутывать,— прорычал мужчина на итальянском.       Чудовище, напоминающее человека лишь фигурой, остановилось, но отступать и не подумало. Тсуна ощутил на себе внимательный чужой взгляд, сосредоточенно-настороженный, но вовсе не желающий ему зла, в отличие от того, что последние полминуты сверлил его темя.       — Энрико Альба,— голос, раздавшийся от преследователя, соответствовал общему жуткому образу именованного Стражем – безэмоциональный, он будто нёс в себе все стужу и мрак загробного мира.— Отпусти ребёнка и не отягчай список своих преступлений.       Воспитанник Варии внезапно понял, что сейчас от смерти его отделяет только то, что этот странный тип в цилиндре почему-то не хочет его убить. Может, и даже едва ли не обязан, чтобы не упустить этого самого Энрико, но не хочет. И мальчик подумал, что ему опять повезло встретить хорошего человека – а что перед ним человек, ребёнок был уверен. Несомненно, опасный, жуткий до того, что и взрослый до мокрых штанов испугается, чуждый этому миру… но всё равно хороший. И мешать ему делать свою работу Тсунаёши не хотел. А вот немного помочь…       Чуть качнуть ногой вперёд и тут же обрушить со всей силы удар пятки ровнёхонько назад… Держать мальчика вот так вот, на весу, не учитывая его роста и даже отбросив мысль о том, что ребёнок может оказать сопротивление… Как однажды сказал Леви, глядя на своего подчинённого, попробовавшего провернуть подобное с Тсуной, когда мальчика как раз успели кое-чему научить, и он радостно делился новоприобретённым умением со всеми желающими, «Премия Дарвина вне очереди!».       Уйкнув, Альба отвлёкся на какую-то секунду, но для стража этого оказалось более чем достаточно. Хищно зазвенела, вырвавшись из рукава, цепь, и вот уже мафиози в тяжёлых ошейнике и наручниках, вырваться из которых не вышло бы и у куда более сильного человека. Благосклонно кивнув мальчику, Страж исчез вместе с пленником во внезапно вспыхнувших и столь же быстро погасших языках чёрного пламени.       Мальчишка, отряхнувшись, растёр плечи, замерзшие от одного присутствия рядом типа-в-цилиндре-и-бинтах, и пошёл дальше – сейчас ему хотелось только добраться до корабельного камбуза и навернуть чего-нибудь горячего. Он успел пройти не больше десятка метров, когда из-за спины вновь повеяло холодом зимнего погоста. Вздохнув, ребёнок повернулся лицом к Стражу, даже не подозревая, зачем же он ему понадобился.       — Почему ты оказался в таком месте один?— а вот теперь голос пришельца из страшилки, не потеряв ни капли своей жути и оставаясь всё таким же бесстрастным, почему-то показался воспитаннику Варии намного теплее.       — Потерялся,— вздохнул мальчик, лихорадочно пытаясь сообразить, как вести себя с этим человеком.— Ну… меня потеряли. Но я уже иду домой!       — Давай я тебя провожу, а то ещё кто обидит…       Мыслей, как отделаться от сопровождения, не причинив обиды, не возникло, и мальчуган взялся за протянутую руку.       — Я Тсунаёши,— представился он.       — Моё имя Джаггер,— вежливо приподнял Страж цилиндр.       С таким сопровождением поход до порта превратился в лёгкую прогулку. Люди разве что только в панике не удирали прочь, подальше от выходца из преисподней, а на идущего рядом с ним мальчика старались вовсе не обращать внимания. Тсуна едва сдерживался, чтобы не бросить в адрес всех этих трусов фирменное занзасовское «Мусор!», потому что никакого иного слова они, с точки зрения ребёнка, по определению не заслуживали.       И не то Тсунаёши сам попривык и освоился, не то Джаггер старался сдерживать свою ауру, но довольно скоро мальчишка перестал волноваться, и через уже пятнадцать минут Страж был переименован в братика Джа, а ему на голову посыпались, как из рога изобилия, забавные истории об остальных «братиках» и Скалле-сэнсэе. Страж Вендиче же с изумлением ощущал, что каждая история, каждая улыбка доверчиво держащегося за его руку ребёнка, заставляет глубоко внутри откликаться что-то, о чём сам он давным-давно позабыл. И, когда они добрались до корабля, который Тсуна называл своим «временным домом», в подчинённом Бермуды было куда больше от Тумана, ещё не получившего проклятие Радуги, чем от мрачного стража тюрьмы для мафиози.       Впереди, на борту, отчётливо ощущалась пустышка Облака, и Джаггер, неожиданно даже для себя улыбнувшись под бинтами, предложил разыграть бросивших ребёнка мафиози. Сущность иллюзиониста, для которого розыгрыши и шутки, причём не всегда невинные, были едва ли не смыслом жизни, подавленная прежде Пламенем Мрака, неожиданно воскресла и ринулась в бой. От того, чтобы не захихикать самым подлым тоном, его удержала только мысль о том, что с его нынешним голосом это будет звучать слишком уж угрожающе. Тсунаёши же был в восторге от того, что они чуть-чуть напугают всех… И потом, ему было любопытно, каково это, вот так вот перемещаться в пламени, но сам попросить прокатиться, или хотя бы спросить об ощущениях, он как-то постеснялся. А тут братик Джа сам предложил!..       — Так, забирайся,— прежде абсолютно пустой голос Стража звучал всё ещё устрашающе, но в нём были прекрасно слышны предвкушение и улыбка.       Тсуна тихонько хихикал, устраиваясь на широком плече. Больше он ни капельки не боялся своего нового названного братца – интуиция как всегда оказалась права, и он был добрым. Да, выходцем не то из фильма ужасов, не то из чьего-то кошмарного сна, но это не отменяло его доброты, пусть и весьма своеобразной.       — Вот они перепугаются,— мальчик сперва хотел было засмеяться так же, как Бельфегор – это, во-первых, звучало жутко, а во-вторых, ши-ши-шиканье было отрепетировано, но потом, вспомнив отношение Принца к подражательству, передумал.       — Только б не до смерти, а то обидно будет,— хмыкнул Джаггер, поправляя съехавший на бок цилиндр.— Ну что, готов?       — Агась!..       Перемещение в Пламени Мрака было крайне похоже на перемещении в Пламени Тумана, но имелось одно выгодное отличие, от чего, по мнению Тсуны, Мрак выигрывал – было, конечно, так же холодно, но зато никакого и намёка на сырость!       Лицо Скалла, когда прямо перед ним возник мрачный даже больше обычного Страж Вендиче, у которого на плече, довольно вертя головой по сторонам, сидел сияющий, как начищенный пятак, Тсунаёши, достойно занесения в анналы истории. Мягко поставив мальчишку на палубу и хлопнув его по плечу, Джаггер погрозил кулаком замершему соляным столпом Аркобалено, многозначительно звякнув цепью, потрепал «младшего братца» по голове, подставил ребёнку щёку для поцелуя и исчез в новой вспышке пламени.       Несколько минут над палубой стояла оглушительная тишина. Казалось, даже звуки работающего порта остались за невидимым барьером. Первым со своим диким испугом, густо перемешанным с изумлением, справился, как и полагается боссу семьи, Скалл.       — Это?.. что?.. кто?..— прошептал он непослушными губами.       — Братик Джа,— улыбнулся в ответ Тсуна.       — Братик?!— от вопля каскадёра задрожало стекло иллюминаторов.       — Ага. Алекс с какими-то фифами усвистал, мне его было не догнать, и я пошёл на корабль. И если б не братик Джа… Он меня спас. Ты чего такой бледный, Скалл-сэнсэй?       Каскадёр, по цвету лица недалеко ушедший от полотна, опустился на корточки и, обхватив себя за плечи, начал раскачиваться из стороны в сторону.       — Скалл?— Тсунаёши осторожно окликнул Аркобалено, но тот словно не слышал.— Эй, Скалл, приходи в себя! А то!.. А не то!.. Я твой мотоцикл угоню!       И даже угроза посягательства на мотоцикл не смогла вывести проклятого младенца из этого состояния. Прочие же присутствовавшие на палубе, всё так же стояли, застыв, как фигуры из музея мадам Тюссо. Дружелюбный Страж Вендиче, провожающий потерявшегося ребёнка домой… Есть от чего впасть в кататонию. Или заподозрить массовое воздействие Тумана. Или не менее массовое отравление спорыньёй. Или…       Тсуна пару раз глубоко вдохнул, словно пловец перед нырком, а потом, запрокинув голову, зашёлся в безудержном плаче. Не то чтобы мальчик любил истерики, но сейчас, когда от маленькой и, как ему казалось, безобидной шутки, он остался один среди людей, к которым успел привязаться…       Слёзы сделали то, с чем не смогли справиться слова.       — Тише, тише,— Скалл обнял мальчика и бережно поглаживал его по лохматой макушке.— Не плачь. Просто это было… неожиданно, да. Всё, кончай реветь, Тсунаёши, мужчины не плачут.       — Просто…— всхлипнул мальчик.       — Я уже пришёл в себя, не переживай. Ну и напугал же ты нас сейчас…       — Напугал?       — Ты знаешь, кто тебя проводил?— каскадёр заглянул мальчику в глаза.       — Ну конечно! Энрико Альба его Стражем назвал, а его зовут Джаггер, и он ловит мафиози, нарушивших омерту!       Облако тяжело вздохнул. Как, вот как объяснить ребёнку, что его новый друг – монстр, от которого стоит держаться подальше, если жизнь дорога?       — Послушай, Тсунаёши,— немного неуверенно начал Скалл.— Ты слышал о Вендиче?       — Да, это тюрьма такая, для мафиози, говорят, очень страшная…       — Так вот, твой братик Джа – он страж этой тюрьмы. И… он не человек. Когда-то, наверное, был, а теперь уже нет. И… они опасны. Очень. Когда ты с ним обнимался, мне было… как если бы ты приволок из джунглей взрослого дикого тигра и заявил, что этот котёнок будет жить с нами.       — Он хороший!— вступился за своего друга мальчик.       — Хороший-то хороший, но… Тебе не читали Властелина Колец?       — Читали… Всего-всего. И Хоббита, и про Фродо!— просиял Тсунаёши.       — Помнишь, наверное, про назгулов, которые были людьми, а потом стали нечистью на службе у Саурона?— Скалл лихорадочно искал аналогии, понятные ребёнку.       Ненадолго задумавшись, мальчик выдал:       — То есть, братик Джа – Ангмарский король?       — Ну, не совсем, конечно… но близко. И… говорят, что они не умеют чувствовать. Вообще.       — Сперва так и было,— пожал плечами мальчик.— А потом… Оттаял? Не знаю, но хихикал, предлагая тебя и всех напугать, как нормальный человек… Он мой друг! А ты… О, я понял! Не бойся, Скалл, я тебя всё равно люблю!..       — Ох, да пойми же ты, несносный ребёнок,— взорвался Аркобалено.— Опаснее встречи с Вендиче, даже если за тобой нет никаких грехов, только встреча с Шахматоголовым! Тсунаёши, злись, ругайся, но постарайся не искать с ним больше встречи! Беги при первой же возможности! Это… это… Это хуже атомной бомбы!       — Он – хороший!— медленно, с расстановкой, как идиоту, повторил Тсуна.— А ты – не ревнуй!..       — … так всё и было,— закончил свой отчёт Джаггер, стоя навытяжку перед начальством.— Я его когда только увидел, сразу о сыне вспомнил… И просто не смог оставить его там, он так на моего Лео похож!.. Босс, что же со мной происходит?       Бермуда фон Вихтенштайн с насмешкой смотрел на паникующего подчинённого. Испытывающий не ненависть к Шахматноголовому и всему миру неумолимый Страж, но обычный человек… Знакомая картинка, в самом-то деле, вот только ему самому никто тогда ничего объяснить не мог.       — Ничего страшного, на самом деле,— развёл руками носитель пустышки Мрака.— Просто на тебя повлияло Пламя мальчика. Не то чтобы редкая мутация, сейчас в мафии я тебе легко назову десяток имён с таким же «заворотом» души, а сколько их всего по свету – Бог знает, не зависит от силы и типа Пламени, имеет, правда, разную степень выраженности. Тебе повезло напороться на крайне мощное проявление, пожалуй, сильнейшее из всех, встреченных мною за своё существование. Сколько, говоришь, тому мальчишке?       — Около пяти,— ответил бывший иллюзионист, а ныне – правая рука фон Вихтенштайна.       — Самый возраст, когда сила уже есть, а контроля ещё никакого, да ещё и в опасной для ребёнка ситуации… Голый защитный рефлекс, на самом деле, готов поспорить, что сам он даже не подозревает о своём влиянии на окружающих.       Страж внимательно вслушивался в неторопливую речь главы Вендиче. Теперь мистическим образом возникшая привязанность к мальчишке, получив научное обоснование, больше не пугала, как и частично вернувшиеся чувства. Но и исчезать не спешила – личное обаяние малыша Тсунаёши, точно самый противный сорняк, пускало крепкие корни в сердце при малейшей возможности. И Джаггер пообещал себе, что непременно навестит мальчишку. Месяца так через два…