Как ты можешь смотреть в мои глаза Так, словно для тебя они — открытые двери? Ты забираешься в самый мой центр Где я уже стала такой оцепенелой. Без души, Мой дух спит где-то в холодной мгле. И так будет до тех пор, пока ты не найдёшь его там и не вернёшь его назад Домой. Evanescence — Bring Me to Life
Сейчас конец ноября, но учителя уже во всю начали трубить о предстоящих зимних тестах. Впрочем нечего удивительного. Я не беспокоюсь за себя, у меня с учёбой всё прекрасно, что нельзя сказать про Аой, которая то и дело скатывается, то наоборот поднимается. Но я, конечно, надеюсь, что она сможет подготовится и без моей помощи. Сегодня утром я случайно врезалась в Такеши, и что-то такое странное исходила от него. Только один его взгляд выдавал его ненависть ко мне. Только что я такого сделала, скорее уж я должна на него так смотреть. Вот только чем я заслужила такую ненависть? С момента, как я случайно ляпнула Акаши о чувствах, прошла ровно неделя. Но мне от этого было почти фиолетово. Вот-вот начнётся Зимний кубок. И Акаши сейчас тренируется как никогда интенсивно, сразу после уроков он уходит либо в тренажёрный зал, либо в спортзал. Мне его искренне жаль, он просто измывается над своим телом. Я понимаю его точку зрения: «Цель, оправдывает средства». Я бы была с ним согласна, если бы не знала к чему может привести излишние усердие. Сейчас шёл третий по счёты урок, японский, я с тоскливо смотрю в окно, подперев подбородок кулаком. Мысленно приближая конец урока, стоит ли говорить что это у меня не получилось? Учитель громко кашляет, призывая класс обратить на него внимание, так как большая часть класса неожиданно загалдели. Я фыркнула, переводя взгляд с окна на доску. Учитель распинался у доски, рассказывая что-то явно о предстоящих экзаменах, потому что в последнее время все учителя о них только и говорят. Вспоминаю, что сегодня очередной приём, и придётся ехать в очередной ресторан, только теперь в обществе отца, Масуми и соответственно отца вышеупомянутого парня. А я так хотела провести вечер в одиночестве. Но нет, я обязана ехать на этот вечер, да ещё и в мало приятной компании. Судя по показаниям моих часов, до конца урока ещё добрых пятнадцать минут. Неожиданно в кабинет влетает секретарь. Эта рыжая бестия, громко извиняясь, начинает что тихо вещать учителю. И он с кислой миной поворачивается к классу лицом, но его взгляд устремлён на меня. Опять к директору? — Аоки, директор просит тебя зайти к нему! — объявляет он, в последний раз, когда он меня вызывал, то отчитывал меня за то, что я не вступила ни в один клуб. Вот и сейчас я встаю из-за парты, и выходя из класса шиплю себе под нос: — Что я опять сделала не так? Я медленно шла по пустым коридорам, отлично помня где кабинет директора. Постучав, я вошла в кабинет. Вот только сюрприз меня ждал неприятный. Что здесь забыл мой отец? Последний раз он был в кабинете директора ещё в средней школе, когда пришлось объяснять директору почему ребёнок был замкнутым. — Накамура-сан. Отец, — поклонилась, мысленно проклиная этот день. К нечему хорошему его приезд не приведёт. — Что-то случилось? — О нет, Хоши, просто мне позвонил твой лечащий врач и сказал, что тебе нужно делать операцию — голос отца был тихий, и я понимаю что отец в бешенстве, ведь он так и не узнал что у меня проблемы с коленями. — Аоки-чан, твой отец попросил отпустить тебя сегодня с уроков, поэтому иди сейчас за своими вещами, — и стоило меня дёргать только из-за этого, я бы лучше предпочла слушать лекцию о предстоящих экзаменах. Я поклонилась, и уже хотела выйти, как услышала голос отца: — Хоши, стой. Спасибо за понимание, Хаджиме. Я потеряла дар речи, они знакомы? Это как вообще понимать? — Да не за что, Кеиичи, обращайся! — вот так новости. Мы вышли из кабинета молча, по коридору шли тоже в давящей на уши тишине. Когда прозвенел звонок, я зашла в класс, и скинув всё не глядя в сумку, вышла из класса. Косо смотря на отца который дожидался меня у входа в кабинет. Краем глаза замечаю несколько удивлённый взгляд Акаши. Ах, ну да! Чтобы за своей дочерью пришёл глава крупной корпорации, при том, что он наверняка не помнит когда у меня день рождения, нонсенс! Напоследок посылаю ему полный понимания взгляд, и возвращаюсь к отцу. Чувствую что сейчас меня ждёт неприятный разговор. Мы молчим до самого выхода из ворот школы. Водитель открывает заднюю дверь сначала отцу, затем мне. И по немому приказу отца не садится за руль, а отходит на несколько метров от машины и закуривает сигарету. — Почему я узнаю что тебе нужна операция в самый последний момент? — тихо интересуется он, голос его так же холоден, как и мой, когда я в бешенстве. Как не печально признавать, на похоже это гены. — Потому что я так решила, — отвечаю, смотря ему прямо в глаза, я не боюсь его как когда-то. Просто со временем это прошло. Его голубые глаза — точно такие же как и у меня — начинают светлеть. Явный признак того, что он теряет терпение. — Хоши, — сдавленно сипит он. — Я беспокоюсь за тебя. Мне захотелось засмеяться. Это ведь и правда смешно. Где ты был когда я ложилась на операцию? Ты не разу не навестил меня. Ты отказался от операции на второе колено, сказав что тогда пойдут слухи. Беспокоился о репутации, а не обо мне. И вот сейчас спустя столько лет ты говоришь что беспокоишься обо мне. Я уже давно научилась не просто жить, а выживать. — Тогда попробуйте не извлекать из этого выгоду, отец. Больше мы не говорим, в машину наконец-то возвращается шофёр и мы трогаемся с места. Десять минут и мы наконец-то возвращаемся домой. В полной тишине мы заходим в дом, и не проронив ни слова расходимся по разным сторонам. Интересно, что мне делать до шести вечера? За час я должна быть готова, но даже при таком раскладе мне нужно что-то делать очень много времени. Слишком много. Телефон неожиданно заливается простеньким мотивом, незамысловатой песни. Звонит Такео. — Слушаю тебя, — отвечаю на вызов, отводя трубку подальше от уха. — Хоши у нас для тебе плохие новости! — его голос чуть дрожит, и я понимаю что случилось что-то по настоящему серьёзное. Я сглатываю накопившуюся слюну, и спешу сесть на кровать, нутром чувствую, что новости от Ямагучи будут шокирующими. — Мы потратили кучу времени и выяснили кто заказывал покушения на тебя. — Не томи! — Это Такеши, — отвечает он и я просто не хочу в это верить, он наверное шутит или ошибся, да он наверное ошибся. — Мы всё проверили Хоши, на несколько раз… все данные совпадают, мы нашли одно из людей врага «X», он описал внешность, под неё подошёл бы любой, но он сказал про татуировку на шеи в виде ветра. Хо, я уверен, это он, да и мотив у него был. — Понятно, — самообладание удаётся сохранить практически чудом, голос привычно становится почти ледяным. — Я подумаю что с ним делать. — Я доверяю тебе, Хоши, — говорит он и я сбрасываю звонок. В зеркале мою отражение выглядит весьма пугающе. Глаза горят неестественно ярко, из-за злости они посветлели. Встаю с кровати иду к зеркалу и подношу руку к нему. Вздрагиваю, когда рука касается холодной поверхности. «И что ты собираешься теперь делать?» — спрашиваю сама себя смотря в зеркало, но у меня возникает такое чувство, что я разговариваю с отражением. Ярость накрывает с головой, сознание начинает уходить в ту тёмную пучину из которой совсем недавно смогло вырваться. Я готова поклонятся что слышала как трещины на почти сломанной «маске» снова склеиваются. Я слишком зла, и контроль над эмоциями почти утрачен. Ладонь надавливает на зеркальную поверхность слишком сильно, из-а чего по ней начинают идти трещины. Но это успокаивает меня совсем чуть-чуть. Но в комнате я не могу находится. Надо выплеснуть на чём-то злость. Я спускаюсь в игровую комнату. Это помещение всегда мне нравилось. Свет здесь всегда был чуточку приглушён. Тёмно-зелёные обои, расписанные тёмно-коричневыми цветами. Стол для бильярда, мишень для дартса, стол для покера и барная стойка с мини-баром. Большой красный диван, несколько не больших столиков и старинные часы. Почти сразу за мной в помещение входит старый добрый дворецкий — Иоши. Его руки привычно сложены за спиной, а сам он неотрывно смотрит на меня, понимая что я не в самом лучше расположение духа. — Вы что-то хотите, молодая Госпожа? — Бурбон, — прошу и беру дротики, мгновение и первый дротик попадает точно в середину. Слышу как Иоши достаёт бутылку, как гранёный стакан ставится на лакированную поверхность, пропускаю момент когда жидкость наливают в стакан, но слышу как кусочек льда ударяется о гранёную поверхность. — Прошу, — дворецкий протягивает мне стакан, а сам отходит чуть назад. Делаю ещё два броска, и дротиков в моей руке уже не остаётся. Делаю глоток, и янтарная жидкость обжигает горло, но в голову так ожидаемо не ударяет. Теперь немного остыв я сажусь в кресло и поставив стакан на небольшой столик начинаю приводит кавардак в голове, в порядок. Для себя я уже решила, что Акаши рассказывать я не буду. Это будет слишком для нас обоих. Наши судьбы уже слишком тесно переплелись. То, что это всё-таки Такеши меня хоть и удивляет, но и одновременно пугает. То, что он смог повести за собой столько народу, ведомых призрачной целью покорить семью Аоки, уже неприятно. Он манипулирует людьми не хуже отца или меня, что доказывает принадлежность его крови к моей. Сейчас сбывается то, что однажды предсказал моей дедушка: «Все кто носят фамилию Аоки не будут семьёй, одни будут желать власти, а другие отвергать её». Это было скорее предсказание, чем напутствие во взрослую жизнь. И только сейчас я начинаю это осознавать. Залпом осушаю стакан, и он с звоном опускается на столик, уже пустым. В голову ударяет. Всё же я быстро пьянею. Такие вечера всегда мне не нравились, просто я не люблю находится в таких сборищах людей. Мне тут не с кем и не о чем разговаривать. Все мои сверстницы, избалованные до нельзя девочки, и их кроме платьев нечего и не интересует. Да и что уж там таить, раньше я бы предпочла такому вечеру, баскетбольный мяч. Но как ни прискорбно, но я только что смогла сбежать от Маруямы, и теперь мне нужна компания. Потому что не горю желанием напиваться. На глаза попадается арка, ведущая на балкон. И я непременно направляюсь к ней, хочется скрыться от всего этого, где-то, где меня не найдут. Прохладный ветер дует в лицо, не удивительно, что на балконе никого нет. Диван повёрнут полу-боком к перилам, и только сейчас я замечаю сидящего на чёрном диване Акаши. Он смотрит куда-то в пустоту, явно о чём-то размышляя. — Почему ты здесь? — По той же самой причине, что и ты, — отвечает смотря на меня своими дьявольскими глазами. Мы оба искали место уединения, но первым его всё же нашёл он. Неудивительно. — Император, — бормочу, садясь на диван рядом с парнем, он странно косится на меня, но молчит, ожидая продолжения, — Ты проиграешь нашу войну. — Этого не случится, я всегда прав, Хоши. Я абсолютен. — Докажи, — намеренно провоцировать этого дьявола, возможно, самая глупая ошибка, я уже не раз убеждалась в этом. Но какая-то часть меня желает чтобы он вышел из себя, в нашем случаи исход будет один. Замечаю как его глаза начинают опасно блестеть, и вовремя вскакиваю, подбегая к перилам; знаю чем это закончится, и лучше будет уйти с самого видного места. Как и ожидалось он прижимает меня к перилам, находясь в непозволительной близости. Но на нас правила приличия уже давно не распространяются. Только не когда мы находимся в непосредственной близости друг от друга. Сильные руки вжимают меня в чужую грудь, я слышу угрожающий шепот: «Прекрати играть со мной». Прости, но я по-другому не умею. Последняя здравая мысль. Его губы прижимаются к моим. Такое забытое чувство. Его поцелуи, как наркотик. Всегда кажется мало. Его губы касаются моих едва ощутимо, словно первый поцелуй, но когда его язык проводит по сомкнутым губам, заставляя вспомнить какие неописуемы ощущение будут после. Губы сами собой приоткрываются пропуская язык внутрь. Горячо, нет жарко. Ноги от блаженства готовы вот-вот подкосится, он будто чувствует это и садит меня на широкие перила. Страшно и одновременно хорошо. Его руки крепко держат меня за талию, а я в свою очередь обхватываю его бёдра своими ногами, одна рука вцепилась в его плечо, другая обхватив его за шею вплелась в алые волосы. Голова идёт кругом. Вот только… Я слышу чей-то громкий, недовольный, но деликатный кашель. Мозг запоздало реагирует на это, но Акаши хватает ума отвлечься. Я открываю глаза и сталкиваюсь с пронзительно голубыми и жёлтыми глазами. Отец и отец Акаши. Акаши-старший. Это очень плохо. Мы с Сейем синхронно отходим от друг друга и встаём ровно, как и полагается. — Как это понимать, Хоши? — глаза отца светлее чем обычно, он не просто в ярости, он невероятно взбешён. Но отец задал невероятно точный вопрос. А как это понимать? Я взбесила парня в которого влюблена, а он чтобы наказать меня решил меня поцеловать, хотя сомневаюсь наказание это или поощрение. Только вот что ответить отцу я не знаю. — Так как есть, отец. — Сейджуро? — голос Акаши Масаоми властный, точно такой же как и у его сына. Акаши едва заметно вздрагивает. Он точно так же как и я не знает как объяснить им то, что творилась здесь минутой ранее. — Мне нечего добавить, Вы увидели то, что увидели. Мужчины переглянулись, обменявшись многозначительными и понятными только им взглядами. — Пошли вон, оба.***
Чуть позже двое мужчин сидели в более уединенном месте. Увиденная ими картина натолкнула их обоих на хорошую мысль. — У меня есть сын, у тебя дочь, вышел бы неплохой союз, — Масаоми Акаши был человек строгих правил, и он понимал, что наверное лучшей кандидатуры для своего сына ему уже не найти. Так же он понимал, что у его сына тяжёлый характер, и скорее всего у девушки тоже, раз они нашли общий язык. И как не странно, буквально. — У моей дочери проблемы со здоровьем, ей необходимо будет пройти хорошее лечение заграницей, это может затянутся на несколько лет, — её отец тоже понимает, что из двух кандидатов лучший вариант Акаши, но и глупцом он не был, он понимал, что его дочь сильно загубила колени, и чтобы вернуть их в более менее нормальное состояние потребуется явно не один год. — Думаю это и к лучшему, считаю, что лучше будет дать им время нагуляться, от этого они всё равно не куда не убегут. — Полностью солидарен.***
Эпизод с балкона ещё долго крутился в моей голове, как только голова коснулась подушки, сон мгновенно испарился, ему на замены пришли мало приятные мысли. Хотя его поцелуи и были великолепны, но вопрос почему он это сделал тревожат меня. Он знает о моих чувствах к нему, и он сам сказал что не будет давать мне надежду, но почему тогда вопреки своим словам он продолжает разжигать безумие? Может ли быть такое, что настоящий Акаши испытывает ко мне чувства, а Император видит во мне только противника? Всё может быть, он неприступен как скала, но даже у него есть слабые места, чтобы он не говорил, он не может быть Абсолютным.