***
Кора поставила своей целью № 1 моё обучение магией. Я не знаю, почему ей так сильно хочется, чтобы я наконец взяла её под контроль, но она вот уже третий раз заявляется в кафе «У бабушки» и вытаскивает меня оттуда прямо в разгар рабочего дня. Точнее, вытаскивает Киллиан, причём в прямом смысле: варварски цепляется крюком за мой передник и тянет на выход. И все мои угрозы о превращении его в трюмную крысу разбиваются о его «Ну давай, попробуй». Киллиан прекрасно знает, что я не смогу. Знает и пользуется этим без зазрения совести. Мы снова в лесу: девушка, пытающаяся оседлать магию, как строптивую кобылу, женщина, которая ждёт от этой девушки слишком многого, и пират, которому, кажется, всё равно, где находиться, лишь бы в бутылке было немного рома. — Сфокусируйся, — произносит Кора уже чуть более жёстко, чем предыдущие пятнадцать раз. Каждая её просьба успокоиться, сконцентрироваться или расслабиться действует на меня совершенно противоположным образом. Я не могу опустить плечи, не могу перестать думать о том, что у меня ничего не получиться и не могу побороть дикое желание попросить её либо заткнуться, либо рассказать мне побольше о матери. Почему-то я больше не злюсь на Реджину. Первое время думала, что вцеплюсь в её шею голыми руками, если меня никто не остановит: наверное, именно поэтому Кора и не разрешала мне к ней подходить. Но сейчас, когда с момента моего прозрения прошло ни много ни мало четыре дня, я успела остыть и уже больше не испытываю того гнева, который два дня назад мощным потоком энергии выбил лампочки во всём здании мотеля «У бабушки». — Как Реджина? — будничным тоном спрашиваю я, словно ничего особенного в этом нет, и мэр Миллс вовсе не моя мать. Последний раз я видела её на следующий день после возврата памяти, когда она пришла, чтобы поговорить. Тогда я отказала ей в этом, предпочтя разговор с Корой, но сейчас понимаю, что поступила неправильно. Нужно было устроить очную ставку им обеим в одно и то же время — только так я могла бы быть уверена, что меня не обманывают. — Хорошо, — отвечает Кора. — Всё время спрашивает о тебе. Я не хочу улыбаться. Не хочу, чтобы Кора подумала, что меня это волнует. И потому поджимаю губы. — И что ты ей сказала? — Что всё у тебя хорошо. Не волнуйся, я не известила её о том, что количество волшебной энергии, скрытой в тебе, способно стереть Сторибрук с лица земли. — Погоди, что? — переспрашиваю я, переставая целиться в ветку дерева в попытке взорвать её. Всё, что мне пока удалось — это общипать листья. — Я же говорила тебе про потенциал, и … — Это всё я знаю, — перебиваю я, вскидывая руку. Мне показалось, или Кора действительно при этом сделала маленький шаг назад? — Но уничтожить Сторибрук … Я не собираюсь этого делать. — Я тебя и не прошу. — Это радует. — Кора с любопытством разглядывает моё лицо. Кажется, она не понимает, к чему я веду. И тогда я продолжаю: — Мне нужно знать всю правду, если ты хочешь, чтобы я тебе поверила. — Я уже рассказала тебе всё, что знаю. — Нет, — я качаю головой. — Ты рассказала мне всё, что считаешь нужным, а это не одно и то же. Почему ты запрещаешь мне говорить с Реджиной? — Потому что если она узнает, какой силой ты обладаешь, то захочет её забрать. Я замираю. — Как? — недоверчиво переспрашиваю я. — Магия способна на многое. Особенно чёрная. Ты не представляешь, на что готовы пойти некоторые люди ради силы и власти. Возможно, Реджина и Злая Королева в Зачарованном лесу, но лично мне она ничего плохого не сделала. Я вспоминаю об историях, с которыми познакомилась на страницах книги сказок, а, точнее, об их обратных сторонах: проклятие, вечный сон, приношение в жертву сердца любимого человека, страшные сделки, смерти, войны, пытки … Трясу головой и почему-то перевожу взгляд на Киллиана. Он смотрит на меня совсем не так, как смотрит Кора, потому что ему от меня ничего не надо. — Зачем это Реджине? — спрашиваю я. — Магия в этом мире не такая, как в Зачарованном лесу. Реджина не настолько могущественна здесь, но с твоей помощью она может подчинить себе даже Румпельштильцхена. Я помню это имя. Оно часто упоминалось в книге и переплеталось с бесчисленным количеством других судеб. — Тёмный маг? — уточняю я. Кора кивает. — Крокодил, — доносится до меня голос Киллиана. Лицо Крюка перекошено гневом. — Он убил Милу, — шёпотом произношу я. Это не вопрос — я хорошо помню главу про лейтенанта и пирата Киллиана Джонса. Киллиан одним резким движением погружает крюк в ствол близрастущего дерева. — Возможно, стоит бояться его, а не Реджину? — осторожно спрашиваю я. Кора стряхивает со своего идеально выглаженного пиджака невидимые пылинки. — Об этом можешь не беспокоиться. Скоро он уже не сможет никому причинить вреда. Её взгляд мечется к Киллиану. Тот, в свою очередь, вытаскивает крюк из дерева и принимается любовно наглаживать его другой рукой. У них явно есть план, в который меня не посвятили. — Как я могу доверять тебе, если ты сама не доверяешь мне? — восклицаю я. Та ветка на дереве в десяти шагах от меня, на которой я пыталась фокусироваться, разлетается в щепки. От неожиданности Кора подскакивает, а Крюк сыплет ругательства. Я сжимаю руки в кулаки. — Луиза, — строго произносит Кора. — Ты хочешь, чтобы я убила Румпельштильцхена? — Луиза, — повторяет она. — Или ты всё-таки хочешь, чтобы я помогла тебе стереть Сторибрук с лица земли? — Я хочу восстановить справедливость. Хочу, чтобы у моих любимых девочек было всё то, чего они достойны. — Кора говорит мягко и уверенно, и я почти что ей верю. — Я — единственный человек, который по-настоящему любит тебя, Луиза. Знаю, что она играет со мной. Возможно, я и выросла в доме крестьян, но я далеко не глупа. Если Реджина и правда та Злая Королева, о которой я читала, то мы с ней похоже куда больше, чем многие могли подумать. Если прищуриться, можно увидеть Кору насквозь. Не целиком, так хоть урывками. В книге Генри не достаёт многих страниц, в том числе и о прошлом Коры: о жизни до того момента, как она стала Королевой Червей, и о том, что произошло после того, как вместе с Крюком ей удалось покинуть Зазеркалье. Те страницы вырвали: у корешка виднеются обрывки желтоватой бумаги. Кто-то явно не хотел, чтобы я это прочитала. — Как ты стала Королевой Червей? — спрашиваю я, игнорируя её слова про то, что я, собственно говоря, никому в этом и любом другом мире не нужна. На мгновение мне закладывает уши, а потом снова возвращается он — тот самый звук, преследующий меня с мгновения, как я впервые за двадцать три года воспользовалась магией. Не могу разобрать, что это: дребезжание, стук, грохот, звон, гудок или всё вместе. Неужели, я схожу с ума? — Не без помощь Реджины, — отвечает Кора. Что ж, похоже на правду. — Конкретнее, — прошу я. Кто-нибудь может выключить этот гул? Концентрировать взгляд на лице Коры смысла нет. Звук нарастающими толчками бьёт по вискам, и я хватаюсь за голову. — Ты в порядке? — спрашивает Киллиан. Да, точно, это его голос. Я пожимаю плечами. — Вы слышите? Этот звук … Ответа не поступает. Я пытаюсь прислушаться, но становится только хуже: словно кто-то со всей силой бьётся головой о клавиши пианино. Я знаю, что за этим шумом прячется что-то важное, но оно ускользает от меня. Возможно потому, что я ещё не готова. — Лу! — кричит Киллиан. Его голос долетает до меня с трудом, словно мужчина пытается перекричать ветер. Я оборачиваюсь и вижу, что это действительно так: он едва держится на ногах, листья вокруг него кружат над землёй в неизвестном природе танце. — Что происходит? — кричу я в ответ. Я не чувствую ни ветра, ничего, словно вокруг меня защитное поле. Ни одежда, ни волосы, не дрожат под натиском воздушного потока так, как это происходит с Киллианом. Поворачиваю голову и пытаюсь найти взглядом Кору, но её нет. На том месте, где она стояла, хрупкое деревце вырывается с корнями из земли и, описав в воздухе дугу, врезается в соседний дуб. — Где она? — спрашиваю я. — Исчезла, — кричит в ответ Киллиан. Его глаза расширяются от ужаса, когда он добавляет: — Останови это! — и тычет в меня пальцем. Я поднимаю голову наверх и только тогда понимаю, о чём он. Огромный поток магии чёрного как уголь цвета вырастает из меня и стремится куда-то за облака, разверзаясь такого же цвета молниями, напоминающими вены на кистях. Я верчусь на месте, в то время, как чёрное полотно, словно смола, покрывает меня с головы до ног. Киллиана мне больше не разглядеть. Как и свои собственные ноги, стоящие на земле. Я кричу, выпуская весь воздух из лёгких, и мой собственный голос эхом отдаётся где-то очень далеко сильнейшим раскатом грома. — Кора! Что я должна делать? — кричу в пустоту. Коры здесь нет, а Киллиан навряд ли различит хоть слово, но я пробую снова: — Киллиан, ты всё ещё здесь? Ты в порядке? Чернота вокруг сгущается вместе с тем, как нарастает страх в моей груди. Это знак! Нужно контролировать себя. Как говорила Кора? Магия — это эмоции. Я закрываю глаза, хотя могла бы этого и не делать — вокруг меня и так полнейшая темнота. — Всё в порядке, — произношу вслух, успокаивая саму себя. — Я в порядке. Я могу сделать это. Сфокусируйся, Лу! Сделай хоть что-то полезное в этой жизни! Нельзя думать о плохом, но хорошее за всю бесконечность прожитых лет со мной случалось удивительно редко. Первое, что приходит в голову — Таран. Тот светловолосый парень, который оказался единственным человеком, не отвернувшимся от меня, несмотря на все мои явные изъяны. Я пытаюсь вспомнить его объятия, пытаюсь воспроизвести в голове тембр его голоса и то, как он улыбался. Не знаю, помогает или нет, но я уже практически не слышу того гула, что бил по барабанным перепонкам. — Лу! — голос Киллиана обрушивается на меня, как гром среди ясного неба. Я распахиваю глаза. Тьма исчезла, как и всё, что появилось вместе с ней, включая ветер, гром и молнии. Нахожу себя стоящей на коленях на сырой земле, а Киллиана совсем рядом — буквально в двух шагах. Он лежит на спине и смотрит на меня, запрокинув голову. Толстый ствол дерева прижимает к земле его правую ногу. — Ты в порядке? — откашливаясь, спрашивает он. Я встаю с колен и подлетаю к нему. Пытаюсь поднять дерево руками, но оно оказывается слишком тяжёлым. — Не … получается, — пыхчу я. Поражённо вскидываю руки над головой, чтобы запустить пальцы в волосы, и в это же мгновение ствол дерева, словно зубочистка, отлетает прочь. — А ты говорила, не получается, — кривит лицо Киллиан. Он садится и хочет коснуться своей ноги, но тут же отдёргивает ладонь прочь. — Тысяча чертей, это больно. Я присаживаюсь на корточки напротив него, обхватываю одной рукой колени, а вторую прикладываю ко рту, подавляя вздох. — Это моя вина. Прости. — Эй, Миллс, не раскисай, и не такое ещё пыталось от меня избавиться, — горько хмыкает Киллиан. Он назвал меня по фамилии матери, и это прозвучало так естественно, что меня даже ничуть не смутило. — Скажи мне лучше, что это было? — Я не знаю, — пожимаю плечами. — Кора заговорила о моём одиночестве, и, наверное, что-то задела внутри, но … Во мне вспыхнуло столько гнева! — Я что-то не помню, чтобы она такое говорила. — Сказала, что она — единственный человек, который меня любит. Но и это неправда. Она нуждается во мне и моей силе по каким-то неизвестным мне причинам — и на этом всё. У меня совсем никого нет. Киллиан совершает попытки встать, но все они разбиваются о боль в раненой ноге. Я помогаю ему, подставляя своё плечо. Пират тяжёлый, но он ранен из-за меня, поэтому, хочется мне этого или нет, я помогу ему. — У меня тоже, — тихо произносит он, словно это его самая сокровенная тайна. Мы не сразу находим выход из леса. Магия, которую я случайно высвободила, положила на землю многие деревья, вырвав их с корнем, и проложила огромные глубокие трещины в почве. С каждым шагом волнение в моей груди нарастает, а внутренний голос кричит всё громче: вероятность того, что разрушения обошли Сторибрук стороной, стремится к нулю. — Как долго это продолжалось? — спрашиваю я, перехватывая Киллиана поудобнее. — Я не могу разговаривать, пока мы с тобой так тесно прижимаемся к друг другу, но всё ещё находимся в одежде, — отвечает пират. Я не вижу его лица, но хорошо представляю довольное выражение, волной изгибающее его губы. — Сейчас я брошу тебя прямо тут, и дальше будешь добираться ползком, — недовольно выдыхаю я. У меня почти не осталось сил. Обычно я выносливее, но магия забрала всю энергию. — Пару минут, — произносит Киллиан уже без прежнего веселья. — Пару бесконечно долгих минут. Я поджимаю губы и ногтями цепляюсь за кожаный плащ Киллиана, изо всех сил стараясь сохранить его вертикальное положение. И мне удаётся это, но лишь до тех пор, пока мы не выходим из леса и не оказываемся в городе. Я вскрикиваю, руки слабеют, и Крюк мешком падает мне под ноги. Он кряхтит и возмущённо ругается на меня, но я его не слушаю. Мой взгляд мечется от полуразрушенного здания аптеки к трещинам на дороге, от перевёрнутых машин к выбитым окнам и фонарям, лежащим на земле. Я вижу потерянные лица людей, вижу страх в глазах у некоторых, а у кого-то даже гнев. Мэри Маргарет и Дэвид помогают кому-то подняться на ноги. Кто-то из гномов склоняется над своим братом, лежащим в кирпичных обломках. Эмма бежит к родителям, держа Генри за руку. Слава Богу, что хотя бы он не пострадал! — Ты не поможешь? — просит Киллиан. Это меньшее, что я сейчас могу сделать — помочь хоть кому-то. — Это моя вина, — произношу я. — Я же сказал, всё в порядке, Миллс! — восклицает Киллиан, как-будто бы до других ему совсем нет дела. — Не в порядке, — я качаю головой. Киллиан над ухом отплёвывается и бурчит что-то про мои волосы и его лицо. — Это всё — моя вина.3
25 января 2015 г. в 20:07
Я склоняюсь над книгой, в третий раз перечитывая страницу про воссоединение Белоснежки и Прекрасного Принца. Поднимаю глаза на Мэри Маргарет и Дэвида, сидящих и поедающих свой ланч, и снова опускаю его в книгу. Они такие приторно-милые: и в этой жизни, и в прошлой. Если это и есть истинная любовь, то я, пожалуй, пас.
— Лу! — восклицает миссис Лукас. Только первые пару дней она вела себя со мной тихо и глядела с опаской, словно я вот-вот, да взорвусь. Теперь всё вернулось на круги своя: я снова паршивая овца в нашем коллективе. — Пожалуйста, забери, наконец, эти сосиски!
Я нехотя сползаю со стула и бреду к окошечку, ведущему в кухню. Подхватываю две тарелки с пюре и сосисками, шаркающим шагом приношу их пожилой паре, еле сдерживая смех и предложение пожевать мясные изделия для их вставных челюстей, и снова возвращаюсь к книге. Генри был прав — она оказалась довольно интересным чтивом. Каждый житель Сторибрука на деле является жителем Зачарованного леса: все, кроме меня и Крюка.
Я здесь по вине матери, которая от меня отказалась, и бабушки, которая попыталась спрятать меня от … кого? Она так и не смогла сказать. Мои вопросы оказались слишком прямые, а её ответы наполненные лишними описаниями, но не точными фактами.
Кора пыталась промыть мне мозги — я почувствовала это сразу же, как только она открыла рот тогда в лесу и принялась рассказывать мою предысторию. И мне не хочется ей верить (я почему-то уверена, что стоит поверить — и всё выйдет из-под контроля), но это единственная правда, которую я знаю.
Я пролистываю книгу сказок до последних страниц и снова останавливаюсь на своей главе.
— Давным-давно, жила-была девушка, которую никто не любил, потому, что она была той ещё стервой? — раздаётся знакомый голос где-то рядом.
Я поднимаю голову. Киллиан садится напротив — нас разделяет лишь высокий прилавок. Мужчина тычет крюком в рисунок, на котором изображена корзинка, стоящая на пороге небольшой покосившейся хижины. В ней, завёрнутая в тёмно-фиолетовое одеяло, лежит малышка.
— Это ты? — спрашивает он.
— А тебе-то какое дело? — огрызаюсь я.
В последнее время, Крюк слишком часто ошивается рядом. Возможно, ему просто нечем заняться, а единственным человеком, который не хочет отрубить ему голову как приспешнику Коры, по совершенно несчастливой случайности являюсь я.
— Мне казалось, что девиз любого, даже самого грязного и прокуренного, заведения: клиент всегда прав. Будь повежливей, милая.
Я закатываю глаза и выпрямляюсь. Достаю из-за передника блокнот для записи заказов и наигранно слащавым тоном спрашиваю:
— Что будете заказывать?
Киллиан довольно улыбается.
— Так-то лучше. Кофе с сахаром и молоком, ваше фирменное блюдо и на десерт блинчики с яблоками и чем-то белым и воздушным, я видел, тут такое пользуется спросом. Голоден, как волк!
Я делаю вид, словно записываю всё под его диктовку.
— Не многовато? Или с двух рук есть будете?
Киллиан приподнимает брови. Еле слышный смешок слетает с его губ. Он пододвигает книгу сказок поближе к себе и начинает медленно перелистывать страницы.
— Там и о тебе пара строчек нацарапано, — сообщаю я, поворачиваясь к Киллиану спиной. Подхожу к кофеварке и ставлю греться новую порцию. Затем передаю повару заказ и возвращаюсь обратно к прилавку. — Глава перед моей, там …
Я замолкаю, когда вижу, что Киллиан и так уже вовсю погрузился в чтение своего прошлого. Делаю вид, будто мне совсем не интересно, но не могу отказать себе в наблюдении за тем, как меняется лицо пирата. Я уже успела прочитать всю книгу, включая и страницы о лейтенанте Киллиане Джонсе, потерявшем не только брата, но и любимую женщину.
— Мне очень жаль, — почему я говорю шёпотом?
— Ну да, — огрызается Киллиан. Он захлопывает книжку, отодвигает её подальше, словно та может его сожрать, и поднимает на меня свои голубые глаза. Такой цвет глаз меня всегда пугал: слишком чистые и невинные. Мало ли что может за ними скрываться?
— Хочешь двойную порцию той белой воздушной штуки для своих блинчиков? Сладкое отлично справляется со стрессом, — предлагаю я. — Поверь мне. За последние пару дней я съела уже около пяти баллонов взбитых сливок.
Киллиан проводит кольцом на указательном пальце по линии своего подбородка.
— Доброта из твоих уст звучит как смертельная угроза, — говорит он. — Не удивлюсь, если эти … взбитые сливки? … пропитаны ядом.
— Риск — благородное дело для пирата, — я повожу плечом. — Или ты боишься?
— Да никогда! Неси свои блины.