Неудачный эксперимент

— Interlace — Rain of Brass Petals —

      — Расскажи мне о себе.       Соня с недоумением оглядела уставшего детектива. Он шёл впереди, прочищая опасный путь от мертвяков, и впервые хоть что-то произнёс за последнее время. Она была готова услышать любой вопрос: историю Рувика и его становление в сумасшедшего доктора, причастность Марсело Хименеза к его злодеяниям, связь всего творящегося безумия с системой STEM и Мёбиусом. Но меньше всего она ожидала, что Кастелланос заинтересуется её жизнью.       — Вам действительно это интересно? — слегка хохотнув, спросила девушка, как вдруг из-за угла выскочил вопящий мертвяк, встретившись с дулом дробовика. — Чёрт!       — А я уже привык, — с задором в голосе ответил Себастьян, протерев испачканное оружие не менее грязной тряпкой. — Возможно, мы больше не сможем спокойно поговорить, поэтому не хочу тратить драгоценное время впустую.       — Что же вы хотите услышать? — поинтересовалась Соня, подойдя к мужчине. Его лицо оставалось безмятежным, губы выпрямились в тонкую линию, и лишь в глазах можно было увидеть нескрываемое любопытство. Это её забавляло.       — Откуда ты знала Рувика?       — Ещё с детства, — тут же ответила девушка, скрестив для удобства руки. — Родители не обделили его богатством и деньгами, а я была обычной дочкой мясника. Вы с ним уже встречались.       Лицо детектива скривилось в удивленной гримасе, стоило ему предположить, что один из повстречавшихся на его пути мертвяков был отцом Сони. Единственный, кто пришёл в его голову, был вечно вопящий садист с бензопилой, которого девушка собственными руками убила обычным фонариком. На это указывали и улики в больнице: картина маленькой Сони с родителем, портрет которого был также размещён на объявлении о розыске.       — Этот садист был… твоим отцом? — полушёпотом спросил Кастелланос.       — Почти. Он давно умер. Этот монстр, что напал на вас — лишь его тень, не более, — её голос огрубел, но в глазах читалась грусть. — Отчасти, это я виновата в том, что с ним стало. Я его боялась: каждый день тряслась от страха, и синяки на моём теле никогда не исчезали. Он был насильником и убийцей, соседи при нём испуганно тряслись. А когда он избивал меня, никто не приходил на помощь… Никто.       Себастьян посмотрел на Соню с сожалением, но промолчал. Что он мог сказать в ответ? Пожалеть? Или похвалить и назвать умницей, раз прошла через ад и выдержала все испытания? Девушка не ожидала подобного.       — Но все же я не выдержала: бежала из дому. А Рувик… — она резко замолчала, услышав вдалеке чей-то противный вопль. Поняв, что он был слишком далеко, и никто не мог их потревожить, продолжила: — Он решил отомстить. За все мои страдания и слёзы. Не знаю, что он сделал с ним, но больше я его не видела… Да и не хотела.       — Возможно, Рувик ставил над твоим отцом эксперименты, — предположил ужасающую теорию детектив.       — Скорее всего. Этот мир — отражение всех злодеяний, которые делал и планирует сделать Рувик. Здесь творится лишь хаос и витает смерть, а если STEM выпустит его… то боюсь предположить, что он может натворить.       — Мы не допустим этого, — мужчина подошёл вплотную к девушке и аккуратно положил на её плечи руки, боясь коснуться синяков и царапин и причинить ей боль. — Мы остановим его. Вместе.       В её глазах появилась надежда; совсем немного, но этого было достаточно. Она понимала, что не сможет своими руками убить Рувика и спасти несчастных людей, но она так мечтала об этом. Соня пообещала, что больше никто не пострадает от безумного доктора и STEM. Пусть для этого пришлось бы расстаться с собственной жизнью.       Они шли тихо, боеприпасы были на нуле, и Себастьян старался избегать ненужных перестрелок. Они незаметно обходили слепых мертвяков, применяли к ним хитроумные ловушки и спокойно шли вперёд. Дойдя до конца коридора, детектив увидел проржавевшую железную дверь, на которой виднелась засохшая кровь. Он переглянулся с девушкой, кивнул и медленно приоткрыл скрипучее препятствие, выставив вперёд заряженный револьвер.       Они оказались в просторной круглой комнате. Под ногами блестел больничный кафель, глаза, привыкшие к подземной темноте, резко закрылись от яркого света медицинских ламп. В нос ударил запах хлорки. Посередине комнаты находились чугунные ванны, выстроенные по кругу, а около них ходил человек во врачебном халате.       «Марсело Хименез?»,— не верил своим глазам Кастелланос.       — Док! — неуверенно крикнул он, и пожилой мужчина, испуганно дрогнув, медленно обернулся.       — Детектив? Это правда вы? — пролепетал Хименез, но стоило ему увидеть, кто стоял рядом с Себастьяном, как его глаза широко раскрылись.— Соня…       Мужчина посмотрел на девушку, но та не испытала радости, встретившись с доктором. Она смотрела на него с лютой ненавистью и была готова разорвать его на части, стоило только дать ей эту возможность. Соня сделала шаг назад, приблизившись ближе к детективу, и смерила Хименеза гневным взглядом.       — Соня… — прошептал доктор, выронив на пол белые листки, информацию на которых знал только он. — Ты жива! Девочка моя, ты здесь! — на его лице засияла искренняя улыбка. Но стоило ему сделать шаг вперёд, как девушка злобно шикнула и сжала кулаки.       — Не подходи ко мне, предатель, — злобно прошептала Соня, и её глаза наполнились яростью. Она даже на какой-то момент забыла про боль и усталость. — Сделаешь ещё шаг, и я своими руками убью тебя. И детектив тебя не спасёт.       — Соня… прости меня, — прошептал Хименез, прикрыв лицо руками. — Я… я… не хотел этого. У меня не было выбора!       — Что здесь происходит, чёрт побери? — вмешался в их разговор Кастелланос и посмотрел на девушку. — Почему ты называешь его предателем?       Она вновь взглянула на доктора и недовольно фыркнула, словно при одном его упоминании испытывала отвращение. Отойдя от детектива на несколько шагов, она показала на Хименеза пальцем и прошептала:       — Он предал меня, детектив. Когда я сбежала из дома, то только этому человеку сообщила, куда именно. Я ему доверила свой самый сокровенный секрет: сказала ему, что пряталась в церкви от отца и Рувика. А эта скотина, — её голос стал громче, — дождался, когда у того психопата совсем крыша поедет, и рассказал обо мне!       — Мне жаль, Соня, — прошептал Хименез. — У меня не было выбора…       — Выбор есть всегда, доктор, — ответила девушка и подошла к нему. — Вы же видели, что он делал с людьми. Видели, на что он был способен… Но вы всё равно отдали меня ему… Вам было приятно смотреть, когда после его «процедур» на мне оставались синяки и ссадины? Приятно было слышать мой плач? Только сестра Татьяна пыталась мне помочь… Но её Рувик тоже не пощадил.       — Нет, нет, нет, нет, — твердил мужчина, схватившись руками за голову. — Я не хотел, Соня! Он бы убил меня так же, как и остальных… Но ведь это не важно, так? — расстояние между ними было достаточным, чтобы Хименез мог коснуться кончиками пальцем её лица. — Ты жива…       — Нет, — она резко отошла назад, словно прикосновения доктора были ей противны. Он оглядел её платье, ужасаясь, сколько на нём было крови и грязи.       — Ты… ты… призрак? — неуверенно прошептал Хименез, почесав щетину на подбородке. Подобное заявление являлось чем-то невероятным, ведь он смог без труда дотронуться до неё, а значит, девушка была живой и реальной. — Как это возможно?       Соня вновь нахмурила брови, но недоумение мужчины её слегка забавляло. В последний раз он видел безжизненный труп на операционном столе, а сейчас, она будто возродившимся ангелом предстала перед ним для отмщения и свершения правосудия.       — Где моё тело, доктор?       Химинез испуганно дёрнулся, с его лба стали стекать капли пота. Он ненадолго замолчал, словно размышлял над ответом и думал: сказать правду или соврать в очередной раз. Мужчина глубоко вздохнул и резко отвернулся, нервно теребя воротник белого халата, чтобы унять дрожь в руках. Неуверенно и с явным нежеланием он прошептал:       — Его забрал Мёбиус.       — Что?! — громко выкрикнула девушка и подошла к доктору, грубо повернув его лицом к себе.       — Они сказали, что им необходимы все исследования Рувика, — испуганно пролепетал Химинез, сжавшись под испепеляющим взглядом Сони. — Я не мог их остановить!..       Старик неожиданно закричал, схватившись руками за макушку, и согнулся пополам. Девушка от растерянности отошла назад, ближе к Себастьяну, но и детектива коснулась та же участь. Мужчины осели на пол, держась за головы, слыша свист в ушах и ощущая пульсирующую боль в висках, с каждой секундой усиливающуюся. Она хотела помочь Кастелланосу подняться на ноги, но что-то заставило обернуться назад. Она чувствовала, что была не одна, и предчувствия её не обманули.       — Рувик…       Девушка осталась в одиночестве, доктор и Кастелланос провалились сквозь землю, и теперь она стояла лицом к лицу со своим кошмаром. Её никто не защитит, никто не спасёт. Она знала, что этот момент рано или поздно должен был наступить, но никогда не была к нему полностью готова. Соня отошла назад, когда перед ней возник лик безумного доктора, что с ухмылкой смотрел на неё. Рувика веселила беспомощность и отчаяние, мелькающее в серых глазах.       — Ты боишься меня, Соня?       — Не подходи ко мне, — шикнула она, вновь сделав шаг назад. В ответ послышался лёгкий смешок.       — Признаться, я удивлён, моя милая, — сумасшедший доктор подошёл ближе, не обратив внимания на угрозу. — Решила доказать им, что являешься нечто большим, чем подопытной крысой. И даже после того, что я вновь сделал с тобой в больнице, ты пытаешься меня остановить. Смело, девочка, очень смело.       От его змеиной ухмылки Соню затошнило. Она пыталась забыть те ужасные минуты, когда он, нависнув над ней, заполнял душу и тело скверной и безумием. Она плакала, молила о пощаде, но в ответ видела довольную улыбку. Рувик наслаждался её страданиями и несчастным сопротивлением. Неужели она была такой беспомощной?       — Закрой свой поганый рот, — найдя в себе силы что-то ответить ему, прошептала девушка. — Мне уже всё равно, что будет со мной.       — Правильно. Ведь ты давно мертва.       Она не успела проследить, как Рувик за долю секунды оказался так рядом, что ощущалось на лице его дыхание. Он, на удивление, аккуратно схватил рукой горло и приподнял голову, чтобы взглянуть в её красивые серые глаза, но видел лишь отвращение и ненависть. Девушка могла давно оттолкнуть его, ударить или плюнуть в лицо, но не сделала ничего из этого. Он ухмыльнулся и убрал свободной рукой прядь волос, что закрывала изуродованное синяками и царапинами лицо и мешала насладиться им.       — Знаешь, — прошептал Рувик, встретившись с удивлённым взглядом. — А всё могло быть по-другому. Если бы ты дала мне поддержку, которая была мне так необходима, то забыла бы о страданиях и боли. Я же так хотел этого, Соня… Но легкомыслие направило тебя в совершенно другую сторону.       Он замолчал, приблизившись к лицу девушки. Когда до него оставались считанные сантиметры, он резко поддался вперёд, соприкоснувшись с её губами, грубо их сминая и ощущая во рту горький вкус крови, от которого ему буквально сносило крышу. Соня пыталась оттолкнуть Рувика, но хватка оказалась непомерно сильна. Она могла лишь дёргаться в руках безумного доктора и ощущать, как и без того растерзанные губы начинали кровоточить. Он резко отстранился от девушки, облизнувшись, и ухмыльнулся.       — Ещё есть шанс спастись, Соня, — прошептал он ей прямо под ухо, почувствовав, как тело девушки задрожало. — Просто скажи: «да».       — Ты не сможешь вернуть её, Рувик, — неуверенно ответила она, смотря, как лицо мужчины медленно искривлялось в недовольстве. — Лауры нет с нами, и только Бог решает, кому жить, а кому умереть. Она существует лишь в твоём извращённом сознании, и ты не можешь отпустить прошлое из-за страха одиночества. Посмотри, во что ты её превратил! Она стала монстром по твоей вине…       Рувик бросил на девушку презренный взгляд и опустил горло, отойдя назад. Пока Соня восстанавливала дыхание и растирала шею, чтобы унять боль, он скрылся во тьме, и угрожающе крикнул:       — У тебя был шанс спастись, но ты выбрала смерть, моя милая. Теперь не жди от меня пощады!       Тени стали окружать её со всех сторон, девушка не могла никуда убежать, лишь смирилась с неизбежным. Стояла и ждала, когда темнота поглотит её полностью, а что было за ней — никто не знал. Возможно, смерть, а может — и надежда.