странные они, эти войны

Рубашка с широкого плеча Донсона смотрится на Тэяне чуть ли не платьем и с лихвой прикрывает тощие бёдра, оставляя широкий простор для бурного воображения. Подперев щёку рукой, Донсон с улыбкой наблюдает за тем, как Тэян сначала хмуро оглядывает себя, стоя посреди комнаты в одной лишь широкой белой рубашке, а после переводит взгляд на свеженького, ни капли не похмельного, в отличие от него, Донсона и подозрительно щурится. - Это не моя рубашка, - уперев руки в боки, мрачно объявляет он. - Бинго! - щёлкнув пальцами, отвечает Донсон и отпивает кофе из любимой тэяновой чашки, не переставая улыбаться. Он вспоминает, как Тэян в пьяном порыве и будучи ещё в джинсах эту рубашку на себя напяливал, постоянно спрашивая, выглядит ли он классно и свэгно, а потом краснел от того, как Донсон, не отрывая взгляда, вжимал его в твёрдый диван и поглаживал постепенно оголяющиеся бёдра. Такого Тэяна хотелось трогать, хотелось касаться и целовать, ловя прерывистые вздохи, и Донсон позволял себе это, забираясь пальцами под свою же рубашку на тощем теле старшего и тягуче целуя его покрасневшие губы. Приятные воспоминания моментально рассеиваются громким "йа, Ким Донсон! Как ты мог?" в исполнении возмущённого Тэяна, которому разве что топнуть ножкой для убедительности не хватает. Сморгнув, Донсон обводит взглядом взъерошенного и сонного Тэяна, останавливается глазами на трогательных коленках и почти физически чувствует, как внутри уютно-тёплым разливается желание обнять мелкого хёна. - Тебе идёт, - Донсон говорит, вставая с места и подходя ближе, пока Тэян обиженно хмурится. Он ловит старшего в кольцо рук, притягивая к себе, и медленно ведёт ладонями по узкой спине сквозь ткань рубашки, чувствуя, как Тэян постепенно размякает, утыкаясь лбом в его плечо. - Обновим твой гардероб? Донсон ржёт в голос, пока Тэян возмущённо лупасит его по рукам.