Осуществил план, Убив ту, у которой с детства в душе был шрам. Взяли, Потом прогнали. Ты будешь помнить это, пока с тобой не рухнут храмы. Disturbed — Inside The Fire
Акияма-сан ходил по классу и раздавал распечатки с результатами тестирования. Кто уже получил свои результаты, вел себя достаточно разнообразно. Кто-то с блаженной улыбкой растёкся по парте, кто чуть-ли не прыгал от радости, а были и те, кто угрюмо уставились на бланки и проклинали все небеса. Учитель что-то тихо говорил, когда подходил к каждому ученику, мне было наплевать на его слова, потому что я почти на 99,9% уверена, что это похвала, утешение или просто просьба подойти после уроков. Небольшой листок с обыкновенной таблицей, состоящей из двух столбцов по горизонтали и пяти по вертикали. С графой для имени. Сто балов из ста в каждой колонке, ничего удивительно в этом нет. Тест был очень простым. — Молодец, Аоки, идеальная работа, — тихо проговорил учитель, проходя вперёд, отдавая другим ученикам их результаты. Время идёт нестерпимо медленно. Учитель говорит о повторяющихся ошибках, что-то рассказывает, но слушать его почему-то не хочется, неприятное ощущение проследует меня с самого утра. Если бы не Ива я бы возможно была бы сейчас в хорошем настроении, но нет, эта наглая собака улеглась спать на мою кровать, и утром я просто споткнулась об этого коня. — Ну, а теперь самое приятное! — учитель не удержался от какой-то озорной улыбочки, косо поглядывая на последние парты нашего ряда. — Поскольку большая часть трёх классов написала тесты достаточно хорошо, за исключением нескольких идеальных работ, администрация школы дала добро на трёхдневное посещение Токио! В этот самый момент я пожалела, что вообще писала этот тест. Если я правильно понимаю, то поедем мы через неделю, когда суббота будет не учебной. И на эти дни выпадают последние матчи отборочных на межшкольные. Вот так новости, а ведь девушки захотят посмотреть сколько не на игру, а на накаченных парней. Знаю по опыту из средней школы. Ками-сама, дай мне терпения! Японский, биологию, физику и английский, я просидела. Просто просидела, почти не напрягаясь, записывала конспекты, но в их смысл толком не вникала. Сама я была занята совершенно другим. После звонка, оповещающего о большой перемене, я махнула рукой Акаши с твёрдым намерением поговорить с ним. Я не заметила, как сама привела его в класс, в котором мы обычно с ним сидим, занимаясь каждый своим делом. — Тебе ведь на руку эта поездка, не так ли? — в лоб спрашивая его, присаживаюсь на диван. Акаши флегматично хмыкает, вставая напротив меня, и мне стало жутко от его взгляда. На мгновение мне показалось, что в таком положение я выгляжу никем. Только на мгновение. Снова его демонический взгляд прожигает во мне дырку. Я попала в самую точку. — Проницательна, как и всегда, Демон Молний. Или я ошибся? — с издёвкой парирует он, заставляя вздрогнуть от почти забытого прозвища. Я почти не подаю виду, что меня встревожило это обращение, но от его глаз мне не спрятаться. — Мидорима Шинтаро, Аомине Дайки и Кисе Рёта, они же члены твоей команды. Неужели ты хочешь посмотреть, на что они стали способны? Или в чемпионате участвует мистический Фантом? А, Акаши? — на мою лёгкую провокацию парень и бровью не повёл, только вот глаза не лгали, даже он не сможет замаскировать такое чувство как удивление. Но удивление быстро сменилось какой-то тихой ненавистью. Похоже я перешла границу дозволенного. — Не лезь туда, откуда потом не выберешься, — надменно, со злостью и холодным расчётом произносит Акаши. Кровь стынет в жилах от этого взгляда и от этого голоса, стояла бы я сейчас, а не сидела, точно бы упала. Но меня пробирает на тихий смешок, и, кажется, монстр, что стоит передо мною сейчас, начнёт выпускать не только когти, но и клыки. — Прости, Акаши, но даже тебе меня не запугать, — насмешливо и одновременно надменно парирую его убийственный взгляд, хоть я и сейчас немного вру, мне сейчас немного не по себе, но страха как такового нет. Только скрытое желание разозлить этого демона. Акаши вдруг криво усмехается и наклонятся к моей шее, опаляя горячим дыханием. В ушах начинает звенеть, а в горле чувствую удары собственного сердца. Замираю в ожидании того, что он хочет сделать. И он тоже замирает, продолжая дышать мне в шею, прямо в сонную артерию. Тихо посмеивается и, поднимая голову, тихо произносит: — Ты боишься, Аоки. Твой пульс участился. Уже замахиваюсь, чтобы ударить наглеца за нарушение моего личного пространства с целью покушения на мою честь, но он хватает запястье в сантиметре от своего лица, предотвращая появление синяка или покраснения на гладковыбритой скуле. Усмехается и снова наклоняется к шее, расстегивая верхние пуговицы рубашки, и самое ужасное, что я словно окаменела, не могу пошевелиться, а он тем временем сдвигает рубашку и тихо шепчет: «Запомни хорошо, что с тобой будет, если ещё раз полезешь в не своё дело». А потом кусает в основании шеи, в таком месте, что след от его куса видно не будет. Острые как у вампира клыки почти любя вгрызается в кожу, кажется до крови. Он кидает на меня презрительный взгляд, а потом просто уходит. А в голове крутится только один несчастный вопрос: — Что это сейчас было?***
Впервые она встретила Киёши в больнице, куда её госпитализировали сразу после получение травмы. Центровой Сейрин нашёл её на крыше больницы, когда она стояла, почти перевесившись через перила, готовая спрыгнуть. Два костыля лежали рядом с поручнями. — Ты что собралась делать?! Отойди от края немедленно! Девушка вздрогнула, едва не перевалившись через ограждение, тело била крупная дрожь, руки дрожали от напряжения, ведь на ногах она стоять не могла и, чтобы не упасть, полагалась только на руки. Парень, сам опираясь на костыль, подошёл к ней, придерживая девушку, чтобы та не упала. Голова была опущена, длинные взъерошенные светло-розовые волосы скрывали лицо. Но парень отчётливо слышал шмыганье носа. Когда он отпустил девушку, думая, что она сможет стоять сама, девушка упала на пол. Он протянул ей руку, но она её оттолкнула, вставая на костыли и опираясь на более здоровую ногу. — Как тебя зовут? — неожиданно спросила она, отойдя от своего спасителя на несколько метров. Его внешность казалась ей смутно знакомой, но как его звали она не помнила или даже не знала. Парень еле заметно улыбнулся подходя к ней, заметно хромая. — Киёши Теппей, а ты? Девушка хмыкнула, Киёши Железное Сердце — один из «генералов». Такой же гений, оставшийся в тени Поколения чудес. Такой же, как и её бывший друг. Друг, который предал, друг, которого она уже забыла. — Аоки Хоши. Просыпаться посреди ночи от кошмаров стало уже почти привычно, она не кричала как многие, не просыпалась в поту и тяжело тоже не дышала. Она просто открывала глаза, садилась на кровать, смотря в пустоту. Она не повторяла себе, что это просто кошмар. Хоши ещё не пережила старые травмы, ещё не забыла их, чтобы считать это забытым кошмаром, который может воплотится в реальность. Верная собака утыкается носом в колено, он чувствует настроение хозяйки, иначе быть просто не может.***
Дни летели один за другим. Такео покинул меня, как только узнал, что мы поедем в Токио. Не смотря на выходку Акаши, поддевать его я не перестала, даже наоборот, наверное, стала немного наглеть. За этим крылось желание узнать, правда ли он исполнит своё обещание или всё же нет. Но что-то внутри мне подсказывает, что этот парень способен на всё. В один выходной ко мне явился Такеши без своей ненаглядной Тибы. Она же вроде на Акаши права предъявляла, а недавно и на моего брата переключилась. Или я что-то не понимаю. И вот мой горячо «любимый» старший брат снизошел до меня, простой смертной, и извинился. Только мне на его извинения было наплевать. Как говорится: «Предавший однажды, может предать дважды». Может быть я бы простила его, если бы он пришёл ко мне вечером, а не утром, когда я зла и готова убить всех и вся, что находится в радиусе двух метров. И, кажется, рассорились мы с ним надолго. Простить я его смогу только когда буду уверенна, что он не предаст меня. За день до поездки в Токио Аой прислала мне информацию об Акаши; по её словам информация самая проверенная и ей даже пришлось поднимать старые связи, чтобы добыть сведения. Но особо интересных, на мой взгляд, сведений я не нашла, зря только девочку напрягла. Всё, что добыла мне Аой, я сама поняла при общении с ним. Тупик в изучении личности соперника, придётся браться за это самой. Рано утром в субботу мы выехали в Токио. И путь длинною в три с половинной часа я проспала, в отличии от некоторых особо буйных одногодок, которые играли то ли в PSP, то ли в карты — сквозь сон я этого не поняла. И откуда у них берётся энергия. Самой главной частью моего плана было: как не идти никуда со всей этой шумной компанией, и я благополучно отпросилась по «семейным» причинам. — Привет, Масуми, три года уже прошло, — я стояла напротив могилы брата. На белом мраморе было высечено его имя и годы жизни. Он умер совсем молодым. — Помнишь те браслеты, что мы купили четыре года назад? Тогда выбирал их ты, братик, и с тобой они останутся. Найдя то место, где были закопаны два браслета, я вновь откопала там эту не особо глубокую ямку, где в маленькой коробочке лежал браслет с кольцом. Тот самый браслет, который принадлежал Ханамии.***
По шоссе ехало две тонированные чёрные машины. В одной из них сидел Масуми Аоки, его мать и его дядя с тётей. А в другой ехали Такеши Ватанабе, Аоки Хоши и её отец, который сидел за рулём, потому что это была чисто семейная поездка без какой-либо прислуги. Масуми ехал в той машине только из-за того, что ему ещё рано сидеть на первом сидении. Да и мать бы не позволила. Неожиданно машину впереди занесло, закрутило, она врезалась в дерево и взорвалась. Вторая машина резко затормозила, и с заднего сидения выскочила розоволосая девочка, закрыв рот рукой, она упала на колени, слыша как её мать кричит в пожаре. Только сделать она ничего не может. Спустя несколько часов, когда на месте работали пожарные, врачи и полиция, девочка пустым взглядом смотрела на металлический каркас машины — это было всё, что от неё осталось — и четыре тела, завёрнутые в чёрные пакеты, которые загружают на носилки и куда-то увозят. Через неделю она должна была пойти в среднюю школу. С Мибучи Лео, что был кохаем её брата, они встретились на похоронах, тогда ему было искренне жаль потерянного ребёнка. Аоки старший был хорошим парнем, талантливым игроком. В тот день Ханамия Макото был очень угрюм, он стоял рядом с Мибучи; пускай они знали друг друга, но молчали, чтобы не начать собачится на похоронах их общего знакомого. — Ты не передумал, Макото? — парень отрицательно покачал головой, кладя свой браслет в белую коробочку. Девушка отцепила свой, и второй браслет лёг туда же. А потом белую коробочку засыпала чёрная земля.***
Отель, в котором мы расположились, был весьма скромен, но уютен. Больше полсотни учеников прекрасно себя чувствовали, находясь в нём. Если бы я знала, с кем меня поселят, то с удовольствием поехала бы ночевать домой. Тиба Саюри, Ками-сама, меня поселили с этой наивной блондинкой, я бы сейчас лучше пошла спать к Акаши. Вот почему Аой проспала и не смогла поехать? И вот когда девушка после словесной перепалки пошла принимать ванну, я вышла из номера и зачем-то пошла на ресепшен. Вот как магнитом меня туда понесло. — Решила прогуляться? — Нет, спасаю классрука от срока, — фыркнув, села на диван рядом с Акаши, он поднял на меня удивлённый взгляд. Даже не думала, что он может так смотреть, если быть точнее, не думала, что начну так часто видеть этот взгляд. — Я живу с Тибой, если ей повезёт, то я просто утоплю её в ванной. Он хмыкает, еле заметно улыбаясь, только улыбка у него какая-то безумная. Как будто голодный хищник смотрит на желанную жертву, которую хочет сожрать, впиться клыками в шею. Основание шеи начинает пульсировать, хотя видных причин для этого нет. Где пару недель назад был синяк с кровавыми подтёками, сейчас лишь небольшое покраснение, которое тоже исчезнет завтра или послезавтра. Интересно, с кем его поселили? — А какой самоубийца поселился с тобой? — я испустила тихий смешок, представляя его сожителя, который только от одного его вида начинает дрожать. Но вот видимо Акаши не оценил шутку и одарил меня таким убийственным взглядом, что мне правда стало жалко его сожителя. — Я один, парень, что должен был жить со мной, поехал навестить родственников, — и в этот самый момент я не нашла в кармане карточку от номера, а Тиба лучше оставит меня за дверью, чем пустит дьявола в его обитель. — Акаши, извини, конечно, но придётся тебе меня приютить, я карточку в номере оставила, — немного нервно усмехнулась, смотря на парня. Думаю, был бы он не таким сдержанным и воспитанным, он бы точно ударил себя рукой по лбу, как это часто делают нормальные парни в таких ситуациях. — Это плохая идея, — как бы между прочим заметил экс-капитан Тейко, вставая с дивана, а потом, чуть улыбнувшись, добавил. — Но если тебе так угодно, то идём. Номер у него оказалась роскошный, не как во всех номерах: узенький коридор, две кровати, телевизор, тумбочки и комод. Мельком заглянула в ванную, та тоже была хорошей, лучше чем в моём номере, но больше всего меня поразило, что кровать была одна! Большая, двухместная и с балдахином. И почему он мне сразу об этом не сказал? И сейчас меня больше волнует вопрос не где спать, а в чём? Только сейчас до меня доходит, что я так и не переоделась. Я надеюсь, у него найдётся футболка? Футболка у него всё же нашлась. В силу того, что Акаши несколько крупнее меня, обычная белая футболка была мне по середину бедра. Когда я выползла из душа, на часах было уже около одиннадцати вечера. И мне было абсолютно наплевать, что, возможно, мне придётся спать в одной кровати с еле знакомым парнем. Акаши сидел в кресле, смотря на тускло горевший ночник. Без зазрения совести я залезла под простынь, согнула ноги в коленях и подтянула их к груди, обхватив руками. — Завтра же играет твой бывший товарищ, верно? — он медленно кивает и разворачивается ко мне, думаю, ожидая следующего вопроса с моей стороны. И, как ни странно, вопросов у меня очень много. — Какая команда играет против Шутоку? — Сейрин. В памяти всплывает добродушная улыбка Киёши — центрового Сейрин. Основатель баскетбольного клуба этой школы, один из генералов, человек, не давший мне сломаться до конца. Как ни странно, но Киёши стал мне другом за те несколько недель, что я пролежала в больнице до отъезда заграницу на операцию. Команда и правду должна быть сильной. — Я понимаю ход твоих мыслей, Акаши. Мидорима играет против призрака. — Ты достойный противник, Аоки, — он улыбается почти беззлобно, взгляд смягчается. Кажется, что сейчас нет этой наигранной суровости, просто мы оба знаем, что всё, что тут происходит останется только между нами. Ночник с моей стороны гаснет, а парень, пока идёт до кровати на ходу стягивает футболку через голову и ложится на свою часть кровати в пижамных штанах. Свет с его стороны тоже гаснет. Мы лежали спинной к друг другу, но я чувствовала, что он ещё не спит. Когда что-то тёплое касается моей ноги, я вздрагиваю и тихо бурчу в подушку, зная, что он меня услышит: — Конечности спрячь. Ткань тихо шелестит, и слышится недовольный хмык. Весьма ощутим толчок в ногу — только хотелось ответить что-то такое колкое, как он опережает мой поток ругательств: — Ещё слово, и я исполню своё обещание. Конечно, я не боюсь, но мне просто интересно, что он сможет сделать, и я просто решаю спровоцировать эту бомбу с часовым механизмом: — Не на ту напал, — не рассчитав силу, я спихиваю его с кровати, и только когда на меня смотрят два демонических глаза, я признала, что совершила самую глупую ошибку в своей жизни. Глупо было полагать, что я смогу удрать от баскетболиста с отменной реакцией, потому что мои навыки уже не те, и попытка к бегству провалилась. Сразу. Он прижал меня своим весом к кровати фиксируя руки над головой непонятно откуда появившимся махровым поясом от халата. А ведь он не шутил. Парень сел мне на ноги, чтобы сбежать было весь проблематично. Укус пришёлся в основание шеи. Опять. Губы невесомо касаются скулы. В голове как на плёнке всплывают малоприятные моменты с очень похожим содержанием. Почему. Это. Снова. Случилось. Акаши застыл. На язык осел горьковатый привкус слёз. Мысли в голове путались, но сквозь пелену, застелившую разум, я отчётливо чувствовала, какие у него мягкие губы.