***
В пещере было жарко, но сухо. Пахло кровью с металлическим привкусом, так сильно, что даже привыкший к боям Каллен почувствовал тошноту. Он оглянулся, увидел за шлемами товарищей испуганный растерянный взгляд и подобрался. Ему было страшно – им еще страшнее. Он идет в строю, как рядовой, но они все равно на него смотрят. Он не должен выказывать ни волнения ни страха. И он должен быть готов в любой момент перехватить командование. Такой план. Он лишь надеялся, что сделал все правильно, и что их… отвлекающий маневр действительно отвлечет.***
Эшли задыхалась. Здесь пахло кровью. Здесь так сильно пахло кровью, что она могла поклясться: больше никогда не съест ничего мясного. Если, конечно, выберется отсюда. Но даже кровь – не самое страшное. Гораздо страшнее, доводит до истерики, отключает способность двигаться, думать, кажется, даже существовать, мысль, что этот запах, что эта кровь… — Раули, — прошептала она одними губами. — Леди Инквизитор, — Нора положила руку на ее плечо, — с вами все в порядке? Эшли заставила себя сделать вдох и кивнула. Если сейчас она сдастся, если отключится, если не справится с возложенной на нее миссией, они все могут погибнуть. Шаг, еще шаг. Главное дыши, Эшли, главное дыши. Она даже усмехнулась где-то в отдаленном уголке сознания: Эшли Ноубл, дочь конюха, девочка из деревни, которая мечтала когда-то быть Инквизитором. И вот оно счастье – мечты сбываются. В ее доспехах, с ее прической, даже люди вокруг называют ее «Леди Инквизитор». Мечты сбываются, Эшли, иногда они сбываются. Но иногда ты совсем не хочешь, чтобы это было так. Пещера жужжала. Такой звук бывает, когда бьешь железкой о железку, и они еще вибрируют, создавая назойливый гул. Здесь звук не прекращался. И он странным образом напоминал… песню. Ей захотелось кричать. Но она молчала и шла вперед. Ради Раули, ради их общего дела. Потому что это именно то, как поступила бы Инквизитор. *** «Еще немного, — приказал себе Раули, — ты должен продержаться еще полторы минуты. Просто не позволь этому уроду резать тебе руку еще полторы минуты». Он говорил так уже третий раз и третий раз справлялся. Этот Ное оказался крайне болтливым типом, а стоило завлечь его разговорами об экспериментах, он тут же откладывал нож, и отходил к столу. Открывал свою тетрадь и сверялся с ней. Он относился к ней, как к любовнице – бережно гладил переплет, бережно листал, чуть ли не целовал. В свободные секунды Раули представлял, как сжигает эту тетрадь. А следом за ней и Ное. — Скольких вы убили? – спросил Раули на этот раз. – Тридцать семь в пещере, это я понял. Но ведь начало ваших экспериментов не здесь. Ное улыбнулся и любовно погладил корешок тетради. «Еще один вопрос, еще на полторы минуту отложить свою смерть» Еще полторы минуты.***
Каллен вытер меч и убрал в ножны. Он оглянулся, надеясь увидеть всех целыми, но это был бой, и бой был тяжелым. Двое солдат стояли раненые – у одного пробито плечо, другой держится за левый бок. Каллен кивнул им, они достали фляги с зельем и выпили почти синхронно. Одна была мертва. Маг. Леди Натта. — Она бросила его на меня, — сказал один из раненых солдат. Гэрд. Каллен понимающе кивнул. — Да хранит ее создатель. Теперь магов в их команде осталось двое. Они двинулись дальше. Вышли к большой пещере, где тихо журчала вода, хотя воды Каллен не видел. Райлин, сделав знак рукой, велел остановиться. На них двигалась небольшая группа — судя по движениям профессионалы. В темной пещере, даже освещенной лириумом, большего было не разобрать. Бросаться вперед – глупая затея. От лучников и магов защитят барьеры. И пока не начался бой стоит занять оборонительную позицию и дождаться, пока соперник приблизится сам. Свободной секундой Каллен воспользовался, чтобы оглядеться. Получалось, что они вышли к широкому залу пещеры, почти круглому. Помимо двух коридоров: из одного вышли они из другого шла вражеская группа — было еще два пути, расходящиеся рогаткой. У стены была привалена бочка, в которой бурлило что-то красное, остро пахнущее кровью (самым логичным было предположить, что это кровь, но Каллен ничему бы не удивился). От бочки отходили белые трубки, они поднимались к верхнему своду пещеры и вели под ним к одному из ответветвлений «рогатки». Было жарко. Жутко светило красным. И все не прекращаясь жужжало. Точно так же, как когда он отказывался от лириума. Только еще страшнее. «Что-то интересное должно происходить там» — отстраненно подумал Каллен, глядя на рогатку коридоров. Маги накрыли группу плотным барьером. Норрис выставил вперед посох, по которому вились огненные змейки, рука Соласа светилась зеленым, лучники натянули тетиву. Вдруг свет с ладони Соласа исчез. — Наши, — сказал он тихо. И сделал шаг вперед.***
Это письмо было тяжелым. Эвелин взвесила его в руке и подумала, что посох гораздо легче этого письма. Если бы она была солдатом-двуручником, ее меч тоже, наверняка, оказался бы легче. Письмо было украшено печатью Инквизиции, но на ней не было знака медведя. И уже знакомое ей «Инквизитору лично в руки» написала чужая рука. «Все хорошо, — успокоила себя Эвелин, — ты же не думала, что первым делом после боя он бросится писать письмо? Ему нужно отдохнуть и успокоить солдат, проверить раненых, убедиться, что не осталось врагов. Это и не мог быть его почерк. Это не могла быть его печать». Она открыла конверт, и выждала прежде, чем прочитать.***
— Большая часть напали на нас, — сообщила сержант Нора коммандеру, — все согласно плану. Правда… — она окинула остатки своего отряда, который когда-то насчитывал двадцать человек. Теперь их осталось пять. Каллен кивнул. Потери были значительным. Однако, учитывая специфику операции, их могло быть гораздо больше. Теперь, зная строение пещер, он бы мог придумать тактику получше. Но им пришлось действовать вслепую, и – он посмотрел на рогатку коридоров – еще придется. — Отряд Арроса? – поинтересовался он. — Не встречали. Каллен кивнул. — Стойте здесь. Если увидите Арроса, пусть отправляется за нами. Если придет враг, — Каллен оглядел пятерых выживших, среди которых, нервно глядя по сторонам, в костюме Инквизитора стояла Эшли – задержите их, насколько сможете. — Так точно, сэр, — отозвалась Нора. То ли она забыла о маскировке, то ли – вполне логично – рассудила, что она больше не нужно. — Эшли, — Каллен положил руку девочке на плечо, — хорошая работа. — Спасибо, — она посмотрела на него, поджав губы. Она боялась, он видел это. Боялась, но продолжала стоять и смотреть на него. — Коммандер, я пойду с вами. Я хочу сражаться. Может быть, потому что она была в ее одежде, а может потому что она сказала это таким тоном… но сейчас она очень напомнила Каллену Инквизитора. Еще тогда, в те далекие дни, когда он впервые увидел ее, когда они вместе шли, чтобы закрыть разрыв. Когда она была в крови врагов и своей собственной, напуганная, уставшая, страдающая от постоянной боли в ладони. Но продолжала идти. Так же, как сейчас поступала Эшли. Он впервые посмотрел на нее с таким уважением, и подумал, что у девочки, возможно, большое будущее. И может, это было непрофессионально – потакать капризам, а может, это было самое разумное решение в его жизни. Он сказал: — Хорошо, Эшли, ты с нами.***
«Нет, — сказал сам себе Раули, интонации почему-то очень напоминали его сестру, — ты здесь не умрешь. Ты не умрешь, ты не погибнешь, не позволишь этому уроду запустить в тебя эту красную штуку, ты отвлечешь его, а потом хорошенько пнешь ногой. Выберешься, и убьешь его. И ты не будешь просыпаться в холодном поту из-за этого. Потому что он убил тридцать семь человек. А до этого еще полсотни. Он убил Карен». Раули смотрел, как Ное берет нож и делает к нему шаг, потом еще один. Раули удалось выиграть лишних пятнадцать минут и получить информацию, но все это бессмысленно, если сейчас он не изловчиться и не найдет способа убежать. Ему нужно только подпустить Ное достаточно близко… «Бабах» За дверью лаборатории что-то взорвалось. Сквозь щели Раули увидел свет – вспышки огня. Возможно, огненной магии. У него было одно мгновение. Он подтянулся на руках и с силой пнул Ное в грудь. Тот отлетел на стол. Проехался по нему, на пол полетели склянки и колбы. Раули слышал, как бьется стекло. Но будто бы через толстую ткань. Он попытался сорвать кандалы – но куда ему против железа. Нож Ное остался лежать на земле. И единственное, что Раули мог сделать – прижать его ногой. Он даже попытался поднять его, но у него не получилось. Да и каким бы был следующий шаг? За дверью раздались крики. И кто-то сказал: — Инквизиция! Раули почувствовал себя так, словно вынырнул из ледяной проруби, где провел последние часы. Создатель, он действительно мог выжить. Он надеялся на это, но не верил. А теперь… Он забренчал кандалами, будто это могло помочь. В голове крутилась только одна мысль: «спокойней, спокойней». Обрадоваться раньше времени и допустить ошибку – он не мог этого позволить. Поэтому он должен быть сосредоточен. Ничего не должно сбить его с толку. Ничего, кроме…***
Норрис заморозил дверь, и Эшли с силой ударила по ней ногой. Она действовала глупо, бросаясь вперед отряда. Но ничего не могла поделать. Ей казалось… нет, она знала. Плети не выдержали, и дверь рухнула на землю. Эшли ворвалась в лабораторию. — Раули, закричала она, — бросаясь к брату через всю комнату, — сейчас, сейчас. Меч застучал по кандалам, но перерубить их было совсем не просто. — В сторону, — скомандовал Норрис. Он покрыл кандалы льдом, Эшли с силой ударила еще несколько раз, и руки Раули освободилась. Сначала одна, потом вторая. Он захотел упасть, но заставил себя стоять на ногах. Эшли кинулась обнимать его. Раули не торопился отвечать. Он понимал – еще ничего не кончено. Потому что Ное вставал на ноги. — Как. Вы. Смеете? – спросил Ное, разделяя каждое слово. – Это наука. Она важнее войны. Вы не можете препятствовать науке. — Свяжите его, — приказал Каллен, — тебе лучше быть полезным, — обратился он к магу, — потому что ты будешь или полезным или страдающим. Ное будто не слушал его. Его глазки бегали от одного солдата к другому. — Даже не думай, — предупредил его Каллен, — ты в меньшинстве. Ное закачал головой. — Нет, — сказал он, — нет, я никогда не в меньшинстве. МЫ никогда не в меньшинстве. У нас есть песня. Он опустился на пол и прежде, чем кто-то успел остановить его, порезал себе руку осколком стекла. Приложил к полу, где растекались лужи из разбитых склянок. Красная жидкость, которая уже будто смешалась с другими, тут же начала… втягиваться в него. На долю секунды Каллен растерялся. Но уже мгновение спустя, сообразил: что бы не сделал Ное, теперь он опасен. Станет опаснее в сотни раз. Нельзя допустить. Даже если они не получат информацию, даже если потеряют Самсона... Даже если он не сможет отомстить. — Убить его! – скомандовал Каллен. Бросился к Ное, направил на него меч и проткнул. Попал точно в сердце. Все закончилось. На секунду. Потом началось сначала. Его кошмары. Кошмары, которые все время ходят по кругу. Ное опустил взгляд, будто сам удивлялся произошедшему. — О-о-о, — на распев сказал он, — я ее слышу.***
Каллен попытался вынуть свой меч, но тот вошел намертво. Рана Ное затянулась за секунды, и меч буквально врос в него. По лезвию побежали крошечные красные кристаллы. Каллен отпрянул. — Солас! — крикнул он, — Норрис! Тут же посыпались магические атаки. Кто-то из солдат рванул было вперед, но Каллен поймал его и грубо ударил в грудь. — Стоять, не приближаться! Он огляделся. Комната маленькая, если эта дрянь поползет по полу так же быстро, как по мечу… способна ли она ползти по полу? Ное выглядел ошарашенным. Он будто сам не верил в происходящее. Смотрел на солдат, будто сквозь морок. Поднял руку, провел ей перед глазами. Магия и стрелы били его. Стрелы врастали в него, магия морозила и обжигала. Где-то кожа была обуглена, где-то почернела от холода, но маг будто не замечал. Он плавно покачивал головой, ни на кого не обращая внимания. — Я его слышу, — шептал он, — я слышу его. Он хочет стать больше, хочет собрать всех вас. Ты, — Ное ткнул на коммандера, — ты нужен ему особенно сильно. Каллен едва увернулся от атаки. Вот Ное стоял, раскачивался, как змея, а вот уже вскинул руки – и что-то красное ударило в стену. Еще бы мгновение… — Уходим! – приказал Каллен. Не в этой лаборатории. Не в месте, где эта дрянь может расползаться повсюду. — О, вы не уйдете, — сообщил с блуждающей улыбкой Ное. Каллен обернулся. В проходе стояли храмовники. Те самые, которых они убили по пути сюда.