Паутина Белого Паука. Источник.

- Можно тебя на минуту? – не выдержав, Илья, как мог непринужденно привлек Еву к себе и утянул подальше от Измаила, от Ларисы, ото всех. Он завел ее в закуток запасного выхода, где не было ни души, и, прислонив к стене, с досадой вздохнул над ее головой. - Ну, и зачем это все? - Тебя что-то расстроило? – подняла бровь Ева. Илья нашел бы это даже забавным, если бы для своей мести она выбрала кого-то другого. - Я знаю, ты злишься, - спокойно и мягко произнес он, надеясь, что так до Евы дойдут его слова. – Но, малыш, заигрывать с Измаилом – дурная затея. Ты и сама знаешь. Он опасен. - Опасен, - согласилась Ева и вдруг вздернула подбородок: - Но с ним я всегда чувствую себя… на первом месте. Илья догадывался, что это будет нелегко. - Ты же знаешь, я люблю тебя… и хочу до безумия, - проговорил он низким голосом, подцепив пальцами ее маленький, упрямый подбородок. – Девять месяцев не так уж долго. Тем более, что воздерживаться от тебя я не собираюсь. Ева буравила его мрачным взглядом, Илья нежно улыбнулся: - Не дуйся. Ты – моя и только моя, красавица. Ева наклонила голову к плечу, взгляд ее затуманился, и Илья, словно камертон, отозвался на ее желание собственным возбуждением. Она провела по губам кончиком языка – слишком медленно, чтобы не уловить подтекст, но недостаточно, чтобы это выглядело пошло. Догадываясь, что Лариса может смотреть в их сторону или даже направиться на их поиски, Илья все же не удержался и впился в этот маленький, аккуратный и чертовски сладкий рот. Он снова делал это жадно, не в силах ею насытиться, и Ева отвечала, лаская своим язычком его клыки… пока вдруг не оттолкнула. Илья по инерции сделал шаг назад. Ева на этот шаг к нему приблизилась и, привстав на цыпочки, подарила новый поцелуй в угол рта – короткий и отчужденный. Илья хотел большего. Он обнял ее за плечи, желая привлечь к себе, но Ева вывернулась. В глазах ее плясало дикое веселье. - Не мог бы ты встать на колени? – попросила она ласково. Это была какая-то игра, прихоть, что взбрела ей в голову. Делать подобное в многолюдном клубе? Когда это может увидеть Лара? С нечеловеческой плавностью Илья опустился на колени. Он не отрывал глаз от лица Евы, горевшего мрачным торжеством. Она обхватила ладонями его лицо, наклонилась, но вместо поцелуя подарила мимолетное дыхание у самого края его уха: - Нет, Илья, это ты – мой. Она выпрямилась и ушла, вернувшись к их столику. Илья перенес вес с колен на пятки и какое-то время просто сидел, гадая, что происходило с его сестренкой. Только что она его уделала. Вместо раздражения Илья чувствовал прилив восторга и смутного восхищения. Никаких дешевых истерик, которые регулярно закатывала ему Лара, никаких слез и обид – только ответный удар, полный собственного достоинства. Когда Илья подошел к столику, его ждал сюрприз: Ева и Измаил ушли. Он не смог до конца скрыть свои чувства по этому поводу. К счастью, Лара истолковала все по-своему. - Беспокоишься за нее? – она обвила его руками, ласково поглаживая спину. – Я не знаю этого Измаила, но, кажется, он… гхм… хорошо к ней относится. Илья издал неопределенный звук, и Лара продолжила, нервно усмехнувшись: - Не думаю, что он перед любой встает на колени. Илья моргнул и посмотрел на свою невесту. - Она не любая. - Ну, конечно! – фыркнула Лара. – Я о том, что… - Лар. - Что? - Помолчи. Пожалуйста. … Они сидели в его гостиной, в мягких креслах, и пили крепкий чай с четвертинкой лимона. На кофейном столике перед Евой стоял поднос с тремя десертами: ледяная стружка с цитрусовым соком, кусок шоколадного торта и ягодное суфле. Все казалось до безобразия аппетитным, так что она по очереди цепляла десертной вилкой из каждого блюдца. Это странное, почти сюрреалистичное чаепитие виделось ей достойным завершением сегодняшней ночи. Измаил наблюдал за ней с улыбкой блаженного или конченого психа – как посмотреть. Его молчание и эта улыбка с недавнего времени стали казаться Еве вполне… уютными. Она аккуратно поставила чашку с допитым чаем на блюдце и откинулась на спинку кресла. Пальцы ее легли на паука, чьи лапки глубоко сидели в ее теле. Раньше она носила его с цепочкой, но вскоре сняла бесполезную атрибутику. Хмель не торопился покидать ее. В голове копошились сотни мыслей, но все какие-то несвязные и расплывчатые. - Никогда столько не танцевала, как сегодня, - мелькнула на ее лице неловкая улыбка, пальцы беспорядочно гуляли по крохотному тельцу подвески. – То, что я вижу во сне о вас с ней, это действительно было? - А что ты видишь? – спросил Измаил. Ева нахмурилась, перебирая воспоминания. Многие из них были скомканными и обрывистыми; что-то она и вовсе забыла, едва проснувшись. - Ты действительно свернул шею своей беременной любовнице? - Да. - Но ведь ты не знал, что беременна она не от тебя. - Хазина была моей любимицей среди прочих, - Измаил одарил Еву нежным взглядом, но мягкая улыбка, с которой он говорил, страшно не сочеталась с его словами: - Я брал ее чаще других, доверял некоторые поручения, и она поверила в свою исключительность. Вероятно, она решила, что ребенок от меня возвысит ее еще больше. Это правда, мы не знали, способен ли вампир дать потомство. Ее беременность меня… взволновала. - «Взволновала»? – подняла Ева брови. - Настолько, - уверил ее Измаил, - что Агарь это заметила и пришла в раздражение. - Это было не раздражение! – сорвались с губ Евы резкие слова. Все внутри нее перевернулось, обнажив край той жизни, которой она не-жила. – Все, что у меня было и будет, это ты! В день, когда ты откроешь себя для кого-то еще, станет днем моей смерти! Моргнув, Ева ошеломленно воззрилась на Измаила, лицо которого успела в какой-то момент обхватить ладонями. А еще вскочить и обойти столик, что их разделял. - Мне… ей было больно при мысли, что у тебя появится ребенок, - все еще пребывая в растерянности, тихо проговорила Ева. – И ребенок этот будет не… ее. Не ваш. Вздрогнув от произнесенных слов, она отступила и положила одну руку себе на живот. Ее тело – насильно измененное – никогда не породит новую жизнь. Еву это не беспокоило, но Агарь столетиями тяготилась этой мыслью. Теперь вес этих переживаний принадлежал шестнадцатилетней девчонке. Но я не Агарь. Обвинять или спрашивать Измаила, зачем он вбил в голову ей эти сны, было бесполезно. Злость на него давно уже оставила Еву, когда она в полной мере осознала его непреодолимую преданность и любовь к сестре. И его чудовищную тоску по ней. Ева уже открыла рот, чтобы извиниться, но их прервали. Принеся извинения, в дверях возник Дафа Скифский. На брошенный в свой адрес тяжелый взгляд князя, он опустил голову и напомнил о назначенной ему аудиенции – со смирением и неожиданной настойчивостью. Догадываясь, что при ней он не проронит ни слова, Ева засобиралась. - Измаил, - вдруг пришло ей в голову, - ты завтра вечером свободен? Я… я бы хотела пригласить тебя… ну, провести со мной время. На завтра у Измаила была назначена встреча с Вероникой – следовало обсудить несколько юридических вопросов. Посланник царицы ждал аудиенции уже вторую ночь. Ной должен был отчитаться за Исаию и представить заключение по группе Джокера. Алла, главный бухгалтер общины, придет с еженедельным отчетом. И еще бесчисленные звонки от князей и княгинь со всей России с вопросами об Источнике и самыми разными предложениями по этому поводу. - Разве я не говорил, любовь моя? – улыбнулся он девушке. – Для тебя я буду свободен в любое время. Они все подождут. Моргнув, Ева отвела глаза. Ей по-прежнему было странно подобное отношение, но, будь она проклята, если не насладится им. И пусть щеки горели румянцем, но она вернулась и подошла к князю. Ева догадывалась, насколько он занят, в скольких вопросах требовалось его присутствие – она помнила. Агарь было на это плевать, свою исключительность для брата она воспринимала как должное. Но Ева – нет. Ей следовало бы попросить Измаила не отменять важные дела, но противное чувство внутри, вызванное пренебрежением Исаии и появившейся у Ильи невестой, хотелось отчаянно приглушить. Еве нужно было почувствовать себя любимой. Пусть и незаслуженно. Наклонившись, она запечатлела невесомый поцелуй на щеке Измаила и тут же сама смутилась своего порыва. - Спасибо, - прошептала, встретившись с ним глазами, не подозревая, каких демонов подняла в нем этим невинным прикосновением губ. Она направилась к выходу, улыбнувшись через плечо: - До завтра. - До завтра, любовь моя, - князь проводил ее фигурку взглядом, пока она не скрылась за дверью, и лишь затем обратил внимание на своего пророка. Выглядел Дафа непривычно взволнованным. - Не делай этого, мой князь. - Что? - Не завершай ритуал, - приблизился к нему Дафа, порывисто опустившись в кресло напротив. – Метаморфоза сведет ее с ума. Измаил смерил его долгим, нечитаемым взглядом. - Занятно, - проронил он холодно, - не ты ли твердил, что ритуал невозможен? - Потому что отыскать одну-единственную душу среди миллиардов – это… немыслимо! - Ты узнал ее, - с удовлетворением констатировал Измаил. «А Скифский ли?» - с той же холодной насмешкой бросила Ева, зеркально повторив слова и манеру женщины, погибшей три сотни лет назад. Дафа долгое время искал этому разумное объяснение, но их беседе с Агарь не было свидетелей, и состоялась она незадолго до ее кончины. Возможно ли такое чудо? - Да, - склонил он голову, - я поверил, что это дитя – реинкарнация Агари. Это чудо, но… - «Чудо»? – снисходительно сощурился Измаил. – Нет, Дафа. Это – моя воля. И когда Ева будет готова, она вернется ко мне не только душой. Дафа горько скривил губы, зная, что не убедит, но не в силах отказаться от попыток. - Пожалуйста, остановись сейчас. Посмотри, она уже лучше Агари, человечнее, добрее. Она уже испытывает к тебе теплые чувства. Почему не принять это? Зачем облегать ее белую душу в оковы извращенного разума из далекого прошлого? - И снова ты позволяешь себе оскорблять Агарь, - с мрачной насмешкой произнес Измаил. - Мой князь… - Уходи. Мне еще предстоит расчистить расписание на завтра, - отмахнулся от дальнейших увещеваний Измаил. Он, как Дафа и боялся, уже все решил. Да поможет им Бог.