Кир

Когда я открыл глаза, в комнате было все так же темно, что, признаться, меня слегка удивило. По подоконнику, как и вечером, стучал редкий дождь, из приоткрытой почему-то форточки тянуло холодом. Кир лежал совсем рядом, завернувшись в одеяло, тихо, ровно дыша. Его чуть приоткрытые губы влажно поблескивали. И я невольно улыбнулся, подумав о том, что он, точно так же, как и я в подростковом возрасте, обслюнявил всю подушку. А потом... Потом меня настигла память. Я замер, чувствуя, как в груди кислотой разливается мерзкое чувство. Знаете, как если бы ты проснулся утром, и, сладко потягиваясь, вдруг вспомнил, что вчера завалил невероятно важный экзамен, от которого зависела вся дальнейшая жизнь. От таких мыслей твой затылок как будто обжигает кипятком, а в глазах начинает мерзко щипать. И сейчас я ощутил все это на себе. Я смотрел на безмятежно спящего Кира и думал о том, что сделал. Оправдал, так сказать, ожидания. Поступил именно так, как боялся. Я ведь не этого хотел! Не так! Впервые в жизни, сделав хоть что-то по-человечески, я тут же это запорол. Капитально. Поступил как тот ублюдок, заставляющий шестнадцатилетнего мальчишку отрабатывать жилье собственным телом. А Кир ведь боялся именно этого. Я вдруг вспомнил, какой пустотой были наполнены его глаза, когда... Твою же мать. Я всегда знал, что я далеко не самый добрый и хороший человек, но это... Теперь меня с чистой совестью можно называть мразью. Я перегнулся через край кровати, чтобы взять телефон, и первое, что царапнуло несоответствием – отсутствие на полу использованного презерватива, который я абсолютно точно не выбрасывал. Может, это сделал Кир? Но когда? Он вставал после того, как я заснул? Я автоматически включил экран, чтобы посмотреть время, и опешил: часы показывали пятнадцать минут четвертого. То есть... Я зажмурился, пытаясь сообразить, что вообще происходит. Легли мы во втором часу, это точно. И, по моим расчетам, сейчас должно было быть как минимум часов пять утра. Какого хрена тогда... За спиной послышался шорох. Я резко обернулся и вздрогнул, понимая, что Кир не спит. Он смотрел на меня абсолютно сонным непонимающим взглядом, приподнявшись на локте. – Кир... – в горле у меня перехватило. Я беспомощно замолчал, стискивая несчастный телефон. – Чего? – зевнул он и запустил пальцы во встрепанную шапку волос. Все это абсолютно не вязалось с произошедшим. Я растерянно молчал, не зная, с чего начать. Но за меня все сказал Кир. – Ты хреново спал, – он улегся удобнее и натянул одеяло повыше. – Я открыл окно проветрить, это помогает, когда снится всякая ересь. – То есть я... – я запнулся, пытаясь облечь роящиеся в голове мысли в слова. – Ты кричал во сне, и я... – Иди умойся холодной водой, чувак, – уже совсем сонно посоветовал мне Кир. – Поможет. А мои вопли и глухой бы услышал. Я еще удивился, что ты не проснулся. Я откинулся на подушку и закрыл глаза. Происходящее не укладывалось в голове. Мне снились реалистичные сны, да. Но это... Чертова работа. Мне явно нужно больше отдыхать. – Кир... – я повернулся к мальчишке, намереваясь спросить что-то еще, но тот уже снова спал, по-детски подложив ладонь под щеку. Я зачем-то поправил его одеяло и закрыл глаза. И как-то очень быстро заснул под шуршание накрапывающего за окном февральского дождя. *** Кир «оттаивал» медленно. Дичился, язвил. Мы могли не разговаривать днями просто из-за того, что не сходились во мнениях. Ко всему прочему, он оказался жутким неряхой, и, приплюсовавшись к моему наплевательскому отношению к уборке, это превратило мою квартиру в нечто совершенно невообразимое. Когда я приходил с работы, то постоянно заставал его на развороченной постели, с ноутбуком на коленях, окруженного фантиками, пакетами от чипсов и прочим мусором. А однажды он пролил на матрас вишневый сок, который я, матерясь, долго оттирал сначала порошком, а потом отбеливателем. С компьютером тема вообще была отдельной. Я не мог вытащить его оттуда никакими усилиями. И бывало так, что я просто, наплевав на все, засыпал, а утром, проснувшись, обнаруживал, что Кир, отчаянно зевая, играл в очередную игру или серфил в интернете. Естественно, все это не помогало взаимопониманию, и порой я действительно хотел его прибить. А Кир нагло смотрел на меня своими невозможно синими глазами и словно ждал, когда же я, наконец, сорвусь. И сегодня был именно такой день. Кир азартно переругивался с кем-то в голосовом чате игры, судя по всему, «Доты», потому что обещал накидать своему оппоненту репортов и еще кучу неприятных последствий. – Если «Петухом» играть не умеешь, то и не бери его, придурок! – шипел он в микрофон. – Бля, да куда ты пошел! Тебя же сольют, говна кусок! Судя по всему, ответили Киру что-то совсем уже нелицеприятное, потому что он аж позеленел и в следующей его тираде цензурными были только союзы. Я присел рядом, заинтересованно глядя на экран. Судя по счету, «тиммейты» Кира были еще теми «раками». По крайней мере, на данный момент его команда проигрывала со счетом семнадцать в десять. Хотя на двадцатой минуте игры это было пока не так уж и критично. Сам Кир «катал» за экзортового Инвокера и уже собрал «Мидаса», «Аганим» и «Еул». На что я сразу обратил его внимание. По моему мнению, «Еул» покупать нужно было на вэксового, а никак не на экзортового Инвокера. Кир со мной согласен не был и обозвал дном, которому место на лоуприоре. Я оскорбился. И сообщил ему, что мой соло-ММР больше четырех тысяч против его тысячи трехсот. Так мы препирались до тех пор, пока игра не закончилась победой тимы Кира. Чем он не преминул ткнуть мне в нос в качестве доказательства того, что его сборка на Инвокера имеет право на существование. А потом сообщил, что будет играть дальше, а я могу идти лесом. В ответ я просто пошел в коридор и молча нажал на роутере кнопку выключения. – Бля! – вопль, донесшийся из комнаты, заставил меня довольно улыбнуться. – Включи обратно! – Обойдешься, – отказался я, вернувшись в комнату. – Пошли лучше гулять. И так весь день за компом сидишь. – Нахуй, – Кир скрестил руки на груди. – Я никуда не пойду. – Может, сменишь тон? – поинтересовался я. – А то что? – в голосе его зазвучал вызов. – Вышвырнешь меня? – Между прочим, могу, – ляпнул я, не подумав. И именно это оказалось последней каплей. Кир вскочил на ноги и выпалил: – Я и сам уйду! Нахер тебя с твоими поучительными загонами! Надоело! Тут бы мне промолчать, но я был уже слишком сильно разозлен, а потому со всем сарказмом, на который был способен, сказал: – Да и выметайся. Все равно толку от тебя ноль. Лучше бы собаку завел. Он вспыхнул и вылетел в коридор. Напялил свои старые кроссовки, проигнорировав те, что я ему купил, подхватил свою старую толстовку, нахлобучил шапку и со стуком захлопнул за собой дверь. А я, вышедший в коридор за ним следом, просто вернулся обратно в комнату и завалился на кровать. Под голову мне попалась Кирова футболка, которую он надевал на ночь. Я бездумно взял ее и поднес к лицу, вдыхая запах. Внутри что-то оборвалось. Я подскочил с постели и тоже бросился одеваться. Напялил что попалось под руку и выскочил из квартиры, забыв даже погасить свет. Лифт поднимался преступно долго, так что я побежал пешком, застегивая на ходу куртку. Чертов глупый мальчишка! На улице ведь блядские минус тринадцать! Я распахнул подъездную дверь, сбежал по ступенькам и бросился по уже опустевшей ночной улице в сторону, куда предположительно ушел Кир. Нагнал я его быстро. Потому что Кир плелся со скоростью больной черепахи, глубоко запихнув руки в карманы и вжав голову в плечи. Его худую фигуру освещал круглый фонарь, в свете которого тихо падали блестящие снежинки. Я в два шага нагнал Кира и молча схватил за плечо, одним движением разворачивая к себе. Он вздрогнул от неожиданности, шмыгнул носом. И я понял, что его покрасневшие щеки мокрые от слез. Я сглотнул и стер прозрачные капли большим пальцем. В ответ Кир всхлипнул и попытался вырваться. Я удержал его за плечи, притягивая к себе. Он уперся ладонями в мою грудь, отталкивая, а я... Я наклонился и невесомо коснулся его влажных от слез губ, не в силах сопротивляться желанию, копившемуся неделями. Кир разом обмяк в моих руках, всхлипнул и вдруг расплакался в голос, цепляясь за мою куртку своими тонкими замерзшими пальцами. Я гладил его по голове, прижимая к себе, и шептал на ухо, что я бы никогда не выгнал его всерьез. А с неба на нас падал снег, поблескивая в теплом свете уличного фонаря. _________________________________________________ Продолжение планируется. Если, конечно, есть желающие его увидеть.