Паутина Белого Паука. Источник.

В среднем вампиры спят от восхода солнца до заката. Сон этот подобен забытью мертвеца, из которого вампир едва ли в силах вырваться раньше положенного срока. Но есть исключения: вампиры с сутью оборотня, например, спят по-звериному чутко и отлично себя чувствуют даже после трех часов отдыха, независимо от времени суток. Так и Илья поднялся в кровати вскоре после ухода сестры. Тело его пело, в венах играла кровь, в душе царило умиротворение. Подумать только, как мало иногда нужно простому вампиру – лишь немного сна, лишь глоток крови, лишь ночь любви с сестрой… - Мда, - поймал себя на этой мысли Илья и расплылся в довольной улыбке. Ну, кто бы мог подумать, что все так сложится? Он же эту засранку с ложки кормил, на качелях качал, в школу за ручку водил. Из-вра-ще-нец, - ласково констатировал внутренний голос. – Растлитель несовершеннолетней. «Хотя, - вспомнил Илья со странно мрачным удовлетворением, - растлитель у нас оказался Изя. Кто бы мог подумать…». Ленивые мысли плавно перетекли к той самой сцене, когда он застал Еву в постели с Исаией. Он тогда был в бешенстве, но сейчас, думая об этом, ничего кроме будораживающего любопытства не испытывал. Не раз и не два Илью посещала затея устроить тройничок с близнецом. И всякий раз этот конкретный близнец крутил пальцем у виска. Теперь же у них была одна девушка на двоих. Буквально. Странно, конечно, устроен человек (или вампир). Вот вроде бы еще вчера Илья морщился, что приходится делить Еву с кем бы то ни было. А сегодня он уже гадает, каково было бы покувыркаться в постели им втроем. Подумав над концепцией данного глубоко философского вопроса, Илья пришел к выводу, что все дело в сексе. Он, наконец, добрался до Евы, и теперь его эго успокоилось. Эго успокоилось, а фантазия, наоборот, разгорелась стихийным пожарищем. «Но всему свое время», - одернул себя Илья. Если Исаия, как обычно, спокойно откажется, то Ева вполне могла устроить истерику. Ей их и по одному нелегко переваривать. Ну, ничего, Илья выждет момент и как-нибудь аккуратненько приведет свое желание в исполнение. В конце концов, если ты извращенец, то почему бы и не во всем? Удовлетворившись своим решением, он соскочил с кровати, подобрал одежду, но, прислушавшись к звукам воды из ванной и мерному дыханию из комнаты Исаии, растянул губы в улыбке: пока мать спит, грех не воспользоваться случаем. Тонкая струйка горячей воды, журча, разгоняла вокруг себя пенный сугроб. Ева подняла под струю ногу, позволив воде омыть щиколотку и обнажить синяк. Его, как и многие другие, оставил на ней Илья. Целая вереница из мелких пятен, следов от его пальцев, были на бедрах, на груди, на шее. Еве следовало бы разозлиться, но вместо этого каждый след будоражил в ней память о прошедшей ночи, заставляя тело напрягаться в сладкой истоме. Обозвав себя сумасшедшей, она закрыла глаза и провела ладонью по полушарию груди, где держался клещом паук, где алел постыдной меткой засос. С груди рука спустилась на живот – Илья столько вылизывал его и кусал, едва не пуская кровь, что память об этом заставила Еву издать тихий стон, но девушка тут же закусила губу. Нечто подобное вытворял Измаил с телом Агари – Ева видела это в бесчисленных фрагментах воспоминаний вампира. На щеках вспыхнул румянец, но все же пальцы медленно, круговыми движениями, заскользили дальше под воду. Ева коснулась себя между ног, и новое яркое видение вспыхнуло перед закрытыми веками. Влажная ласка языка, острое удовольствие клыков, водоворот боли и кровавой радости. Но чье это было воспоминание? Ева вдруг осознала, что не знает ответ. Не открывая глаз, она плыла на волнах памяти – своей и чужой – понятия не имея, что над ней уже стоял Илья, пожирая глазами каждое ее действие. Пальцы девушки поглаживали нежную плоть – медленно и лениво, не углубляясь, но следуя за приятными ощущениями. «Мое драгоценное чудовище», - сорванным от криков голосом шептала в ее голове Агарь, выгибаясь в руках Измаила. Пальцы сместились на бедро, к следу от укуса. Ранки были крохотные, но кожа вокруг припухла и зудела от ускоренного восстановления. Горячая вода сделала их мягкими, едва бугристыми. «Чудовище», - слышала Ева собственный обессиленный голос, когда сворачивалась клубком в руках Ильи. - Чудовище… - прерывисто выдохнула она вслух, неохотно останавливая руку. Голова кружилась от истощения, от влажной духоты, от чего-то еще, трудно уловимого. И почему-то Ева совсем не удивилась, когда над ухом раздался смешок: - Как скажешь, - прохладные губы собрали случайную влагу с виска. От простой, казалось бы, ласки у Евы перехватило дыхание. Тело откликнулось роем мурашек, бедра свело легкой судорогой. Не доверяя себе, Ева сжала колени. - Только посмотри на себя, - произнес Илья низким голосом. Он взял ее руку, коей она себя ласкала, и поднял к своему лицу. Сильно и безумно чувственно провел языком по ладони к кончикам указательного и среднего пальцев, обхватил их губами, погрузил в рот. Ева отдернула руку, Илья с усмешкой ее отпустил. - Ая-яй, ласкать себя в ванной, пока мама спит, - посетовал он с притворным осуждением. Смешавшись, Ева рефлекторно притянула колени к груди, обхватив их руками. Это простое движение резко не понравилось Илье: левой рукой он сгреб сестру за волосы, а правой поднырнул под ее локтем, сжал внутреннюю сторону бедра и с усилием провел по нему вниз, к паху. Ева ахнула и тут же попыталась сжаться еще больше, но хватка на волосах не позволила. – Уходить от мужчины, чтобы потрогать себя, - Илья склонился, развернув Еву к себе лицом. – Это так понимать, что мне следует лучше тебя оттрахать? - Уйди, - зардевшись от его грубости, потребовала Ева сквозь зубы и вдруг содрогнулась всем телом – пальцы Ильи у нее между ног пришли в движение. - Ты не хочешь, чтобы я уходил, - прошептал он ей в губы, лаская с каждой секундой все настойчивее и грубее. Ева зажмурилась, не находя в себе воли ответить – с телом ее творилось что-то невообразимое. Ей было больно, разумом она это четко осознавала, но возбуждение не уходило, напротив, оно росло и разбухало, грозя разорвать на кусочки. Не отдавая себе отчет, она жалостливо, нетерпеливо заскулила, ерзая в воде навстречу руке брата. Глухо зарычав, Илья выдернул сестру из воды. Сам сидя на краю ванны, он усадил Еву на себя, разведя ей колени, и приспустил пояс плавок, высвободив стоявший колом член. - Держись за шею, - приказал он глухо, и Ева послушно ухватилась за его плечи. Одной рукой удерживая сестру на весу, второй Илья направил в нее головку. Ева подавилась криком, когда он вошел в нее сразу глубоко и болезненно резко. Не давая Еве времени привыкнуть и расслабиться, Илья сжал ее за бедра, поднял и снова направил вниз. С нечеловеческой силой он насаживал на себя сестру, пьянея от ее прерывистых, громких полувздохов-полустонов. Пальчики ее все сильнее вдавливались в плечи Ильи, грудь – влажная и скользкая от пены – скользила мягкой, упругой плотью. Илья едва ли чувствовал вес тела сестры, казалось, он может продолжать так бесконечно, но вдруг посторонний звук ожег слух – дверь в комнату Исаии открылась. Проснулась мать. И сейчас она направлялась к ванной комнате, привлеченная шумом. Илья успел проклясть свою лень, помешавшую ему починить дверной замок. В следующую секунду он вздернул Еву вверх и толкнул в воду, предусмотрительно не дав ей удариться головой о чугунную стенку. - О боже, что здесь такое?! – Надежда Тимофеевна вбежала в ванную. Илья успел натянуть плавки и склониться над ошалевшей и ничего не понимавшей сестрой. - Ева поскользнулась! – придав голосу обеспокоенный оттенок, придумал он сходу, состроив той предупреждающую гримасу. – Я услышал плеск воды. Подай полотенце, мам. - Как можно быть такой неуклюжей?! – всплеснула руками Надежда Тимофеевна, забрав с раковины заготовленное заранее полотенце. – Выйди, Илья. Я сама ей помогу. Забившаяся в воду Ева вовремя вспомнила о синяках по всему телу и тут же запротестовала: - Кажется, я ногу вывихнула. Ничего, мам, пусть Илья меня вытащит и отнесет в комнату. - В полотенце хоть завернись, - неодобрительно помолчав, проворчала Надежда Тимофеевна и передала полотенце дочери. – Сверкаешь тут перед братом… … Час спустя Надежде Тимофеевне позвонили с работы с просьбой-приказом подменить коллегу, и женщина засобиралась домой. Хотя машина братьев была у Исаии, а за окном давило солнце, Илья вызвался проводить мать до автовокзала. Он чувствовал себя виноватым перед ней и оттого хотел поскорее спровадить в надежде, что с ней уйдет и чувство вины. - Не пропадай, - чмокнула лежавшую в кровати дочь Надежда Тимофеевна. – И будь осторожна, хорошо? Измаил показался мне достойным мужчиной, но ты не забывай, сколько тебе лет, договорились? Братья за тобой присмотрят. - Конечно, мам, - натянуто улыбнулась матери Ева, мысленно обозвав себя дрянью. На душе у нее скребли кошки никак не меньше, чем у брата. Оставшись одна, Ева без особой нужды проверила свой телефон. Ничего нового в нем не обнаружила, но обратила внимание на время: шел девятый час – Исаия давно уже должен был вернуться с работы. Она только собралась ему позвонить, как телефон сам содрогнулся от входящего звонка. - Алло, ты где? - Здравствуйте, это Ева? – услышала девушка вместо голоса брата незнакомый женский. - Да. - Вашему брату плохо, - быстро заговорила незнакомка. – Он едва двигается. Сказал, вы можете ему помочь. Заберете его, или мне «Скорую» вызвать? - Нет, не надо! – испугавшись, что Исаию одолела жажда, Ева запаниковала. – Не надо врачей. Я знаю, что с ним. Я заберу его. Вы где, в автосалоне? - Нет, у меня дома, - поведала незнакомка. – Записывайте адрес. Ева записала и проговорила адрес вслух на проверку. Женщина подтвердила, что все записано правильно и на прощание попросила: - Вы не могли бы поспешить? Ваш брат как-то странно себя ведет. Этого Еве хватило, чтобы, забыв обо всем, броситься вызывать такси. Вопрос, отчего вдруг Исаия оказался на другом конце города, в районе старых частных домов, и почему вдруг не может говорить от жажды, мелькнул в голове девушки и пропал. Все вытеснило беспокойство. … На другом конце связи женщина по имени Оксана с удовлетворением нажала на кнопку отбоя. Полюбовавшись стильным телефоном Исаии, она убрала его себе в задний карман брюк. - Ну, что, повелась? – спросил ее Семен Игнатыч сиплым, хриплым голосом. Это был тот самый голос, что рассуждал над парализованным Исаией о действии белизны на организм вампира. Здоровый, как медведь, с бурой щетиной, перешедшей в бороду, Семен Игнатыч сидел на шатком табурете, внимательно следя как за беседой с Брянцевой Евой, так и за заложником в углу дома. Исаия, отравленный лошадиной дозой растворителя, хрипел от жгучей боли на железной кровати. Кисти рук его надежно были привязаны к изголовью прочным, синтетическим шнуром, также были разведены и ноги. На койке не было ни матраца, ни даже клочка простыни, и железные кольца пружин впивались ему в спину, при малейшем движении вспарывая кожу. Сразу с двух сторон на койку падали солнечные лучи, привнося в состояние вампира дополнительный урон. В захламленную комнату старого, заброшенного дома вошли двое молодых мужчин. Володя Щербатов, сын Семена Игнатыча, и Олег Циплов, его друг еще со службы в армии. - Где были? – хмуро спросил Семен Игнатыч. - Курили, - отозвался Володя, подойдя к привязанному заложнику. Челюсть Исаии сводило судорогой, и он то и дело скалился, обнажая клыки. - На кого скалишься, уебок?! – пнул в ножку кровати Володя и тут же зашипел, отбив себе большой палец. – С-сука… - Отойди от него, - одернул сына Семен Игнатыч. – Оксана, проверь-ка девчонку. - Да куда она денется, - проворчала Оксана, нехотя заглядывая в соседнюю комнату. Там, забившись в угол, мелко тряслась Алиса. Руки у нее были связаны за спиной, во рту кляп, уже мокрый от слюны и слез. – Сидит, - с удовольствием констатировала похитительница, коей было приятно видеть более красивую, чем она сама, девчонку в неприглядном виде. - Значит, так, - с расстановкой сказал Семен Игнатыч, - скоро все закончится. Как только «Ева» будет у нас в руках, быстро грузим этих двоих в кузов, и вы с Олегом, - повернулся он к сыну, - отвозите их к лесу, за гаражами. Там вас будут ждать. Покажете товар, получите деньги и сваливаете. Ясно? - Как мы их узнаем? – уточнил Володя. - Договорились, что они сами к вам подойдут. Дальше, - продолжил было Семен Игнатыч, но его перебил Олег: - А девчонка-то им зачем? - Вампира кормить, - посмотрел в его сторону Семен Игнатыч. Олег в сомнении провел рукой по мокрому затылку, но, подумав, промолчал. - Я и Оксана остаемся здесь с «Евой» и ждем, когда приедут за ней. Встречаемся все уже дома. Все понятно? - А что все-таки такого в этой «Еве»? – полюбопытствовала Оксана. – За что такие деньги платят? - Если это то, что я думаю… То за бессмертие, Оксана, за бессмертие и вечное проклятье.