Записки на гоблинских повязках

Мышь лежит в теплой колдрокской луже, задумчиво рисуя пальцем в грязи букву «Д». Внезапно свет заслоняет чья-то фигура, и повернувшись, Доктор узнает в ней Рэнрин. Асура зла, Асура кусает губы — но Доктор не собирается ей помогать. — Может быть, ты встанешь? — практически шипит кали. — Я не для того оббегала все города, чтоб еще вымазаться в грязи… — И не подумаю, — Доктор откидывается назад, и рыжие хвостики обмакиваются в грязную воду. — Меня должен отсюда вынуть прекрасный принц. Он приедет на прекрасном белом… драконе, взглянет на меня выразительными глазами и уедет в Гавань. Доктор смотрит на Асуру, не мигая, и добавляет. — Ты же знаешь, чем заканчивается вынимание хилов из луж? Рэнрин злится. Злится, что волновалась за этого глупого механика, которая сейчас лежит в теплой воде, в то время как кали силой выясняла у Двуликого Круделиса, не забредала ли к тому в гости рыжеволосая алхимичка. Злится, потому что не знает, что делать. Злится, потому что намек Мыши совершенно неуместен. Потому она просто приподнимает механика за шкирку, манерно отставляя мизинчик, чтоб не измазаться в грязи, и глядя прямо в глаза Доктору, раздельно произносит: — Хочешь, чтобы этот твой воин пришел на тебя полюбоваться? У меня найдется лишняя птичка. Мышь бесстрашно смотрит в малиновые глаза жрицы и показывает язык. Рэнрин пожимает плечами и роняет механика обратно в лужу, создавая грязные брызги. — Пусть смотрит, — алхимик выбирается на сухое место, пытается отряхнуться, но оставляет это бессмысленное занятие. — Я в нем ра-зо-ча-ро-ва-лась. Как и он во мне. Он был Королем Питером, а я — Мирандой… Рэнрин недоуменно смотрит на подругу, обычно не склонную к литературным отступлениям. — А теперь он все еще Король Питер, а я — Розалинда, — заключает Доктор и кивает на свое левое плечо. На левое плечо обычно крепится нашивка гильдии с ее гербом. Большинство гильдий не настаивало на обязательном ношении этой метки, но Мышь аккуратно пришивала к каждой тунике синий квадрат с белым черепом. Теперь же на левом рукаве Мышкиной туники был выдран значительный клок ткани. — Это… он сделал? — Рэнрин хмурится, но в голосе ее надежда. Так было бы проще. Прийти, поговорить, набить некоему воину лицо за подругу — это проще, чем уговаривать некоего алхимика выбраться из лужи. — Нет, это я перенервничала, — почти беззаботно, но слишком быстро откликается механик. — Слишком спешила, когда уходила, и зацепилась за торчащий гвоздь. Как раз плечом. Какое совпадение, правда? У Мыши начинают дрожать губы. — Только не реви, — предупреждает Рэнрин, но Мышь уже всхлипывает, размазывая по щекам грязные разводы от дождевой воды. — Ну вот чего ты ревешь, мышка? Асура как-то подзабыла, что вот этот Доктор, умеющий держать в руках сразу семь жизней, вот этот Доктор с титулом «Защитник снов» — девочка лет тринадцати, которая два года провела в одной гильдии, — и внезапно осталась без дома, пусть это и был ее личный выбор. — Вот и правда. Хотела быть мышкой и всех спасти, но на самом деле я, как и каждая из моих сестер, создана машиной для убийств. Нельзя вечно бегать от самой себя, правда? Асура, которая бегает от внутренней тьмы уже третий год, хочет возразить, но почему-то нужные слова не приходят в голову, а Мышь сбивчиво продолжает: — Все есть яд и все есть лекарство, кому, как ни Доктору, это знать? Расплескай раствор и получишь Целебный душ, плесни в сердце — собьешь с толку Очарованием, а если перестараться с дозировкой, то можно и убить… Доктор поднимает глаза, и они вместо привычных карих блестят странной холодной синевой. Мышь торопливо расстегивает пуговицы туники и скидывает рукав с плеча. Там, как раз под дырой в ткани — повязка. Механик дергает непослушный узел, распускает бинты… Асура охает, глядя на покрасневшее, распухшее плечо механика. Заживший шрам от клейма (или татуировки?) в форме черепа исполосован свежими порезами, а поверх них… Рэнрин пытается вспомнить, где она видела этот знак, но память подкидывает совсем уж странные варианты — Карахана, Розалинду… Питера. Короля Питера. На плече Мыши темнеет знак верности Красному Дракону, а от него по коже расползаются черные линии, похожие на ветки, уже охватывающие руку механика. Мышь выкидывает бинты в лужу, торопливо застегивается и вытирает лицо рукавом. — Когда у меня появится логово… — произносит она решительно, и Асура вздрагивает. — Я не хочу, чтобы ты туда приходила. Рэнрин хочет спросить о многом, но механик срывается с места и исчезает в многоголосой толпе Колдрока. На секунду задумавшись, Асура вытаскивает из сумки птичку, надиктовывает сообщение и торопится к проводнице, ругая всех драконов по их матери Альтее. Особенно достается почему-то Вельскуду.