Паутина Белого Паука. Источник.

От автора: С НОВЫМ ГОДОМ!!! Его звали Цезарь. Высокий и надменный, под стать своему имени, с блеклыми глазами, словно у дохлой рыбы, с плотно сжатыми тонкими губами, худощавая фигура упакована в монохромный черный костюм – он весь был какой-то отталкивающий, несмотря на более чем скромную, незапоминающуюся внешность. В сопровождении своей свиты из четырех вампиров он приблизился к пьедесталу, буравя недобрым взглядом сразу и Измаила, и Еву, и Исаию с Ильей. - Я принес приветствие тебе, Измаил, от нашего с тобой правителя, - даже не пытаясь изобразить любезность, произнес Цезарь удивительно звучным, красивым голосом. – Мне было поручено поздравить тебя с великой удачей, - бросил он долгий взгляд на Еву, от которого той стало неуютно, - и доставить Источник в столицу. В столицу? - Мой ответ не изменился, - равнодушно отозвался Измаил, и Ева, не удержавшись, оглянулась на него. Он подарил ей ласковую улыбку. – Нет, она не заберет Еву. - Ты отказываешься исполнить волю царицы? – понизил голос Цезарь, а Ева вдруг обратила внимание, что его свита стоит за его спиной полукругом, словно охрана. И у одного под расстегнутым пиджаком она точно увидела кобуру с оружием. - У нее нет права вмешиваться в кровную связь. - Ты безумен, князь, – поморщился Цезарь с раздражением. – Твоя сестра мертва вот уже три сотни лет. У нового Источника, как я вижу, свои Перворожденные. Разумеется, - процедил он, - она может забрать их с собой. Что ответил Измаил, Ева уже не слышала. В ушах поднялся гул, словно где-то в сантиметрах от ее головы кто-то внезапно спустил курок. Это было высокое, гнетущее эхо пронзительного стона. Он оглушил ее, ослепил, обездвижил. Ева сидела на троне, сжимала пальцами подлокотники и ощущала, как болезненно пульсирует паук на груди, а на уме крутятся строки из приевшейся до тошноты песенки:

А птичка все поет, все надрывается, И голос, уж, свой сорвала. Да никто ее не слышит птичку глупую. Позабыла птичка, что родилась безмолвной бабочкой. И не ветви вокруг, а одна паутина. Глух паук к ее песням. Потому как не птичка ты, а всего лишь бабочка.

А зимой бабочки спят. Она всегда любила зиму больше жаркого, удушающего лета, больше дождливой, умирающей осени, больше пустой, легкомысленной весны. Зима полна холодного достоинства, суровой тишины, безмятежной смерти. Она хотела быть воплощением зимней стужи, даже когда руки Измаила разжигали в ней пламя. Зимой пауки спят. Спят бабочки. Она так хотела, чтобы зима длилась вечно! Но Измаил так и не привык переносить этот холод без нее. А она так и не привыкла, что все идет по нотам. Ее нотам. - Это не доказательства! – резанул голос Цезаря. Хах, он всегда ее раздражал. - И каких еще доказательств тебе не хватает? – сонно осведомилась она, сделав тяжелый, долгий вздох. – Вот она я, во плоти. И я говорю: Измаил мой брат. Был им в прошлое мое воплощение, остался им в нынешнем. Моя кровь тому свидетель, как и правда, которую способен услышать даже ты. На мгновение Цезарь – она видела это – растерялся. Но быстро взял себя в руки. - Это всего лишь слова женщины, боящейся перемен. Обещаю, тебе окажут высокие почести при дворе царицы. Она выгнула бровь, рассматривая посланника царицы, словно глупого жука у своих ног. В этот момент, более чем когда-либо, они с Измаилом были похожи. - Неужели ты забыл мое лицо, мальчишка из Генуя? – она встала на ноги, спустилась по ступеням помоста, остановившись на последней, что позволяла ей глядеть в глаза Цезаря, не запрокидывая голову. Раньше она была выше. – Ну же, Чезаре*, мой голос больше не тревожит тебя в твоих снах? – спросила она интимным шепотом. – Отбила ли я у тебя глупую привычку презирать женщин? Помнишь, - протянула она руку к его щеке, - я пообещала оставить на твоем теле память о себе, где никто не увидит? Кончики пальцев едва-едва дотронулись до холодной кожи вампира, когда он отпрянул от нее с расширенными от ужаса глазами. Он помнил ее. Помнил клеймо, что она выжгла на внутренней стороне его левой щеки. - Возьми себя в руки, - тихим голосом одернул Цезаря один из его свиты. Старый вампир с массивным носом и маленькими круглыми глазами. – Это всего лишь спектакль. Но Цезарь молчал, таращась на нее, сжимая губы, чтобы с них не сорвалось… что? Признание? Крик? Его товарищу пришлось сжать ему плечо, чтобы привлечь к себе внимание. - Помни, зачем мы здесь, - настойчиво произнес вампир. Ей на плечи легли большие, тяжелые руки незаметно подошедшего сзади брата. Привычным жестом она подняла ладонь и переплела с ним пальцы. - А птичка все поет, все надрывается, - насмешливо растягивая слова, промурлыкал Измаил. - Позабыла птичка, что родилась безмолвной бабочкой, - эхом отозвалась она. И взгляд ее словно насаживал на булавку. Посланник царицы вздернул подбородок, подавив в себе скручивающий внутренности ужас перед этой женщиной. Боги, а если она действительно возродилась? - Думаю, посланник согласен и возражений больше нет. Цезарь загнанно взглянул на князя. Действительно, безумец. Кто еще сумел бы сотворить такое? - Не знаю, спектакль ли это, - вернув себе контроль над голосом, Цезарь перехватил знак от одного из своих людей и чуть расслабился. Неважно, он покончит с ними. Приказ царицы – забрать Источник, даже если придется уничтожить князя – вернул ему силы. Без Измаила Агарь будет не так страшна. Светлана не станет выполнять каждую ее чудовищную прихоть. - Спектакль или реинкарнация, да боги с ними! – глядя на девчонку с полуулыбкой Агари, зная, что сможет ей отомстить, Цезарь окончательно вернул себе брезгливо-надменное выражение. – Князь Агарта, я обвиняю тебя в порабощении себе подобных! - «Порабощении»? – поднял брови Илья. И пусть сказал он это тихо, Цезарь пояснил, повысив голос: - Согласно нашим законам, в дуэли ты можешь убить противника, но не имеешь права поработить, наращивая мощь за его счет, - он скривил губы, с отвращением взирая на Измаила: - Теперь ясно, в чем суть твоей силы. Ты воруешь ее у других. - Доказательства? – сухо осведомился Измаил, поглаживая свободной рукой предплечье сестры. Она сама хранила надменное молчание. Цезарь осклабился и скомандовал: - Приведите их! Двери распахнулись, и в зал вошли двое: эффектная пепельноволосая вампирка в черном, ажурном платье, и статный, смуглый мужчина, словно сошедший с экрана кино о трех мушкетерах – длинные черные волосы лежат на широких плечах, подбородок украшает густая, аккуратная борода, черно-синий сюртук, высокие сапоги. Только широкополой шляпы с пером не хватает. - Мириам и Джозеф! – с легким пафосом представил пару Цезарь. – Побежденные и плененные князем Измаилом, - и обратился уже только к нему: - Мы нашли твою тайную комнату. Скоро все девяносто два вампира, собранных тобой, будут освобождены. Они свидетели. Не сопротивляйся и позволь нам спокойно забрать Источник или восстань и прими смерть. Цезарь ждал яростного отрицания, попытки напасть, но никак не снисходительной усмешки. Агарь в руках Измаила маленькая и хрупкая, и на мгновение Цезарь почти ждет, что князь из жадности свернет ей шею. Но он лишь гладит и гладит ее предплечье, словно никак не может насытиться прикосновениями. А она стоит – гордая и отчужденная – прекрасная статуэтка в руках своего брата. - Ишмаэль, - Мириам подошла к ним – брату и сестре – остановилась в шаге от пьедестала, перевела взгляд на Источник, и болезненная гримаса исказила ее хорошенькое лицо. – Что ты наделал? - Ты подтверждаешь, что Измаил удерживал тебя все то время, после победы над тобой? - Да, - отозвалась Мириам, снова и снова деля взгляд между своим возлюбленным и той, что все разрушила. – Я не могла ни пошевелиться, ни заснуть, я все осознавала. Это была пытка! – сорвалось с ее губ истеричное и полное ужаса. - Он брал твою силу? – задал следующий и самый важный вопрос Цезарь. – Ты чувствовала, как слабеешь? - …Нет. - «Нет»? Мириам обхватила себя за плечи: кожа ее сияла так, как только может сиять чистейший иней на морозе, суть ее клубилась вокруг тела невидимой, но ощутимой силой, и лишь большие карие глаза странно загнанно, странно зачарованно не отрывались от лица… Евы. - Я чувствую себя сильнее, чем была, - сдавленно прошептала Мириам. – Я не… не знаю. Я… - она сделал судорожный вздох и признала: - Нет, Измаил не брал моей силы. - Джозеф! – в нарастающей злости обратился Цезарь ко второму свидетелю. Тот провел в плену Измаила три сотни лет, уж он-то не станет, подобно глупой, влюбленной женщине, болтать ерунду. - Никто не крал мою суть, - пророкотал древний повелитель. Он, как и Мириам, не отрывал глаз от Источника. Он вглядывался в нее, беззвучно шевеля губами, пока не отважился спросить: - Ты ли это, Агарь? – и звучный, громоподобный голос его был полон мольбы и надежды. - Вижу, твой медальон все еще при тебе, - разомкнула та губы. – По-прежнему хранишь в нем мой подарок? - Твой портрет, да, - жарко подтвердил Джозеф, схватившись за тяжелый, золотой медальон на шее. – Милосердный Господь, ты вернулась! Но как? - Есть нечто неизменное под этим небом, - с тенью нежной грусти ответила она. – Мой брат, как и прежде, не желает отдавать свое. Даже смерти. Она обернулась на двух мужчин у ее трона, что никогда не знала, что знала с рождения, и было больно и радостно, что они есть в ее жизни. - Ева, - произнес Исаия, и что-то в ней отозвалось на это имя, на его голос, его обеспокоенный, но тщательно сдерживаемый взгляд. И это что-то нарушило в ней хрупкую преграду, о существовании которой она и не догадывалась, и звон разбившегося стекла она почти услышала наяву. Кто она? Ответ был так прост с самого начала. - Вызвать других! – приказал Цезарь в ярости. И один из его свиты бросился и скрылся в дверях, чтобы вернуться в сопровождении четверых вампиров, чья одежда отличалась от современной, отражая эпохи, из которых они пришли. Из которых их вырвали. Они обнаружили гробы с этими вампирами слишком поздно, чтобы успеть выработать стратегию. Афина, вампирка с потрясающей силой разрушать любое постороннее влияние, освободила пока с десяток плененных, и те, ошарашенные, подтвердили, что ненавидят Измаила, своего палача, и сделают все, чтобы уничтожить его. Так почему – почему – все пошло не так?! Сила Афины все еще защищает их от любого воздействия чужеродной сути, значит, они действуют не под принуждением. Но зачем Измаил вообще сотворил с ними это, понимая – он не мог не понимать! – что однажды его врагов освободят? - Вагнер, Альруди, Сергей и Анжела, - едва не срываясь на шипение, повторил Цезарь подсказанные помощником имена вампиров. – Вас одолел Измаил и поработил, паразитируя на вашей силе. Так?! Вампиры переглянулись, каждый из них поднял глаза на князя, последнего, кого они видели перед тем, как погрузиться в живой, непрекращающийся ад небытия для осознающего себя разума. Бесспорно, они ненавидели его. И боялись. - Мы были пленниками, - свистящим шепотом прохрипела Анжела, некогда сразившаяся с Измаилом, когда он уничтожил ее детей – похищенных ею человеческих детей. Своей сутью она стирала их сознания и делала своими послушными куклами. Маленькие монстры с ангельскими лицами, более без надежды стать когда-нибудь кем-то, а не чем-то. - Но мы не теряли силу, - с жутким акцентом возразил Альруди. И почти сразу его перекрыл злой крик Сергея: - Что ты с нами сделал?! – улыбка Измаила стала шире и темнее от его вопроса, от замешательства в его глазах. Все они, словно против воли, прикипали своим вниманием к его сестре. Как и было задумано. - Что ты сделал? – повторил вопрос Цезарь. Если они все подтвердят, что он не трогал их силу, не вбирал ее в себя, то он, Цезарь, посланник царицы Светланы, проиграет. Или нет. Если жертвы разорвут своего палача. Странно, что они до сих пор на него не набросились. - Каждый из вас проиграл мне свою жизнь, - с мягкой рассудительностью напомнил им Измаил, подведя сестру к ее трону, куда та послушно опустилась. Под бархатом его тона проскальзывали стальные, режущие ноты. – Что с ней делать, решать мне. Не желаете жить – умрите. - Ты не дал нам жить, - выплюнул Сергей, едва сдерживая дрожь своего тела, вновь ему подконтрольного. Но надолго ли? – Что за иглы были во мне? Меньше часа назад Сергея вынули из прозрачного гроба, орошили его губы кровью и вернули к жизни и свободе. Тогда он оглянулся на ложе, ставшее его тюрьмой на мучительные десятилетия, и увидел на дне три иглы размером с ладонь. Одна входила в мозг, две другие в позвоночник. - Неправильный вопрос, - в глазах Измаила горела насмешка – злая и торжествующая. - Что ты вводил в нас через эти иглы? – спросил Джозеф более уравновешенно. – И я прошу прощения. Я напрасно обвинил тебя в своем горе, - он одарил Агарь обожающей улыбкой. – Ты вернул ее, и я вечный твой должник. Измаил никак не прокомментировал его благодарность, в ней не было нужды. Краткосрочный роман между Джозефом и Агарь не оставил в сердце последней ничего, кроме стылой улыбки. Одноразовый любовник, увязший в липкой паутине ее порочной красоты. Один из многих – ее изящная ножка переступала через таких столь часто, что даже странно, как она вообще его вспомнила. - Вы так пристально на меня смотрите, - заметила она, обращаясь сразу и к Джозефу, и Мириам, Сергею и Анжеле, Альруди и Вагнеру. А они в ответ молчали с самыми разными выражениями лиц: любовь и ненависть, замешательство и отчуждение, страх и очарованность. - Объяснись, князь! – потребовал Цезарь, пребывая, как и все, в полной растерянности. Его люди подтянулись к нему, в любой момент готовые схватиться за оружие, словно забыли, что вампиры сами по себе оружие. - Может ли кто-то из вас поднять на нее руку? – спросил Измаил у пробужденных, лениво проигнорировав посланника царицы. - Конечно, нет, - немедленно отозвался Джозеф. - Источник неприкосновенен, - одновременно с ним отчеканил Сергей. - Вы знаете, царица желает забрать Еву себе даже против ее воли, - продолжил Измаил словно насмехаться над ними. – Чью сторону вы займете? Вы поможете Цезарю отволочь ее к ногам своей повелительницы? Возможно, за это она дарует каждому из вас земли и былую власть. Сумрачное молчание было ему ответом. Но все шестеро пробужденных, даже ненавидящая Еву Мириам, наградили посланников царицы сумрачными взглядами. - Конечно, наградит, - сердито отрезал Цезарь. – Светлана милостива к тем, кто ей верен. - Давай же, Мириам, - улыбнулся вампирке Измаил, - ты же это и хотела сделать. Ты снова могла бы стать княгиней. Женщина переступила с ноги на ногу, словно хотела сделать одно, но не понимала, почему она этого вообще хочет. Или не хочет. - Я не могу с ней так поступить, - неожиданно даже для самой себя, на выдохе призналась Мириам, с болью взглянув на Источник, чувствуя необъяснимую привязанность к девчонке, словно… Словно… - Если они не подчиняются посланнику их повелителя, значит, ты поработил их, князь, - вмешался старый вампир из свиты Цезаря, до того хранивший молчание. – Это очевидно, пусть мы пока и не знаем, как ты этого добился. Ты преступил закон. - Здесь нет нарушения. - Нет? - Любое порабощение есть преступление! – поддержал Цезарь. - За одним исключением, - Измаил протянул руку своей сестре, и та вновь переплела с ним пальцы, не сводя глаз с вампиров перед ними. – Первообращенные полностью и абсолютно верны Источнику. Цезарь и его помощник обратили внимание на близнецов Брянцевых, молчаливо возвышавшихся за троном их сестры. - Это не относится к делу. - Неужели? – в голосе Измаила проскользнуло разочарование чужой недогадливостью, и он отбросил намеки: - Почему вампирам запрещено пить кровь Источника? - Она священна, - процедил Цезарь. - И обладает скромным побочным эффектом, - продолжил Измаил мрачно. – Испей из Источника раз, и ты станешь вампиром. Испей два – и обретешь силу. Испей три – и склонишь перед Источником голову. - Это сказки. - Ты вливал в нас ее кровь? – оцепенел Сергей, а Мириам издала тихий звук. - Ты сделал меня ее рабой? - Хватит! – отрывисто выдохнул Цезарь и отдал приказ своей свите: - Перекрыть выходы. Источник пойдет с нами. Не вмешиваться! – рявкнул он гостям Агарта и всему двору Измаила. – Любой, кто пойдет против посланников царицы Светланы, будет казнен! В тронный зал вело четыре двери. У каждой встал охранник Цезаря, а сам он сделал шаг к Измаилу, поднявшись на первую ступень помоста. - Ты знаешь правила, - сказал Цезарь ему. – Я – официальный посланник царицы. Убей меня, и весь твой двор будет стерт с лица земли. Ты сам познаешь ее гнев. Не доводи до этого. Ты сможешь навещать Источник при дворе царицы. - Так уверен, что сможешь забрать ее против воли? – понизил Измаил голос до вкрадчивого шепота. Он стоял прямо перед троном сестры, по обе стороны которого уже стояли близнецы-Первородные. Убивать их было нежелательно. - Я никуда не пойду, - заявила Агарь. Или Ева? Неважно. – Тебе придется применить ко мне силу. И сделать по-настоящему больно, чтобы хотя бы стащить с этого трона. - С удовольствием, - процедил Цезарь, готовый атаковать Измаила, но… не смог сделать и шага. Опустив глаза, он с неверием уставился на лед, сковавший его ноги. Эта сила… - Мириам? - Она Источник, Цезарь, - сухим, колючим, как январский мороз, голосом сказала бывшая княгиня. – Она сестра князя Агарта – в новой ипостаси, но кровь ее все та же, как и ее разум. И она сказала тебе «нет». - Ты бросаешь мне вызов? Ты? - Здесь ты нарушаешь закон, не Мириам, - поддержал Джозеф. – Я также подтверждаю кровную связь Источника и князя Измаила. Даже наша царица не имеет власти вставать между ними. - Я подтверждаю истинность слов Джозефа и Мириам, - разомкнул губы Вагнер. - Вы… марионетки! – выплюнул Цезарь, дергаясь в безуспешной попытке освободить ноги. - Подтверждаю, - выдохнул Альруди, подняв глаза на Еву. - Ты злоупотребил доверием царицы, Цезарь, - донесся до него голос Макса Гордого, князя Архангельска. Цезарь загнанно обернулся. В руке князя горел экран смартфона. Макс поднял телефон на вытянутой руке, демонстрируя установленную видеосвязь. Женщина на экране – бледная и черноволосая – буравила Цезаря откровенно злым взглядом ярких синих глаз. - Цезарь, - раздалось из динамика телефона. - Моя царица, - прохрипел тот, униженный своим положением перед повелительницей. - Кто позволял тебе проявлять неуважение Измаилу и его сестре? - Прошу прощения, - опустил голову Цезарь. И ни капли лжи. Словно и не она дала ему этот приказ. - Я правильно поняла тебя, Измаил, - обратилась к князю Светлана, словно ее посланник перестал вдруг существовать, - Ты сотворил из неполной сотни вампиров подобие Первородных Источника? - Ее личная гвардия, преданная ей и лишь ей одной, - подтвердил Измаил с полуулыбкой. – Однажды я пообещал ей эту силу. Светлана выдержала паузу. Наконец, она перевела взгляд на Источник. - Агарь или Ева? – спросила она проницательно. Еще несколько минут назад ответа на ее вопрос не существовало. Но не теперь. - Агарь и Ева, - отозвалась та, проведя пальцами по руке Исаии, пока их пальцы не переплелись, как совсем недавно это было с Измаилом. … Однажды Измаил спросил Еву: «Почему паук белый?» Она тогда ответила: «Чтобы спрятаться в паутине», не подозревая, что когда-то Агарь спросила о том же брата. Неважно, что ответил когда-то Измаил, главное, слова Агари: «Паук белый, потому что таким его придумали». И в ее песне о бабочке, что мнила себя птичкой, но была съедена пауком, все было предрешено наперед: ее брат стал пауком, и все, кто наивно бросал ему вызов, слишком поздно осознавали, что никакие они не птички, а безмолвные бабочки в сетях паука. Агарь или Еве в этой песне не было роли. Она – та, кто ее придумал, и все прошло так, как она когда-то решила. Цезарь со свитой покинули владения Измаила, царица Светлана под натиском свидетелей признала между ним и новым Источником кровное родство. Как признала и силу, что создал Измаил для сестры, – ее личную гвардию. Они – свободные от любой политики, так как служат лишь Источнику и преданы лишь ей. Не было такой власти, что смогла бы отвратить Первородного от той, что многократно дала свою кровь. Кровь Источника священна. Связь Источника и Первородного священна. И Ева/Агарь остается в Агарте со своей семьей – Измаилом, Исаией и Ильей. Исаия и Илья нелегко приняли изменения в статусе Измаила для ее сердца, но он – их князь, а она – любовь всей их жизни. Вскоре состоится свадьба Ильи и Ларисы. Должны приехать родители. Ева пойдет на церемонию под руку с Измаилом – на радость матери, Исаия приведет Гризельду – как друга, говорит он. Вампирка улыбается и не теряет надежды. Не все из девяноста двух вампиров остались в Агарте. Некоторые, подобно Сергею, бросились бежать на родину – подальше от власти Агари, от ее образа, выжженного в их разумах ее же кровью. Другие, как Джозеф, приняли свой новый статус и влились в двор Агарта. Третьи, по примеру Мириам, остались при дворе, но отчужденными, сторонними гостями, на что-то еще надеясь. Если бы хоть один из них спросил Агарь/Еву, их ждало бы горькое разочарование: это ее песня, и им не вырваться. Никому. Даже ей самой. … Чезаре* - итальянский вариант имени Цезарь.