***
Помощь… в моей кровати. «Дерьмо», — подумала Инквизитор, когда до нее дошел смысл собственных слов. Не удивительно, что коммандер отстранился и теперь молча идет позади. Очевидно, что он услышал совсем не то, что она хотела сказать на самом деле. «Или, — поправил подлый голосок в голове, — это не то, что ты хотела бы сказать ему при солдатах». Ладно, Эвелин вынуждена была признать, что, возможно, ее слова имели подтекст. Возможно, это было тем, что называют оговоркой со смыслом. Она действительно порой думала о Каллене как о ком-то, кто мог оказать ей отличную помощь в постели. Особенно после той ссоры из-за Коула… «Дерьмо!» С ней определенно что-то не так, раз она находила раздраженного коммандера возбуждающим. Но опять же, сказала себе Тревелиан, это всего-навсего безобидные мысли, ведь так? Они не могли причинить вред, пока оставались в ее голове. Только вот в последние дни им отчаянно хотелось вырваться наружу. И теперь из-за своей горячности она сболтнула лишнего, чем, наверняка, оттолкнула Каллена. По крайней мере, это выглядело, как приказ прийти и быть с ней. Вряд ли таким можно расположить к себе мужчину, если, конечно, у него нет особых фантазий. «Дерьмо! — сказал внутренний голос. — Ты точно ведешь себя как озабоченная». «Ладно, — Тревелиан заставила себя выдохнуть, — стоит опираться на факты». У них было несколько теплых разговоров, это так. Но Каллен мог просто проявлять дружелюбие. Он относился к людям, которые сходятся со всеми. Не так профессионально, как Варрик, и все же… С другой стороны, их первый разговор в Скайхолде оказался довольно милым. По сути, Каллен признался, что очень боялся потерять ее. И в этих словах звучало намного больше, чем я-боюсь-потерять-тебя-как-символ-Инквизиции. Но опять же, одернула себя Эвелин, она призналась первой. Так что с его стороны все могло оказаться ответной вежливостью. Но ведь он не сопротивлялся, когда она предложила прийти и помочь… в ее кровати? Дерьмо! Эвелин сама поморщилась от того, насколько двусмысленно прозвучали ее слова. Вернее… лучше бы они прозвучали двусмысленно. А так, контекст казался вполне очевидным. И все-таки он не отказался, верно? Тревелиан нахмурилась. Должно быть, Каллен просто не хотел еще больше унижать ее при подчиненных. Или желал убедиться, что правильно понял намек, прежде чем высказывать все, что думает. И это, судя по всему, не самые лестные вещи. По крайней мере, его нахмуренное лицо не выглядело дружелюбным. «Что ж, в таком случае, — не без обиды подумала Эвелин, — его ждет облегчение, когда он узнает настоящую причину».***
Каллен почувствовал разочарование. На какую-то долю секунды он действительно поверил, что все может быть, как он представлял. Его идея даже не оформилась в полноценную мысль. Просто набор несвязных эмоций и образов, которые вдруг возникли в голове. Но потом реальность встала перед глазами в виде полуразрушенной комнаты. «Слуги будут в восторге», — рассеяно подумал он. На полу тлели угли из камина. Рядом валялись горшки, поленья и сброшенные со стола бумаги. Сам стол и стул были перевернуты. А пол у окна укрывали массивные занавески. Посреди всего этого хаоса только кровать казалась нетронутой. Мысленно Каллен даже усмехнулся, думая, что Инквизитору, на самом деле, нужна помощь со всем, кроме нее. Но его мысли в один момент изменились. Каллен даже вздрогнул от неожиданности, когда увидел это. Все, что он смог сделать в первую секунду — махнуть рукой в сторону ее простыни. — Это твоя кровь? — спросил он, не зная, что еще можно добавить. Тревелиан нахмурилась и кивнула. — Мужчина, — пояснила она, — напал на меня под утро. Целился в сердце, но я успела увернуться, так что нож прошел мимо, — она невольно провела рукой по плечу. Его закрывала одежда. Но Каллен отчетливо представил шрам. Даже после зелий всегда остаются шрамы. «Должно быть, у нее их много», — разочарованно подумал он. — Я пыталась заморозить его, но… спросонья сложно сосредоточиться, так что я… вот, — Эвелин обвела комнату, и Каллен проследовал взглядом за рукой. — Ты сделала это магией? — спросил он, указывая на бардак. — Спросонья? — Вот и говори теперь, что мы не опасны, — Эвелин грустно улыбнулась и уставилась на руку. На пальцах заблестели язычки пламени, — можешь использовать это в нашей следующей ссоре. — Андрасте, — выдохнул Каллен, — я и не думал, что ты способна на такое. — Ага, — пожала Эвелин плечами, — парню повезло, что он сумел скрыться. Потому что иначе его могло сильно ушибить о стену. Даже смертельно. Я не хотела этого. По крайней мере, пока не узнаю, с чего он вдруг решил убить меня. Но… я просто защищалась, — добавила Эвелин, сложив руки на груди. Она и сейчас защищается, подумал Каллен, вглядываясь в ее лицо. Ее едва не убили в собственной постели, а она старается оправдаться за беспорядок в комнате. Это выглядело, как минимум, странно. Но и давало подсказку к пониманию ее характера. Иногда Каллену казалось, что настоящая Эвелин прячется за дверью с множеством замков. И если открыть их все, он узнает ее. Наверное, так можно было сказать о каждом человеке, но с ней это действительно становилось интересным. — Если бы с тобой что-то случилось, — сказал он, хмурясь. Каллен тут же замолчал, потому что не хотел развивать эту мысль: — что ж, по крайней мере, я рад, что ты способна постоять за себя. Эвелин издала звук между фырканьем и кашлем. — Уж это я умею. По крайней мере, в большинстве случаев. Каллен еще раз посмотрел на Инквизитора. Сейчас трудно было поверить, что Тревелиан пережила покушение. Она выглядела немного растрепанной. И казалась растерянней, чем обычно. Но и эти детали можно было подметить далеко не сразу. Каллену казалось, он наблюдал за ней достаточно, чтобы различать перемены в настроении. Однако теперь он понимал, что видел лишь самую поверхность. И совсем не знал, что творится под внешним спокойствием. — Удивительно, что кто-то пробрался мимо охраны, — нахмурился он, — я сейчас же найду дежурных, и… Каллен не успел договорить, поскольку рука Эвелин схватила его запястье. В этом прикосновении было что-то необычное. Он вдруг вспомнил, что видел на ее пальцах огонь. Прежде такого не случалось. Эвелин удавалось сдерживать себя, даже когда она злилась. Даже когда ей угрожали казнью, она не применяла магию. Но теперь на ее пальцах мерцало пламя. И, кажется, она, плохо контролировала его, потому что Каллен успел почувствовать. Не сам огонь, но едва уловимое прикосновение тени. Кажется, несмотря на отсутствие лириума, он все-таки сохранил навыки храмовника. И поэтому непроизвольно одернул руку. — Ох, дерьмо, — выругалась Эвелин, отступая назад. Она прижала руку к груди и нахмурилась: — Прости. Я не хотела. Я обожгла тебя? — Нет, — ответил он, разминая пальцы, — я просто почувствовал тень. Это удивительно, на самом деле. — Разве? Я думала, вы все умеете это делать. В смысле чувствовать и удерживать магию. — Да, но… — ладно, подумал Каллен, он признается ей чуть позже. В более спокойной обстановке: — Мы должны выяснить, кто совершил покушение. Если они попробуют еще раз… кто знает, что произойдет.***
«Отлично», — подумала Эвелин, глядя на нахмуренное лицо Каллена. Иногда она просто не понимала его. Но иногда ей казалось очевидным, почему он так старательно избегает ее общества. Для начала, в большинстве случаев она вела себя как полная идиотка. Ей легко удавалось подбирать нужные слова. Эвелин считала это своей сильной стороной. Гордилась, что легко может «убедить кунари поверить в Андрасте» как говаривала ее подруга. Но, когда Эвелин начинала общаться с Калленом, она просто не знала, как себя вести. Иногда все было хорошо, а потом вдруг оборачивалось катастрофой. Или наоборот. Иногда она была готова кинуться на него, а потом Каллен говорил слова, которые заставляли ее забыть обиду. Проблема заключалась в том, что Эвелин совершенно не контролировала разговор в такие моменты. И это ее раздражало. Она понимала, что одна из причин — увлеченность коммандером. Не было смысла отрицать. Он был ей дорог. Эвелин сама не знала, когда именно это случилось. Но он занимал особое место в ее голове. И в ее сердце тоже. Рано было говорить о любви или чем-то серьезном. Создатель, может ей просто не хватало мужчины, и она случайно нацелилась именно на этого! Но, по крайней мере, она была не против попробовать и посмотреть, куда это заведет. И в то же самое время Тревелиан отлично понимала, что ее статус может давить на Каллена. Она пообещала себе не делать первого шага хотя бы до тех пор, пока взаимный интерес не станет очевидным. Она не станет ставить коммандера и их дело под удар, пока не убедится, что это того стоит. И что он хочет того же. Но — Создатель! — Эвелин портила все. Если Каллен испытывает к ней интерес, то к моменту победы над Корифеем, она оттолкнет его окончательно. Для начала эта обида из-за Коула. Дерьмо! Он рассказал ей о ферелденском круге. Пусть и без подробностей, но он открыл, какие ужасы ему пришлось пережить. И вместо того, чтобы поддержать, она… просто разозлилась. А потом отвлекла его от дел и потребовала, как ни в чем ни бывало, помочь ей. И, кстати, потом чуть не спалила, потому что не смогла удержать собственных эмоций. Так что не удивительно, что теперь он смотрел на нее с такими холодностью и недоверием.***
«Ладно, — подумал Каллен, хмурясь, — главное сейчас, сосредоточиться на преступнике». Он заставил себя отогнать прочие мысли. И в первую очередь те, которые были связаны с покушением. По виду Эвелин он не мог сказать, насколько сильно она переживала. Но отчетливо мог представить, каково это — проснуться и увидеть, что кто-то целится в тебя кинжалом. У нее было меньше секунды, чтобы отреагировать. И, может, она не считала покушение таким уж большим делом, но Каллен чувствовал, что его дыхание перехватывает от одной мысли: Эвелин могла умереть этой ночью. Просто потому что кто-то из его солдат не умеет выполнять работу. — …поэтому мы должны найти преступника без лишнего шума, — голос Инквизитора прервал его мысли, и Каллен понял, что пропустил половину предложения. Он надеялся, она не слишком важна: — Нельзя, чтобы поползли слухи. Я знаю, мне следовало обратиться к Лелиане, а не беспокоить тебя. Но она уехала по делам, так что… — Так что? — спросил Каллен, едва удержав тон на грани раздражения.— Если бы она была здесь, я просто… не узнал бы? Сколько раз вообще кто-то покушался на твою жизнь? — Помимо тварей из завесы, бандитов, Корифея и одурманенных храмовников? — усмехнулась Эвелин. — Прости, — добавила она тут же, заметив, что Каллен злится, — я не должна была напоминать о них. И… Создатель! Мне, наверное, стоит извиниться за мое поведение. Сейчас и тогда, когда я взъелась из-за Коула. Это было… непрофессионально. И… — рука скользнула по волосам, пропуская между пальцами светлые пряди, — я не уверена, что ты все еще хочешь мне помогать. — Всегда, — тихо сказал он. — Что? — Я сказал, что ты всегда можешь обратиться ко мне за помощью. Только скажи, с чего стоит начать? Ты помнишь, как выглядел преступник? Какое-то время Тревелиан смотрела удивленно. Каллен не мог полностью осознать этого, но часть него почувствовала гордость. Каким-то образом он сумел удивить Инквизитора. И она вдруг стала гораздо спокойнее. — Было еще темно, — пожала она плечами, — но у меня есть идея. И, Каллен, боюсь, ты будешь не в восторге.***
— Что ж, — сказал он, — это, в определенной степени… иронично. Тревелиан подтолкнула Коула вперед, и тот неуверенно зашел в комнату. — Нам бы очень пригодились твои способности. — Обратилась к нему Эвелин. — Сможешь? — Попробую, — Коул бросил короткий взгляд на коммандера, — хочу помочь. Каллен поспешил отвести глаза. От этого парня — или духа, или кем-он-там-был — ему стало не по себе. Как будто кто-то залезает в голову и достает на поверхность вещи, которые ты так отчаянно пытался спрятать. Это что-то говорит о нем, подумал Каллен, раз он так беспокоится из-за своих темных секретов. — Ты сможешь почувствовать, кто был здесь? — продолжила Тревелиан, подводя Коула к кровати: — Он пытался убить меня. Коул кивнул. — Могу, — сказал он, — чувствую. Страх. Мне страшно. Я держу свою руку, чтобы она не взорвалась. «Взорвалась?» — подумал Каллен, не в силах оторвать взгляд от духа. Коул кивнул и прижал правую руку к груди. Каллену показалось, он видел это движение раньше. Эвелин сделала так же, когда прикоснулась к нему, не сумев удержать тень. Она думала, что обожгла его и поэтому начала защищаться. — Мне нужно это сделать, — продолжал дух, — мне нужно отомстить за нее. Не могу допустить, чтобы это повторилось снова. Создатель, я сделаю это. Я отомщу. Кровь. Кровь повсюду. Я чувствую ее. Мне это нравится. Удар за ударом. Мне это нравится. «Удар за ударом? Но ведь она говорила: всего один раз». Каллену наконец удалось оторваться от Коула. Он перевел взгляд на Эвелин и замер. Никогда еще она не казалась ему такой бледной. Как будто призрак. С застывшей маской на лице. И… он был готов поспорить, что видит, как что-то блестит на ее щеке. — Удар за ударом, — продолжал Коул, — больше не нужно сдерживаться. Я могу причинить боль. Я хочу… я хочу, чтобы он страдал. Я не хочу, чтобы он сделал это еще с кем-то. Не хочу, чтобы… чтобы он продолжал? — Коул замолчал и виновато уставился на Инквизитора. — Прости, — тихо добавил он. Каллен проследил за его взглядом. Тревелиан, которую он видел пару мгновений назад, совершенно не походила на ту, которая стояла перед ними теперь. Лицо холодное и спокойное, словно маска. И взгляд, устремленный куда-то внутрь. Если она и плакала, как показалось Каллену раньше, теперь от слез не осталось и следа. У него сложилось впечатление, что он смотрит на голема, а не на живого человека. — Коул, — тихо проговорила Эвелин. Голос оставался спокойным: — Кажется, ты почувствовал мысли другого. Они принадлежали мне. «Что?» — только и успел подумать Каллен. — Прости, — Коул замотал головой, стараясь прогнать навязчивые образы, — я просто слышу… я… здесь было много снов. Они крепко связаны с тенью, и… — Эй, — она шагнула к нему и обняла. Нежно и крепко, как способна мать, когда ее ребенок напуган: — Ты не виноват, Коул. Ты делал то, о чем я тебя попросила. — Я попробую еще. Я смогу. Пожалуйста, дай мне попробовать еще. — Конечно, ты можешь. Каллен? — теперь Тревелиан посмотрела на него. Ее взгляд показался ему обеспокоенным. — Ты в порядке? Если тебе неприятно, можешь… мы можем разобраться сами. — Нет, — решительно сказал он, — я останусь. Я хочу лично отправить этого типа за решетку. Эвелин глядела на него с сомнением. А потом едва заметно кивнула: — Спасибо, — голос был уставшим, — это действительно очень важно для меня. «Я хочу, чтобы он страдал», — вспомнилось Каллену. Неужели она действительно могла так думать? Если да, то тип, которому посвящались ее мысли,наверняка, был тем еще мерзавцем.***
— Я чувствую страх, — сказал Коул, — мне страшно. Меня загнали в угол. И я хочу отомстить. Тревелиан устало выдохнула: — Ты снова поймал не то. — На этот раз правильно. На этот раз чужая голова. Я хочу отомстить. Она убила всех… она убила мою жену и ребенка. Она убила. И теперь я убью ее. Я отомщу. Хорошо защищена. Но я умею ждать. Я умею ждать. Я убью Инквизитора, и… — Достаточно, — выдохнула Эвелин, — я…что ж… я просто не знаю, что сказать. Она запустила руки в волосы и уселась на кровать. «Растерянней, чем когда-либо», — осознал Каллен. Ему казалось, у Эвелин и прежде были причины переживать. Например, когда ее хотели казнить. Или когда она прикрывала их отступление перед Корифеем. Но она ни разу не показала волнение. Создатель! Да она выглядела так, будто наслаждается происходящим. Каллен мог понять это. Он верил, что такое поведение — способ ее защиты. Но теперь Эвелин выглядела напряженной. «Не значит ли это, что слова Коула правда?» — подумал он. Каллен никогда бы не поверил ему. И любому другому. Кто угодно мог обвинить Инквизитора, но Каллен не поверил бы, потому что знал ее. Или думал, что знает. А теперь она выглядела так, словно готова была согласиться с обвинениями. Как преступник, которого поймали с поличным. Не могла же она в самом деле… «Нет, — твердо сказал он себе, — нет, не могла». Может Каллен и сомневался в ней раньше, но не теперь. Он видел, как она закрывала разрыв над Конклавом. И как согласилась пожертвовать собой в Убежище. Он видел множество ее решений и читал множество отчетов. И все они были, как минимум, разумны. Конечно,Каллен не мог утверждать, будто знает Эвелин. Но он знал, что она поступает логично. Было, как минимум, не честно обвинять ее без единого повода. «К тому же, — сказал он себе, — она не стала бы обращаться к Коулу, если бы была виновата». Это было бы просто глупо. Так что, решил Каллен, он больше не усомнится в ней. Эвелин полностью заслужила его доверие, и он не позволит словам духа и ее растерянности разрушить это. — Эй, — он даже не заметил, как положил на ее плечо руку, — ты в порядке? Она вздрогнула, но не отстранилась. Каллен подумал, что это хороший признак. По крайней мере, все не так уж и безнадежно. — Буду в порядке, как только мы поймаем этого типа. Хотелось бы мне посмотреть ему в глаза и спросить, что он имел в виду, когда говорил о… — Эвелин не стала продолжать. — В любом случае, хотела бы я знать, почему ты еще здесь? То есть… после всего услышанного. — Я не буду врать, что это меня не волнует, — медленно проговорил Каллен. Он хмуро поглядел на Коула, и, ощутив себя неуютно, мягко отстранился от Эвелин: — И, прости меня за это, но я должен спросить… сказанное… действительно правда? — Что именно? — фыркнула Тревелиан. — Первая часть — да. Ты будешь ненавидеть меня за это, но да. Это кусок из моей глупой жизни. А, что касается второй, я не знаю. Я не могу припомнить, чтобы убивала детей, — горькая усмешка сорвалась с ее губ, — но… я ведь не могу знать наверняка. Может быть, во время боя. Или приняв одно из этих идиотских «политических» решений. Или просто потому, что не помню, что происходило в проклятом Конклаве. Что если тогда я действительно… — Ты не могла сделать этого, — сказал Каллен, хмурясь еще больше. — Правда? Потому что ты так хорошо меня знаешь? Или просто потому что не хочешь служить Инквизитору-убийце? Агрх! Я думала, ты гораздо умнее. — Что? — моргнул он. — Ты действительно переводишь все на меня? — Дерьмо, — выругалась Эвелин, запуская в волосы пальцы, — я просто не знаю, что говорю. Я собиралась хорошенько отоспаться сегодня. А вместо этого… как будто кто-то вскрыл старую рану и принялся тыкать пальцем. В общем, прости за это. И… — ее взгляд стал ледяным, — вы свободны, коммандер. Дальше я разберусь одна. Можете возвращаться к своим обязанностям. «Значит, теперь официальный тон», — раздраженно подумал Каллен. — При всем моем уважении, — резко ответил он, — это и есть мои прямые обязанности, Инквизитор. Поэтому прошу успокоиться и оказать помощь в расследовании. На какую-то долю секунды Каллену показалось, что он переступил черту. Эвелин была на нервах. Только идиот не заметил бы. Проблема заключалась в том, что он совершенно не знал, как привести ее в чувство. Он мог добиться отдачи от большинства солдат. Просто чувствовал, что нужно сказать человеку напротив. Каллен следовал интуиции. Но в случае с Инквизитором, она обычно работала плохо. Взгляд Эвелин стал почти диким. Каллену даже показалось, что он увидел пламя, поднимающееся по ее щеке. Так что, если прежде у него был шанс сблизиться с ней, теперь все было потеряно. Но потом Эвелин вдруг кивнула. Хотя ее взгляд сохранил злость, он стал сосредоточеннее. И она кивнула. — Хорошо, — ее голос был напряжен и лишен эмоций, — давайте поймаем преступника.***
«Это было близко», — подумала Эвелин. Одно неверное движение, один взгляд, и она бы сорвалась. Внутри нее кипело такое раздражение, что она просто не могла удержать себя. Дерьмовое качество для Инквизитора, но, в конце концов, почти тридцать лет до этого она была обычным магом. Раньше она могла спокойно разозлиться и раскидать все свои вещи. Или накричать на кого-то без страха потерять его расположение. Ей понадобится время, чтобы научиться контролировать себя. И она сделает это. Но сейчас… Сейчас это было по-настоящему близко. Она почти сорвалась на Каллена. Почти высказала ему слова, выученные у Сэры. После такого надеяться на его доверие было бы, по крайней мере, глупо. Дерьмо! Она наверняка бы сорвалась. Но что-то в его взгляде заставило ее остановиться. Он заговорил с ней так нагло, что заставил защищаться. Эвелин была безумна в защите. Как дикий зверь, загнанный в угол. Но, когда она посмотрела в его глаза, чтобы сказать все, что хотела, поняла, что не видит такого же вызова во взгляде. Его взгляд был… заботливым. И — Создатель — она не знала, как это произошло, но она вдруг успокоилась. Ладно, может, не совсем. Но ей, по крайней мере, хватило сил сосредоточить свой гнев на преступнике. Теперь, когда она отыщет его, то обязательно заставит заплатить за пропущенный выходной.