Слёзы значат больше, чем улыбка. Потому что улыбаемся мы почти всем подряд, а плачем только из-за тех, кого любим.
© Одри Хепберн>
Небо окрашивалось в холодно-синий. Всё же уже не лето. Погода за считанные дни стала портиться. Совсем недавно была невыносимая жара, а сейчас, ледяной, пробирающий до костей, ветер дует в спину. Совсем недавно закончились отборочные на Зимний кубок. Почти неделя прошла с того момента, когда я последний раз виделась с Ханамией. Только наша с ним встреча возымела обратный эффект. Воспоминания снова топят меня. Не знаю каким чудом ещё не сошла с ума. Что ещё держит меня наплаву?
— Хо-чан, ты едешь с нами на источники? — весело спросила Аой, когда мы выходили из здания академии, подгоняемые холодным ветром. Честно говоря я ещё не решила хочу я ехать или нет, даже не дело в том хочу или не хочу. Там мне не смогут колоть препарат. Хотя, может и найдется там кто-то, кто сможет вколот мне только обезболивающие.
— Ещё не решила, — отрешённо бросила подруге, которая удивлённо вскинула брови, да это не похоже на меня, я знаю. Я всегда знаю чего хочу. Хотя если подумать я знаю универсального человека. Который уж наверное сможет вколоть мне препарат. — Я тебе вечером скажу.
Развернувшись на каблуках, пошла по направлению спортзала. Некое, странное чувство снова зародилось в сердце. Но я быстро отбросила его на задний план, оно мне не нужно. Я прекрасно понимаю что это, но считаю, что то влечение, что я испытываю к Акаши Сейджуро, бессмысленно. Любовь — это слабость. Она делает человека уязвимым.
Тренировка только начиналась, парни проводили разминку. Акаши как ни странно был вместе с ними. Оно и ясно, скоро он встретится со своими бывшими товарищами. Он так же как и я понимает что Они не такие какими были в средней школе. Они стали намного сильнее. Они настоящие демоны поднявшиеся со дна Тартара, те на чью участь выпало нести крест гениев. Гении из гениев — и это уже давно общеизвестный факт.
— О, Хо-чан! Ты решила почтить нас своим присутствием?
— Нет, мне нужно поговорить с Сейем.
— Вот, так всегда! — разочарованно протянул снайпер и достаточно громко окликнул самого Акаши. — Сей-чан! К тебе тут пришли!
Акаши с грозным видом оборачивается к нам, будто говоря: «Кто посмел потревожить, меня, Императора?», но заметив меня еле уловимо сбавил напор. Может это заметно только мне? Не сказала бы, что у меня нет причин считать так, потому что я уже не первый раз замечаю, что рядом со мной «Император» предпочитает не показываться. Только вот почему именно я, не понимаю. Да и не хочется мне копаться в его голове, мне своих проблем хватает.
Красноволосый кивком указывает на дверь тренерской, в которой обычно сидит менеджер и помощник капитана (то есть я). Самое разумное решение, сейчас нам обоим не нужны посторонние, впрочем как и всегда. Кидаю на парней весьма красноречивый, свой фирменный, взгляд. И удаляюсь следом за парнем. К сожалению неприятную боль в колене игнорировать получается с трудом. К очередным обезболивающим мой организм привык слишком быстро. Две недели, и всё. Действие препарата сходит на нет. Врачи только головой на это качают. И мне это совершенно не нравиться; я не глупа, и прекрасно осознаю, что сейчас каждое необдуманное действие может стоить мне дорого. Я, к сожалению, не железная.
— О чём ты хотела поговорить? — спрашивает, присаживаясь в чёрное кожаное кресло. Почему то сразу думаю, что если бы он был одет не в форму, а в деловой костюм, то выглядел бы весьма и весьма эффектно. Парень ставит локти на подлокотники и сцепляет руки в замок, кладя подбородок на своеобразную подставку. Его взгляд, если бы умел воспламенять тела, точно бы прожёг во мне сквозную дыру.
Сейчас кажется становится как-то не по себе, даже мне. Вроде бы я уже привыкла к его обществу и не должна испытывать никого дискомфорта находясь рядом с ним. Хотя если подумать, из всех наших общих знакомых, его гнева не боюсь только я. Но по неведомым мне причинам сейчас, его общество доставляет мне этот странный дискомфорт. Чего не было на протяжение всего времени, что мы знакомы.
— Мне нужна твоя помощь, Сей, — голос превращается в сталь, чтобы не случилось я не дам ему снова увидеть слабую часть меня. Не хочу упасть в его глазах, я всё ещё помню о том вечере в его номере, и данное мной обещание. Парень несколько удивлённо смотрит на меня, не понимая почему я прошу помощи именно у него, а не у подруги или кого-то ещё.
— Есть что-то такое, что ты не можешь выполнить? — в голосе проскальзывает еле заметная усмешка, но я слышу и нотки удивления. Это не похоже на него. Ровным счётом, как и на меня. На меня это тоже не похоже. Я не привыкла просить у кого-то помощи.
— Представь себе! — огрызаюсь, почти не заметно подрагивает коленка, и мне приходиться сесть на мягкий чёрный диван, он настолько продавлен, что я чуть-ли не тону в нём. — Поверь сама себе делать уколы я не умею!
Он изгибает губы в ироничной улыбке. Думаю он понимает о каких уколах идёт речь. Он молчит с полминуты обдумывая что-то. А потом резко встав начинает ходить по комнате взад-вперёд. Его лицо непроницаемо как всегда. Меня это не удивляет, уже слишком привыкла к этому.
— Хорошо.
Я киваю, и уже намереваюсь покинуть кабинет, как меня что-то останавливает. Точне кто-то. Красноволосый удерживает меня за плечо, и тянет назад. Заставляя меня сесть обратно на диван. Я еле скрываю удивление, Акаши смотрит на меня непроницаемым взглядом, явно намереваясь что-то сказать.
— Ты не появлялась на тренировках, — он посмотрел на календарь. — Три недели. Ты вообще собираешься выполнять свои прямые обязанности? — задал вопрос, кивая куда-то в сторону. Проследив за его взглядом, я натыкаюсь на относительно небольшую горку документов. Те которые я должна была уже давно разобрать. Что я конечно не сделала.
— Ты шутишь? Тут работы на два часа.
— Тем не менее, ты сама напросилась на эту должность, — «напомнил» парень, не меня тона, оставляя его как и прежде почти ледяным. Возразить ему мне не чем, потому что он прав. Я сама напросилась на эту должность, и должна отвечать за свои слава и последствия своих решений. И сейчас мне приходится признать, что проиграла эту маленькую словесную дуэль.
— Ладно, — сквозь зубы процедила я, садясь в то самое кресло, что минутой ранее занимал Акаши, и протягиваю руку к первому листку, содержащему в себе список расходов за этот месяц. Коих оказывается довольно-таки много. Насколько я помню, в прошлом месяце их было меньше. Сей хмыкнул, и покинул кабинет, дабы продолжить тренировку. А мне придётся погрузится в мир отчётов, справок и разнообразных папок. Как будто ночью мне этих самых документов было мало.
На улице уже начало темнеть, тренировка всё ещё не прекращалась, а на столе осталось всего два или три листочка. Письменный стол был почти в идеальном состояние не считая полу-пустой кружки кофе. Из кабинета можно было наблюдать за ходом тренировки, и мне прекрасно было видно что там сейчас происходит. Котаро отдаёт пас Лео, и тот забивает трёхочковый, Акаши в этот момент стоял и просто наблюдал за этим. Он оценивает их, рассчитывает насколько интенсивными должны быть тренировки, потому что в финальных играх Зимнего кубка будут команды с его бывшими товарищами. И поэтому они должны быть подготовлены к этому. Что касается самого Акаши, не думаю, что он будет отдыхать, он будет тренироваться, чтобы не в коем случае не проиграть. Такова его натура, и натура «Императора».
Я уже собралась уходить, как неожиданная боль в коленях меня остановила, как тысяча мелких иголочек впились в колени. Впервые в жизни была рада что всегда кладу в сумку пачку обезболивающего. К радости боль была не настолько сильной чтобы я не могла ходить. С грустью осознаю, что мне осталось совсем немного. Что я уже действительно на приделе своих возможностей. Что ещё чуть-чуть и мне придётся оставить всё. Как бы мне этого не хотелось, но уже нечего нельзя поменять, всё началось слишком давно. Точка невозврата давно пройдена.
Утро следующего дня выдалось достаточно ясным. Я всё-таки решила ехать, несмотря на то, что мне не особо то и хотелось. Сумка была собрана ещё вчера вечером. Едем мы всего на два дня, по этому много вещей и не надо. Однако заветная бархатная коробочка была надёжно упрятана в самый последний момент. Утренние уколы ни кто не отменял. До общего сбора оставалось ещё около двух часов, насколько я знаю, ехать нам до источников от силы час, и по этому сбор около школы был в одиннадцать. С учётом, что кто-то да опоздает мы отбудем в двенадцать. Едут как первый, так и второй курс. Поэтому я боюсь представить что случится, когда мы все приедем в гостиницу. Скорее вопрос заключается в том, как нас будут расселять? По двое? Хотя нет, по двое слишком много потребуется номеров. Должно быть будут селить по три-четыре. Всё зависит от такого на сколько большой будет сама гостиница.
Сейчас у меня достаточно времени чтобы начать разбираться в себе, например, подумать о том, что связывает меня и Акаши. Хотя что уж там таить, лёгкая влюблённость, может быть. Я не тот человек которому это интересно. Хотя когда семена этой самой любви были посажены, мне не известно. Когда мы только увиделись, когда сыграли, или намного раньше? Я знаю что это будет не взаимно, ведь Сей не тот человек который может любить, а если может то точно не такую как я. Конечно внешностью меня природа не обделила, но я хороша только как соперник или друг, я
не умею, не хочу любить. Я и без того слабая, а любовь к кому-то сделает ещё слабее. Возможно Аой добивалась именно этого, чтобы я влюбилась и немного смягчилась. Но зачем? Что ей это даст? Масуми, почему тебя нет рядом? Почему? Мне сейчас как никогда нужен твой совет! Масуми, я совсем запуталась.
Лёгкая тряска начала, медленно, но верно укачивать меня. Хотя прошло всего минут пять. Я сидела рядом с Аой, та начала дремать почти сразу, я продержалась для приличия минут десять, и гордо задремала привалившись лбом к стеклу. Сквозь тёмную пелену я слышала как кто-то разговаривал, голоса были знакомые, и доносились из-за спины. Сонное сознание выдаёт мысль о том, что там сидят Акаши и Мибучи. Но я мгновенно об этом забываю. И продолжаю дремать до самого приезда.
Гостиница оказалась достаточно больших размеров, но всё же нас селили по трое. Когда Акияма-сан читал распределения по комнатам я потеряла дар речи, на жалки две секунды, на замену удивлению пришла ярость. Опять меня поселили с Тибой, слава всем богам, что со мной Аой. Иначе я не могу гарантировать что Тиба останется живой. Или просто целой, если не физически, то я могу изувечить её морально. Уж в этом я мастер. Хотя я гений, а гений идеальный почти во всём.
Скинув сумку на татами, я села в позе лотоса на деревянном полу, пожирая блондинку взглядом, возможно она переволнуется, споткнётся и разобьёт себе голову, тем самым избавив меня от своего общества. Было бы просто замечательно. Видимо мой взгляд меня выдал, потому что подруга нахмурилась и села напротив меня. Как можно миролюбивее улыбаюсь, но мне кажется, что улыбка похожа на оскал.
— Хо-чан, может хватит? — я качаю головой, получается какой-то неопределённый жест, она тяжело вздыхает, закатывая глаза к потолку. — Пойдём на обед, а потом расскажешь мне, что у тебя с Акаши!
Тиба слегка дёргается и продолжает разбирать свой небольшой чемоданчик. Зачем брать столько вещей меньше чем на два дня? Я вопросительно поднимаю брови, непонимающе смотря на подругу. Он всё понимает без слов, и почти маниакально улыбается. Она очень редко улыбается так. Это очень странно.
— Как ты можешь не знать?! Да вся Академия трещит об этом! Вас парочкой считают! Мол сидите вместе, приезжаете и уезжаете периодически вместе, и всё такое!
Я смеюсь. Чего только не придумают. Надо было такое сказать. Хотя я единственная из женского коллектива школы кого он вообще подпустил к себе. Откуда и пошли все эти нелепые слухи. Обладатель гетерохромии — ходячие бедствие.
— Сплетни, — категорично отвечаю ей, вставая с пола отряхивая одежду от микропылинок. Аой хочет что-то возразить, но потом передумав тоже поднимается и следует за мной. Поездки на автобусах всегда плохо влияли на меня, после них всегда жутко хочется есть.
На горячие источники мы решили пойти часов в семь, в прочем как и все остальные, поэтому сейчас мы шли по протоптанной дорожке куда-то в лес. Мне нужно поговорить с ней наедине, а пока мы были в гостинице я не была уверена что наш разговор останется конфиденциальным. Пора расспросить подругу основательно. Я давно подозревала её в том, что именно она начала ломать маску. Что у неё неплохо получается.
Через десять минут ходьбы мы нашли какой-то старый, заброшенный храм. Сев на серые, немного почерневшие, ступеньки я начала свой допрос:
— Зачем ты всё это затеяла Аой? — девушка меняется в лице, сначала она не понимает к чему я клоню, а потом её лицо преображается; к ней приходит осознание и понимание. Понимание того, что я разгадала её незамысловатый план, хотя мне это далось довольно-таки тяжело. — За чем ты пыталась сблизить меня с Акаши?
Она мнётся несколько долгих секунд не зная, что ответить; я ведь попала в самую точку. Ей было это необходимо, именно она начала пускать трещины по маске. Я пропускаю момент, когда её лицо становится серьёзным.
— Я хотела чтобы ты стала прежней Хо, — она говорит спокойно, даже голос не подрагивает, нет той весёлой девочки, которую все привыкли видеть. Вот оно! Её настоящие лицо. Все мы носим маски, но по трагичной случайности, все мои самые близкие друзья носят «маски» так искусно, что если не знаком с этим человеком с младенчества и не поймёшь, что у него припрятано столько масок, что и представить трудно, и одновременно страшно. — Ты ведь сломалась на моих глазах год назад Хо, я видела
это, я помню как…
Голос её неожиданно дрогнул, и затих. Она не хочет мне это говорить, она понимает, что мне это может причинить боль. Хотя куда уж там больнее, сейчас или никогда.
— Говори, — прошу весьма требовательно, и она, еле заметно кивнув, продолжает:
— Хо, я помню как ты ломалась когда… когда погиб Масуми, ты тогда была сломлена, и помню как ты поднималась, как заново училась жить, ты думаешь я не знаю, что ты ночи напролёт играла чтобы заглушить боль? Нет, я знала, знала и про врачей тоже… А когда год назад я навещала тебя в больницы, мне было больно, потому что больно было тебе. Ты прилетела от врачей ещё больше подавленной. Прости меня, Хоши, я просто хотела чтобы ты перестала быть девочкой, обозлённой на свою жизнь. Чтобы ты снова улыбалась, как раньше…
Я молчу несколько долгих минут, и она тоже молчит. Я прожигаю взглядом каменные плиты. И понимаю что она чертовски права. Я была, и ещё осталась девочкой, которая озлоблена на весь мир и свою же жизнь. Я догадывалась что она знает, знает что я играла по ночам, но мне это было необходимо, чтобы заглушить боль в сердце, болью физической, чтобы приходя домой сразу засыпать, чтобы не думать ни о чём. Тогда я впервые травмировала колени, но это была не так серьёзно. Просто перенапрягла немного, просто потом это начало накапливаться, и получилось в итоге, то что есть сейчас.
— Как бы мне не было горестно это признавать, Аой, но у тебя получилось, — тяжёлым тоном выдала я, с намёком на усмешку, — Кхе… Я в влюбилась в этого тирана…
— Значит… — у неё на глаза навернулись слёзы, она уже знает ответ, и его знаю я.
— Да, Аой, маска почти сломана.
Как все и договорились на источники мы пошли в семь вечера. Сложив юкату и другие вещи в ящичек, закинув на плечо длинное мягкое полотенце я присоединилась к общей массе. Большая часть ходили в полотенцах, стесняясь непонятного кого. Неожиданно одна второкурсница подняла данную тему, и в ходе «расследования» выяснилось, что одна девушка возле стойки регистрации предупредила, что где-то в перегородке есть дырка, и похотливые создания смотрят в неё. После чего ещё и добрая половина тех, кто ходил без полотенец, либо завернулись в данный элемент гардероба, или же просто сели в воду.
— А вдруг они найдут её? — спросила какая-то трусливая второкурсница, в общей массе, почти все пожали плечами «мол будь что будет». Я фыркнула, привлекая внимание, хоть и не специально.
— Ну пусть попробуют, — я криво усмехнулась. — По приезде спущу на них добермана, если узнаю, что кто-то додумался подглядывать.
— Спасительница! — хором сказали практически все, из-за чего я впала в лёгкий шок, но меня из него вывел достаточно громкий возглас, какого-то парня за перегородкой: «Вот она! Парни, я нашёл дырку!»
Девушки хотели уже что-то сказать, как приложила палец к губам призывая их молчать. Судя по голосу дырка где-то около меня, так как я сидела спиной к деревянной стене, мне почти нечем это не грозило, в отличии от других. Стервозность, стервозностью, а женскую честь спасать нужно. Следом послышалось менее громкое: «Заткнитесь! Они нас услышать могут!», девушки начали снова болтать, молодцы поняли что выдавать нас нельзя. Потом какой-то парень громко что-то крикнул, что именно я не разобрала. Но потом я услышала подозрительный шепот у меня за спиной. Повернувший в пол оборота, как бы говоря что-то кому-то, я заметила маленькое чёрное пятнышко прямо напротив меня. Нашлась пропажа. Подхватив полы полотенца, я встала, передерживая его так чтобы не было нечего видно со спины и, завязав в тугой узел на груди, направилась в сторону вёдер с водой; вылив из одного воду, я пошла приямком к этой дыре.
— Шоу окончено, мальчики! — с этими, пропитанными желчью и наигранной злостью, голосом, я закрыла дырку ведром. Сразу послышался громкий вопль, а потом комментарии «Твою мать! Она закрыла её!».
Девушки вздохнули с облегчением, и наконец-то все расслабились.
Утром я проснулась от того, что ноги неистово тянуло, Аой сидела напротив меня на своей кровати, и беспокойством смотрела на меня.
— Хо, у тебя лицо бледное, что-то случилось? — тихо прошептала она, сначала мне показалось что она боится разбудить соседку, а потом вспомнила что та ушла ночевать к Такеши. Я покачала головой, еле заметно кривясь от боли.
— Мне нужно лекарство вколоть, позови Сея, он обещал мне помочь, — она кивает и выходит из комнаты, плотно задвигая за собой сёдзи. Я тянусь к телефону, и понимаю что сейчас уже десять утра, а уезжаем мы в четыре. Завтрак для жаворонков сделали в восемь, а для остальных в двенадцать, а после в три обед. Мне повезло что моя сумка стояла рядом, достать коробочку с препаратом не составляет особо труда.
Они появляются через десять минут, Аой впускает парня в помещение, а сама уходит, только вот зачем. Вопрос хороший. Он садится напротив меня, и протягиваю ему коробочку с ампулами и шприцами. Он внимательно осматривает ампулы, а затем немного нахмурившись спрашивает:
— Куда тебе это колоть?
— Внутримышечно, желательно в бедро.
Он кивает и набрав лекарства в шприц, открывает спиртовую салфетку, я выпутываю ногу из юкаты, и почему-то только сейчас замечаю синяки на нижней части бедра, в том месте куда мне обычно ставят уколы. Парень недовольно цокает, и вводит препарат. Я закрываю глаза, чувствую как препарат начинает движение. Потом перевожу взгляд на Акаши, и как меня угораздило влюбится в тебя, вот в чём вопрос?
Он замирает, и до меня с запозданием доходит, что я скорее всего сказала это вслух. Я опускаю взгляд в пол, думая, как правильно объяснится ему.
— И как это понимать?
— Забудь, это нечего не значит. Это пройдёт со временем, — отвечаю, почему-то только глаза начинают краснеть, а слёзы непроизвольно течь из глаз. Не понимаю, что происходит со мной. Почему на мои слова, тело реагирует совсем иначе, нежели я рассчитывала?
— Не буду давать тебе лишних надежд, но я очень надеюсь что это пройдёт скоро, — а после неожиданно целует. Зачем? Я его не понимаю? Это длится мгновение, а потом он уходит. За что я ему благодарна. Но одно я для себе решила точно, что пора прекращать думать в слух.
