Кир

В машине ехали молча. Коробку Кир держал на коленях, стискивая побелевшими от напряжения пальцами. Начался снегопад. Крупные белые хлопья летели в лобовое стекло, существенно мешая обзору. Так что я не гнал, держа среднюю скорость. На перекрестке передо мной никак не могла тронуться заляпанная грязью «Газель», и в течение той минуты, что она пыталась сдвинуться с места, вся очередь надсадно раздражающе гудела. Правда, пару раз надавил на клавишу сигнала и я. Но не из нетерпения, а повинуясь стадному чувству. В итоге «Газель» все же тронулась, и мы вместе с ней. Кир все так же молчал. А я то и дело поглядывал краем глаза на лежащую на его коленях коробку, которая оказалась, кстати, от «найковских» кроссовок. Занятное совпадение – старые Кировы кроссовки тоже были «найковскими». Хотя вполне возможно, это не значило абсолютно ничего. До дома мы доехали без приключений, разве что места под окнами не нашлось и мне пришлось парковаться рядом с помойкой. Что, впрочем, значения не имело. Я закрыл машину, подергал по старой привычке дверь и подтолкнул молча стоящего Кира по направлению к подъезду. *** – Может, пельменей сварить? – это я спросил уже в лифте, глядя на смутное отражение Кира в металлической панели. – Все равно ничего другого нет. – Давай, – равнодушно отозвался Кир. – Почему нет. – Значит, сейчас придем, кинем их в воду, – разговор был абсолютно бессмысленным, но чем заполнить эту муторную тишину я не знал. А содержимое коробки мне обсуждать не хотелось. Хотя я прекрасно знал, что рано или поздно поговорить об этом придется. Скорее всего, не далее, как сегодня. Вот прямо после того, как мы переоденемся, сходим в душ и поедим. Потому что не останется больше никаких вариантов. Но Кир ждать не захотел. Едва мы вошли в квартиру, он скинул кроссовки, бросил куртку на обувной шкаф, проигнорировав, как всегда, вешалку, и молча поставил коробку на кухонный стол. Обычная серая коробка. И мне почему-то подумалось, что оболочка не соответствует содержанию. В каком-нибудь голливудском фильме это был бы пафосный чемодан или на худой конец модная спортивная сумка. Но никак не потрепанная коробка из-под кроссовок. А пока я размышлял на философские темы, Кир уже открыл крышку и вертел в руках паспорт. – Хочешь посмотреть? – в вязкой тишине мой голос показался мне чужим. Кир вздрогнул, прикусил губу, а потом протянул документ мне. И отступил на шаг. Я, помедлив, открыл его и вздрогнул: с фотографии на меня смотрел Кир. Но Кир четырнадцатилетний. Совсем ребенок. Застегнутая на все пуговицы клетчатая рубашка, шапка вьющихся волос и слегка испуганный взгляд. Филатов Анатолий Андреевич. Год рождения – одна тысяча девятьсот девяносто седьмой. Месяц – апрель. Я пролистнул дальше, пробежал глазами штамп о прописке, которая оказалась питерской. – У тебя день рождения через два месяца, – зачем-то сказал я, найдя в себе силы поднять глаза. – Восемнадцать будет. – Хорошо, что не первого, – нервно усмехнулся Кир. – Дай. Я молча отдал ему паспорт и засунул руки в карманы, не зная, куда еще их деть. – Филатов Анатолий Андреевич, – прочел Кир. – Толя, что ли? Мне не нравится. Тупо как-то. Не называй меня так. – Хорошо, – я кивнул. – Не буду. – Хорошо хоть, что не отчима моего фамилия, – он закрыл паспорт и кинул его в коробку. – Надо наличку пересчитать. – Пересчитай, – рукам в карманах стало жарко, поэтому я сложил их на груди. А потом оперся задницей о стол, почему-то решив, что это будет лучше, чем просто нормально сесть. Кир стянул с пачки резинку и довольно ловко пересчитал бумажки. Там оказалось чуть больше тысячи долларов, купюрами номиналом по сто и двадцать. Не так уж плохо, если готовишь для себя путь отхода. – Нормально, – Кир словно прочел мои мысли. – Остается понять, зачем я сложил все это в коробку и спрятал. Хоть бы записка какая была... Может быть, что-то по этому поводу есть на дисках? – Не трогай их, – получилось определенно слишком резко. Кир вздрогнул, поднял на меня глаза, в которых застыл немой вопрос. – Лучше не стоит, – я сглотнул. В горле запершило. И я впервые пожалел, что бросил курить. – Все равно когда-то придется, – Кир тяжело опустился на табуретку и откинулся назад, облокачиваясь спиной о стену. – Не сегодня так завтра. Я должен узнать все до конца. – Возможно, лучше убрать их подальше и не думать об этом, – я царапнул ногтем столешницу и сунул руку в карман. – И так ничего и не понять? – с каким-то странным выражением поинтересовался Кир. – Мне надоели кошмары. Я хочу разобраться во всем, чего бы мне это ни стоило. – Давай хотя бы не сегодня, – мягко попросил я. – На сегодня и так хватит впечатлений. Договорились? Губы Кира дернула некрасивая усмешка. Он кивнул, поднялся на ноги и сообщил: – Я в душ. – Ладно, – я нервно провел ладонью по волосам. – Я пока сделаю пельмени, что ли. Кир еще раз кивнул и вышел. А я еще раз глянул на коробку, прикрыл ее крышкой и полез в морозилку. *** Наверное, я должен был предвидеть, что оставлять Кира наедине с коробкой не стоило. И даже больше – представляло опасность. Определенно, я должен был. Но умная мысля́, как говорится... В любом случае, я ограничился только устным внушением. И, почему-то уверенный, что Кир внял моим словам, отправился на работу. В офисе просидеть долго не удалось, меня почти сразу вызвали на объект – в новый офис какой-то строительной компании. Им требовалась глобальная перепланировка, ремонт, услуги дизайнера, а еще то, чтобы все это было как можно дешевле. И мне пришлось долго объяснять, что за ту цену, что они предлагают, они могут позволить себе только евроремонт от таджиков. В итоге мы сошлись на более-менее приемлемой сумме, я походил по этажам, выслушал пожелания и обещал через неделю предоставить предварительный план. Срок заказчикам понравился, и мы, пожав друг другу руки, разошлись. А когда я вышел на улицу, то понял, что там уже абсолютно темно. Электронные часы над входом в здание показывали ровно половину девятого. Так что я сел в машину, кинул рюкзак на заднее сидение и поехал домой. *** Войдя в квартиру, я сразу почувствовал неладное. Свет не горел, да и дверь, чтобы зайти, мне пришлось открывать самому, хотя обычно это делал Кир. Сначала я было подумал, что он ушел в магазин, что было вполне обычным делом, но потом заметил стоящие на привычном месте кроссовки. Да и куртка висела там, где обычно. Я тут же вспомнил недавнюю болезнь Кира. Может, у него снова поднялась температура? Хотя с чего бы? В любом случае, не спросив у самого Кира, узнать это не представлялось возможным. Так что я разделся и тихонько толкнул дверь в комнату. И остолбенел: Кир в наушниках сидел на разоренной постели с ноутом на коленях спиной к двери. Вокруг валялись открытые коробки с дисками, тут же лежала та самая коробка из-под обуви. А на экране... На экране был Кир. Полностью обнаженный Кир, зажатый между двумя немолодыми мужиками, один из которых размеренно его трахал, держа за волосы, а второму Кир монотонно отсасывал. На члене у Кира была какая-то пластиковая хрень, которая в практике БДСМ вроде бы называлась поясом верности – эта штука должна была мешать эрекции, пережимая гениталии. На запястьях Кира я вдруг разглядел наручники. И мне показалось, что кожа там уже покраснела, хотя издали видно мне было плохо. А к лодыжкам крепилась распорка, судя по всему, призванная мешать сдвинуть ноги. Рядом валялась анальная пробка, явно не так давно использовавшаяся по назначению, потому что блестела от смазки. Мужик, которому Кир отсасывал, вдруг вздрогнул, что-то зло сказал и отвесил Киру пощечину. Второй рассмеялся и стал двигаться быстрее, лапая Кира свободной рукой внизу живота. Сам же Кир не сопротивлялся вообще. Словно был чем-то вроде очень похожей на человека куклы. На спине у него алели яркие полосы рубцов, а ягодицы показались мне сплошным синяком. От толчков его тело содрогалось, колени скользили по полу, а по подбородку текла слюна. Это нужно было прекращать. И как можно скорее. Я сглотнул и присел на край кровати. И осторожно, боясь спугнуть, опустил руку на его плечо. Кир вздрогнул, вскинулся, ноут соскользнул с его коленей. Коннектор наушников выскочил из разъема, и звук пошел из динамика. Мы оба замерли. Кир, спрятав голову в колени, а я – пялясь на экран. На записи Кир постанывал лишь изредка, на особенно глубоких и грубых, даже на вид, движениях, да и то, это больше было похоже на всхлипы. А вот те два мужика стонать и комментировать не стеснялись. На словах: «Бери глубже, сука», я вздрогнул, ударил пальцем по пробелу, останавливая видео, и захлопнул крышку. – Блядь... – глухо выдохнул Кир, не поднимая головы. – Я не услышал, как ты пришел. – Долго ты это смотришь? – зачем-то спросил я. Хотя и так очевидно было, что Кир успел посмотреть много. – Смотря сколько сейчас времени, – он так и не смотрел на меня. – Не знаю. – Сейчас девять, – я, помедлив, опустил руку на его спину. Кир вздрогнул и отполз в сторону. – Значит долго, – голос у него звучал хрипло. – Не нужно было, – я зачем-то поднял один из дисков и повертел в руках. На нем черным маркером значилось: «Келарев Д.А. /10.11.2013». – Теперь я хотя бы вспоминаю их лица, – Кир сглотнул. – И знаю, откуда у меня эти ожоги. Хочешь расскажу? Я промолчал, понимая, что это сейчас самое лучшее, что я могу сделать. Кир фыркнул, выцепил из складок одеяла диск в коробке и потряс перед моим лицом: – Вот здесь, – он открыл крышку и ткнул на надпись. – Это мой отчим. Ему не понравилось, что я недостаточно громко кричал, когда он меня порол. Так что он принес утюг и предложил подождать минуту. И то, как я орал, ему очень даже понравилось. А я даже и не знал, что так могу. Я осторожно вынул из его пальцев коробку и закрыл. – Это все можно скопировать и продать какому-нибудь извращенцу, – Кир нервно улыбнулся уголком рта. – Получится дорого. То, что ты видел сейчас – одна из самых скучных записей. Однажды... – Не надо, – тихо попросил я. – Это ни к чему. – Я понял, – напускной пофигизм из голоса Кира исчез, и я вздрогнул: теперь в интонации отчетливо слышались слезы. – Когда... – он запнулся, – когда мне уйти? – Куда это? – не сразу понял я. – Ты ведь не станешь с этим... всем связываться, – теперь Кир едва не плакал. И я чувствовал, что еще немного, и слезы польются из его глаз потоком. – Нахер надо. Я просто... сниму себе... комнату, – его голос дрожал. – У меня же есть... деньги. На первое время. – Думаешь, я просто выгоню тебя? – тихо поинтересовался я. – Возьму и выставлю на улицу вместе со всем этим дерьмом? – Я ведь тебе никто!.. – голос у Кира все же сорвался, губы кривились, а из глаз уже покатились первые прозрачные капли. – Просто чувак с улицы! Даже не твой парень! Я судорожно качнул головой и дернул его к себе, прижимая. Мне нужно было пару секунд, чтобы прийти в норму. Кир отчаянно задергался, пытаясь вывернуться, но я только крепче прижал его к себе и выдохнул: – Глупый ты... Так ничего и не понял. Ты ведь мне нужен, понимаешь? Кир не ответил. Он расслабился в моих руках и плакал, глухо всхлипывая. – Только не сбегай от меня, ладно? – глупо попросил я, уткнувшись в его макушку. – Пожалуйста. – Ладно... – едва слышно шепнул он куда-то мне в шею. Я еще долго сидел с ним среди разбросанных дисков. До тех пор, пока он не заснул, прижавшись к моему боку. И тогда, когда я понял, что Кир спит, ровно дыша, я поднялся на ноги, собрал все диски в аккуратную стопку, сложил в коробку, закрыл ее крышкой и пошел на кухню. Достал из шкафа бутылку подарочного виски – единственный алкоголь, который был у меня в квартире – и заначенную пачку сигарет, а из холодильника – остатки ананаса. Нашел стакан и плеснул себе сразу половину. В тот момент мне было плевать, что завтра на работу, что от меня будет вонять перегаром... Что меня наверняка будет тошнить. Мне просто хотелось напиться. И забыть, как тот мужик держал моего Кира за волосы, мерно двигая бедрами.