Паутина Белого Паука. Источник.

С кривой усмешкой она отстранила от себя Измаила и поднялась с кровати. Поправила волосы, одежду; огляделась, заново осознавая, что ее окружает сплошная пустота. - Да, я действительно неудачница, - хмыкнула она, сгорбившись. – Ты видишь во мне сестру, они помешалась на моей крови. Ной… Меня что, правда, нельзя просто любить? Вот просто любить такой, какая я есть? - Я люблю тебя. Ева покосилась на вампира, оставшегося полулежать на кровати. Слышать признание было раздражающе больно. Почему мужчины так легко говорят это? Илья сказал, что любит ее и только ее, и то же самое сказал своей девушке по телефону. «Она всего лишь сестра». Ева сжала губы, упрямо приказывая себе не реветь. - Давно хотела тебя спросить, - сменила она тему, надеясь так совладать с приливом жалости к себе, - зачем все эти сны? - Сны? - С первого дня, как на мне появилась эта штука, - Ева дернула за цепочку, намекая на подвеску-паука, - я начала видеть твои воспоминания. Я пока еще в своем уме, - усмехнулась она князю, что уже сидел на кровати, спустив ноги на пол, - и у того, что я вижу, есть одно объяснение – ты. Измаил ничего не сказал, и Ева с раздражением продолжила: - Не знаю, чего ты хочешь этим добиться, но мне надоело каждый раз, закрывая глаза, проживать фрагменты ее жизни. Я – не Агарь. Я не стану ею, даже если начну так же ненавидеть твою привычку подолгу молчать, когда мы наедине, или сожалеть, что «картина» на твоем теле уже завершена, и лишний мазок только все испортит. Ева запрокинула голову, уставившись в потолок, и потому не видела, каким радостным удивлением вспыхнули глаза Измаила. Она была права в том, что видела во сне его воспоминания. Он щедро делился ими с ней, настолько, что картинки комкались и перекрывали одна другую. Но то, что описала Ева сейчас, ему не принадлежало. Измаил помнил, как Агарь однажды сказала, что ее раздражает его молчание, но он не придал этому значения. Она ненавидела его молчание, но он этого не знал. Как не знал и мнения Агарь о нанесенных ею шрамов на его тело. Никто не знал. Только сама Агарь. - Что? – раздраженно спросила Ева, обратив внимание на почти пьяное выражение лица князя. – Что опять? Измаил опустил глаза, снова поднял, беззвучно шевеля губами. Улыбнулся самому себе, милостиво умолчав о рое восторженных мыслей-желаний, которых хотелось обрушить на девочку, что так упрямо стояла перед ним, отрицая собственную суть, о чувстве затопляющего триумфа, ведь Дафа оказался не прав. Измаил нашел свою Агарь. Не тень, не подобие, не фальшивку – настоящую. В другом теле, в другом времени, при других обстоятельствах, но это была она – его жестокая, самоуверенная, сильная и ранимая. Не хватало разве что бесконечной усталости и скуки, потому что чувства Евы не были истощены веками, как чувства Агарь. Ева родилась – нет, переродилась – шестнадцать лет назад, чтобы вернуться к нему. Вернуться к обожающему, обожествляющему ее брату. И никак иначе. Никакой другой сценарий Измаил не примет. Никакой другой сценарий не имеет права жить. Он слишком, слишком долго ждал. - Ну, и ладно, - пробормотала Ева, не дождавшись ответа. Она отвернулась и сгорбилась, устало потирая глаза. Этот простой жест отчего-то вызвал в Измаиле беспокойство на грани сомнения. Все те женщины, коими он замещал для себя Агарь, быстро ломались в его руках: пытались сбежать, сходили с ума, умирали от его руки, когда переставали его удовлетворять. Ева сильная. Но что, если… что, если она не выдержит? Ее не заменишь. Только не ее. - Тебе плохо? Она вздрогнула, с недоверием оглянувшись на него. Она не ожидала от него такого человеческого вопроса. Она не видела в нем человека. Измаил всматривался в Еву, перебирая в уме все, что он делал с теми, другими, выявляя то, что их губило. Он был жестоким? Непредсказуемо опасным? Переменчивым? Сумасшедшим? - Да, мне плохо. Из-за близнецов. - Я бы никогда не заставил тебя чувствовать себя нежеланной. Она вздохнула, с горечью поджав губы: - Я бы назвала тебя лжецом, но я помню, что чувствовала себя… что Агарь чувствовала себя с тобой много как, но всегда, неизменно любимой, - Ева криво усмехнулась, но глаза ее были больными. – Повезло ей. Жалко только, что она этого не ценила. - Так оцени ты. Она посчитала такое предложение оскорбительным. Она – это она, и заменой ей быть не хотелось. Даже если никакой замены и не было. И потому Ева покачала головой в безмолвном отказе. Это было почти мило. - Я тебе не нравлюсь? – Измаил знал ответ, и он его не волновал. - Нет. Извини. - Почему? Ева сморщила носик, неосознанно обняла себя руками, словно защищаясь. - Я тебя совсем не знаю и, не обижайся, но ты меня пугаешь… немного. С нечитаемым выражением лица Измаил поднялся с кровати, медленно пересек комнату и, остановившись в паре шагов перед Евой, наклонился всем корпусом, сложив руки за спиной: - Тогда я приглашаю тебя на свидание, - и широко улыбнулся. Ева невольно дернулась, озадаченно заморгала, а затем и вовсе рассмеялась – коротко, но искренне. Измаил залюбовался этой маленькой вспышкой радости. - Перестань, - она легонько толкнула его в плечо, все еще улыбаясь. - Я хочу, чтобы ты узнала меня получше, - Измаил выпрямился, но не отошел, почти нависая над Евой. – Пожалуйста, - попросил он, поколебавшись, - дай мне шанс понравиться тебе. Улыбка сошла с ее лица, она снова сделалась серьезной и немного грустной. - Я уже наломала дров с собственными братьями, - девушка раздраженно запустила пальцы в волосы и с силой их дернула. – Я запуталась в том, к кому и что чувствую, что правильно, а что нет. Я не… я не могу бросаться в новую авантюру, не разобравшись со старой, понимаешь? - Тебе нужно время, - медленно произнес князь, и Ева кивнула. – Сколько? - Слушай, я не знаю, это все… - Сколько, Ева? Ее лицо вспыхнуло раздражением: - Спроси меня через неделю хотя бы, ладно? - Через неделю ты пойдешь со мной на свидание. - Эй! Я ни на что не соглашалась! - Или так, или я убью тех, кто тебя отвлекает. - Это… это шантаж! - Да. Ева с шумом закрыла рот, не зная, что на это сказать. - Угрожая моим близким, ты не заставишь меня полюбить тебя. - Но ты перестанешь на них отвлекаться, - логично заключил вампир. Ева ушла, громко хлопнув дверью.