Участь Атлантиды

У Беделии было хорошее тело. Горячая и сухая, как пергаментная бумага, кожа. Грудь – аккуратная, пусть и не такая упругая, как в молодости. Красивые ровные ноги. И просто великолепная задница. Все это прекрасно видел Ганнибал. Но даже когда плоть сжигала похоть, его взгляд оставался прохладным и трезвым. Так же хорошо, как и достоинства Беделии дюМорье, он видел и ее недостатки. Морщинки в уголках губ и глаз, которые женщина старательно маскировала косметикой. Едва заметная рябь целлюлита на внутренней поверхности бедер – не от полноты, скорее возрастное. Проступающие на спине под тонкой кожей позвонки и ободки ребер. У Беделии было хорошее тело, но не совершенное. Ей не хватало спортивной подтянутости и пластики молодости. Беделия дюМорье была не молода. Ей было сорок шесть. И она до беспамятства была влюблена в Ганнибала Лектера. Любовь застилала ей глаза, заглушала голос разума. Поэтому она ни о чем не спросила, когда он возник на пороге ее квартиры поздним вечером. Ганнибал вошел к ней в дом будто в свой собственный. Беделия едва успела захлопнуть за ним дверь, как была буквально унесена порывом страсти в спальню. Ганнибал срывал с нее одежду, впивался поцелуями-укусами в шею, ключицу, белоснежные плечи. Беделия лишь слегка стонала от его агрессивных ласк, внутренне ликуя от того, что он пришел к ней. Что он хотел ее. Хотел ее так жадно, так страстно. Поцелуи Ганнибала сводили ее с ума. Ганнибал вдруг развернул ее и буквально толкнул на кровать, тут же вжав ее в простыни своим телом. Беделия дрожала под ним, чувствуя его губы и язык уже на своей обнаженной спине. Кожа Беделии источала ароматы дорогих духов, терпкого вина и эстрагона – запах женщины. Ганнибал жадно вдыхал его, силясь вытеснить из сознания, из мыслей, из памяти другой запах – запах мыла и вольного ветра, собак и таорина, запах его низшего. Ганнибал запустил пальцы в роскошные волосы Беделии, намотал их на кулак и потянул на себя. Беделия выгнулась под ним дугой, протяжно застонав. Ганнибал подумал, что мог бы убить ее. Убить прямо сейчас. Задушить, наслаждаясь конвульсиями ее тела. Он хотел ее убить. Хотел убить так же сильно, как трахнуть. Убить только за то, что она – не Уилл Грэм. Он резко вошел в нее. Беделия коротко и сладко вскрикнула. Ганнибал отпустил ее волосы, и женщина снова опустилась на простыни, выгибаясь ему на встречу, чуть извиваясь под ним и дрожа от страсти. Ганнибал осознал, что когда-нибудь он ее убьет. * * * - Ты останешься до утра? – Беделия лежала в объятьях Ганнибала, прижавшись щекой к его груди и задумчиво вычерчивала на ней какие-то замысловатые узоры. Ганнибал посмотрел вниз, на ее макушку. Невольно отметил, что у нее начали отрастать темные корни волос, вытесняя богатый блонд. - Мне дали низшего, - вместо ответа сказал Ганнибал. Беделия приподнялась на локте и удивленно повернулась к нему. Макияж чуть смазался во время секса, но так Беделия выглядела даже моложе. - Низшего? Тебе? Женщина не стала его поздравлять как остальные, потому что как никто знала, насколько Ганнибал ценил свою свободу, свое пространство и свое личное время. А теперь на него повесили довольно неприятные обязательства. - Разве можно оставлять низшего одного? – она снова легла щекой ему на грудь. - Надолго – нет, - ответил Ганнибал, задумчиво глядя куда-то поверх головы женщины и машинально поглаживая ее по голой спине. - А расскажи мне о нем? – Беделия закрыла глаза. - Его имя – Уилл Грэм. * * * Была уже глубокая ночь, когда Ганнибал вышел от Беделии. Он рассказал ей о низшем, но не более того, что было написано в его медицинской карте. Например, он не стал говорить о том, как устроил Уилла на работу – и не куда-то, а к собакам, которых тот так любил. Не сказал, что волосы Уилла – шелковистые, вьющиеся, темные – все еще хранят запах поверхности, запах свободы и вольного ветра. Не рассказал, что увидел за затуманенными таорином глазами низшего еще живую душу, молящую его, убийцу, о помощи. И не открыл, что, кажется, у него, Чесапикского потрошителя, каннибала с Восточного побережья, доктора Ганнибала Лектера, сердце вовсе не такое ледяное, как он всегда думал. Ганнибал быстро шел по темной улице, стараясь избегать освещенных участков. Еще не хватало наткнуться на ночной патруль, объяснять им, что он делает на улице в столь позднее время. А в городе стояла невероятная тишина: ни пения сверчков, ни далекого собачьего лая, ни случайной сирены или просто звука мотора машин – ничего из того, что было спутниками земных ночей. Только тишина и пустота. Казалось, Новая Атлантида ночью впадала в летаргический сон. Хотя и ее дневное существование вряд ли можно было бы назвать бодрствованием. Ганнибал одновременно и торопился домой, и боялся туда идти. Жажду плоти-то он погасил, а вот камень с сердца никуда не делся. Смутные мысли вновь начали роиться в его голове. Он боялся того, какой властью, оказывается, обладает над ним его низший. Как легко он может потерять с ним голову. С Беделией такого никогда не случалось. И все же Ганнибал не жалел, что зашел к своей подруге. Разговор с ней помог. Пусть Ганнибал рассказал ей о низшем лишь пустые факты, но он вновь начал думать о нем, собственно, как о низшем. К тому же, Беделия рассказала ему интересные вещи, которые узнала от своих пациентов. Естественно, Ганнибал не стал ей рассказывать о сцене в душе, но Беделия сама заговорила о нападениях низших: сексуальных и агрессивных. Вторые случаются особенно часто. Для предупреждения атак и существует ошейник, но когда низший уже вцепился в тебя, электричеством его уже не ударишь, так что приходится защищаться «по старинке». А вот потом, когда оттолкнешь низшего, можно уже и наказать. Для профилактики. Но заряд в ошейнике не большой, к тому же мгновенный, как удар, без длительного воздействия. И многие сами подправляют схемы, увеличивая мощность и убирая ограничение по длительности. И вот тогда пытка для низших становится по настоящему нешуточной. Беделия говорила, что к ней обращалось несколько пациентов, которых пугал их проснувшийся садизм. Людям нравилось жать на кнопку, наблюдая, как мучается и корчится другой человек, низший. Они могли подолгу «играться», и один только вид этих мук вызывал у новоявленных садистов самый настоящий оргазм. Беделия на такие история обычно улыбалась, успокаивала своих пациентов и прописывала им что-нибудь легкое. Утешенные кураторы возвращались к своим низшим, чтобы снова их мучить, и это «развлечение» рано или поздно неизбежно заканчивалось смертью низшего. Имей доктор дюМорье хоть каплю сострадания, она бы исцеляла таких пациентов, спасала бы их и их жертв. Но Беделии нравилось чувствовать себя дьяволом, искушающим и нашептывающим такое, о чем иные боялись и помыслить. Как раз это в ней и нравилось Ганнибалу. Потому она стала его подругой и любовницей. Еще Беделия рассказал история об одном своем пациенте, который полюбил свою низшую и перестал давать ей таорин. К несчастью, у него развилась паранойя и мания преследования. Ему казалось, что вот-вот за ним придут, что его осудят и казнят. Близился осмотр низшей у специалиста, и бедняга просто места себе не находил: что делать? Дать взятку? Подделать документы? Страх продолжал расти и стал сильнее любви. Он решил вновь начать колоть девушку, лишь бы сохранить себе жизнь. Беделии надоело наблюдать эту мелодраму и она написала на него донос. Низшую убили, а парня казнили. И все просто потому, что Беделия так захотела. «А как же врачебная этика?» - спросил у женщины с улыбкой Ганнибал. «Этика? Мы все здесь как бабочки, пришпиленные иголкой. Развлекаемся, как можем, пока не придет наш черед. А я к тому же всего лишь исполняла инструкцию Совета. Нам только перед ним и нести ответ. Бог-то давно умер». Ганнибал наконец дошел до своего дома. Остановился у дверей и задрал голову. Наверху была только сосущая тьма. Неба не было. И Бога не было. «Бог давно умер». А они, проклятые, провалились сквозь землю, в самый Ад, и живут теперь тут, даже не живут, а существуют. Развлекаются, кто как может. И изредка сверху, с поверхности, спускаются блаженные низшие. Словно ангелы. Как когда-то давно Бог послал ангелов в Содом и Гоморру. Но люди захотели овладеть небесными созданиями. Захотели запятнать их белоснежные крылья своими грязными руками, осквернить кровью и семенем их не знавшие порока тела. И разгневался тогда Господь и послал на грешные города огненный дождь. И покарал всех. А что теперь? Кто заступится за низших? Новая Атлантида не повторит участи библейских городов, а значит, каждый может развлекаться как хочет и с кем хочет. И чаще всего – со своим низшим, со своим персональным «ангелом». Окно гостиной Ганнибала светилось теплым желтым светом. Ганнибал забыл выключить свет, когда уходил, а на низшего надеяться не приходилось. Ганнибал поспешил внутрь и вбежал по лестнице. В квартире все еще шумела вода и стоял теплый пар, который пах мылом и его низшим. Ганнибал быстро прошел в ванную, прошлепал по натекшим лужицам и завернул шумящий кран. Вода текла несколько часов, но благополучно уходила в слив, так что о соседях можно было не беспокоиться. Однако пар от горячей воды стоял такой, словно это был туман. - Уилл? – негромко позвал Ганнибал, выходя из ванной и вытирая руки полотенцем. В гостиной на кресле лежало скомканное банное полотенце. Ганнибал прошел мимо и заглянул в комнату низшего. - Уилл? Щелкнул выключателем – зажегся свет. Комната была пуста. Ганнибал почувствовал досаду и раздражение. Нет, не надо было оставлять его одного. Выключив свет, Ганнибал быстро прошел через коридор, мельком заглянув на кухню, и толкнул дверь собственной спальни. Низший мирно спал на неразобранной постели, свернувшись калачиком и прижимая к себе подушку. Он был абсолютно голый, и его кожа приятно золотилась в свете прикроватной лампы. Подсохшие спутанные волосы казались совсем черными. Длинные ресницы бросали дрожащую тень на бледные щеки. На сомкнутых губах, казалось, играла легкая улыбка. Ганнибал осторожно подошел к спящему. Уилл казался нелепым и трогательным одновременно. Он поразительно не вписывался в утонченный интерьер комнаты, как и не вписывался ни в планы Ганнибала, ни вообще в его жизнь. Но, тем не менее, он здесь был. И его присутствие наполняло все вокруг каким-то невыразимым теплом и уютностью. Низший мирно спал, а над ним стоял убийца, во взгляде которого злость мешалась с тоской и нежностью. Нет! Неправильно! Разбудить, разбудить немедленно! Низший должен знать свое место! Рука Ганнибала импульсивно дернулась в карман, к пульту. Хорошенький удар током мигом поднимет низшего на ноги! Палец замер на кнопке. Нет… Он не может нажать. Признаться, когда Беделия рассказывала ему о наслаждениях, которые испытывают люди, «прошившие» ошейники своих низшим, наслаждениях от чужих мучений, Ганнибал тоже загорелся этой идеей. Но сейчас, стоя над беззащитным Уиллом, Ганнибал осознал, что он не хочет его мучить. Не хочет причинять ему боль. Потому что они слишком похожи. Они оба – узники этой подводной тюрьмы. Чем отличается надзиратель от заключенного? У них один мир на двоих, из которого им не вырваться. Ганнибал шагнул к Уиллу и слегка коснулся кончика его носа. Холодный. Замерз, потому что лег голый и мокрый. Ганнибал немного подумал, а потом обошел кровать, снял со своей половины покрывало и накинул его на Уилла. Постоял еще немного, мучимый неясными чувствами, а затем медленно разделся и лег под одеяло на свободной стороне кровати. Бросил быстрый взгляд на спящего под покрывалом низшего, выключил свет и закрыл глаза. Так странно. Он чувствовал запах низшего, слышал его дыхание. Но присутствие Уилла больше не было ему ненавистным. Оно перестало восприниматься, как чужое. Даже наоборот, Ганнибалу было приятно, что тот лежит рядом, спокойно спит. Это было странное ощущение, ощущение принятия кого-то подле себя (а ведь Ганнибал не разрешал даже Беделии оставаться на всю ночь с ним). Ганнибал в темноте протянул руку и коснулся пальцами волос спящего Уилла. Такие упругие, шелковистые. Гораздо мягче сожженных краской волос Беделии. И чуть влажные. Живые. Ганнибал уснул с улыбкой на губах. * * * Утром Уилла рядом уже не было. Низший ждал на кухне, сидя на стуле возле окна, смотрел вниз, провожая безучастным взглядом ранних прохожих. Ганнибал молча достал из ящика новую ампулу с таорином и стерильный шприц. Подошел с препаратом к низшему и взял его за руку, намереваясь ввести таорин в вену. Уилл вздрогнул, попытался отстраниться, в его будто заспанных глазах вспыхнул страх. - Нет… Ганнибал быстро ввел препарат и отпустил руку, где на бледной коже остались красные следы от пальцев куратора. Уилл посмотрел на Ганнибала своими большими глазами, и в них доктор Лектер увидел обиду и разочарование. Сердце кольнуло. - Не надо… - тихо произнес низший и опустил взгляд в пол. Его душе вновь не дали пробудиться, заглушив наркотиком. Скоро даже те немногие эмоции погаснут в его красивых оливковых глазах, оставив место тупому равнодушию. Ганнибал успешно заглушил голос совести внутри. Утром ночные страхи и сомнения, неясные желания и тревоги казались надуманными и преувеличенными. Скоро организм Уилла настолько привыкнет к таорину, что уже не будет этих утренних «душевных пробуждений», и его низший безо всякой лоботомии превратиться в покорного зомби, без собственных мыслей, эмоций и желаний. Надо только немного потерпеть… И Ганнибал терпел. Терпел несколько дней, отвозя по утрам Уилла в питомник, а вечером забирая. Кормил тем же, что ел сам, но на ночь закрывал в гостевой комнате. Дважды в сутки колол таорин. В конце рабочей недели Ганнибала на дружеский ужин позвал Джек Кроуфорд. Было бы неплохо сходить в их семью, посмотреть на Алану, как она адаптировалась к новым хозяевам. Еще Ганнибала интересовало состояние Белы. Не то, чтобы он искренне радовался тому, что рак отступил. Ему это было безразлично, но его интересовал механизм болезни. Что-то же повлияло на то, что у жены Джека появились силы бороться с заболеванием. Рабочий день подходил к концу, Ганнибал уже выключил ноутбук и собирал со стола бумаги, когда к нему постучался Чилтон. - Ганнибал, не помешаю? – не дожидаясь ответа, он вошел внутрь, заботливо прикрыв за собой дверь. - Фредерик, я иду на ужин, не хотелось бы опаздывать, - холодно произнес Ганнибал, не переставая наводить на столе порядок. - Я отвлеку тебя ненадолго. Думаю, тебе это будет интересно, - Чилтон подошел к его столу и положил перед Ганнибалом какую-то бумажку, на которой витиеватым почерком был выведен адрес. - Что это? – бросив взгляд на адрес, спросил Ганнибал. - Считай, приглашение, - Чилтон улыбнулся и заговорщически понизил голос, - приглашение от меня в закрытый клуб. Ганнибал чуть сощурил взгляд. Он не доверял Чилтону. - Какой еще клуб? - Ну, скажем так, клуб владельцев низших, - Чилтон вздохнул. – Я был активным членом. Пока сам был куратором. Теперь прихожу только посмотреть и пообщаться со старыми приятелями. Узнать последние новости. Познакомиться с новенькими. Такой закрытый клуб по интересам. - А почему он закрытый? Насколько я знаю, есть несколько открытых ассоциаций кураторов. Где тоже можно общаться и делиться опытом. - Наш клуб, - Чилтон сделал небольшую театральную паузу, а глаза его хищно блеснули, - позволяет себе чуть больше. - Я так понимаю, то, что запрещено законом Новой Атлантиды? – сухо уточнил Ганнибал. - Это закрытый клуб, в котором много влиятельных членов, - Чилтон был слегка задет прямолинейностью доктора Лектера, - Не думай, что мы ходим по улицам и предлагаем вступить каждому встречному-поперечному. Я знаю тебя, и потому могу сказать: тебе у нас понравится. Членские взносы – гарант анонимности. Все, что происходит за дверьми клуба, там и остается. Ганнибал отодвинул бумажку с адресом от себя. - Не интересует. Чилтон сделал шаг назад от стола и прохладно-вежливо улыбнулся. - Никто тебя не принуждает, Ганнибал. Я только предлагаю зайти туда сегодня после полуночи, посмотреть. Ты не обязан ни в чем участвовать, зато узнаешь много нового. Познакомишься с интересными людьми. И когда я говорю «интересными», я имею в виду «интересными для тебя». Ты не пожалеешь. Ганнибал ничего не сказал, и Чилтон, вновь оскалившись, открыл дверь. - Только приходи обязательно со своим низшим. До встречи. И Чилтон змеем выскользнул за дверь. Ганнибал недовольно поджал губы, а в глазах зажглись опасные искорки. Внутри мешались раздражение и любопытство. Ганнибал схватил бумажку, смял ее в кулаке и собрался выбросить в корзину для мусора, но в последний момент зачем-то засунул в свой кейс. Он еще подумает над этим предложением Чилтона, а пока его ждет ужин у Кроуфордов.