Янтарное море

Утро выдалось слякотным. Едва выпавшая снежная крупа таяла прямо на глазах. Я чувствую себя немного глупо, поправляя теплую мантию с мехом, когда выхожу через черный ход и глубоко вдыхаю влажный воздух. Короткий взгляд на часы: ещё полминуты. В руках затейливый ключ, я успеваю сосчитать металлические листья, украшающие кольцо, и меня закручивает воронка портключа. Перемещение точное и аккуратное, вот что значит рука мастера. Глаза слепит белизна снега, а от холодного ветра на миг перехватывает дыхание. Ключ обжигает ладонь, надеть перчатки дома я не додумалась. Спрятав уже плохо гнущиеся пальцы в карманы, наконец перевожу дух и оглядываюсь. Точка прибытия оказывается около внушительных кованых ворот и тянущегося от них длинной изгороди. Следуя присланным вместе с приглашением указаниям, касаюсь ключом центра ворот, и те беззвучно распахиваются, открывая взору широкую подъездную дорожку. Войдя в ворота, я немного потопталась на месте, привыкая к кристально чистому морозному воздуху, и уверенно двинулась в путь сквозь густой ельник, постепенно сменяющийся светлым садом. С упоением слушая скрип снега под ногами, я получала поистине колоссальное удовольствие от прогулки, на небе ни облачка. Низкое зимнее солнце то выглядывало, то пряталось за верхушки могучих елей, словно играло. Вдалеке показался дом. Большой дом из красного кирпича, заваленный снегом сад, тщательно расчищенная дорожка, еловый венок на двери, весёлый колокольчик и громкий детский смех. Малышня облепила меня со всех сторон, свалив в ближайший сугроб. — Тетя Эмбер приехала! — заголосил старший. Ближайшее окно распахнулось, и женщина в наскоро накинутой на голову теплой шали ворчливо скомандовала: — А ну живо в дом! Ишь, раздетые выбежали! Окно захлопнулось, мелкие разбойники, все так же смеясь, ринулись обратно в тепло, даже не потрудившись закрыть входную дверь, а я сделала попытку встать, но поскользнулась. — Мама, — раздалось из прихожей, — это бесполезно, к тому же я наложила согревающие чары. — В дверях появилась моя подруга и, заметив меня, воскликнула со смехом в голосе: — Ох, ладно ребятня, а ты чего валяешься? — Я тоже рада тебя видеть! — наконец сумев подняться, ответила я. Проводив в дом и сотворив очищающие чары, Вивьен стиснула меня в объятьях. — Я так соскучилась по тебе, птичка! — в ее радостном голосе все же звучали нотки грусти. — И я, — выдохнула я куда-то в плечо подруге, — но, видит Мерлин, как я рада, что у нас больше нет тех причин видеться. — Да, — она разомкнула объятия и украдкой смахнула кончиком пальца в уголке глаза. — Пошли, чаем тебя напою, небось, замерзла вся. Тут от ворот не меньше мили, а Кейб до сих пор против подключения каминной сети в нашу сторону. Чаем, вопреки байкам о шотландской скупости, в этом доме называлось поедание всего, что может сойти за сладкое и закуску, а то и переходя к горячему, но непременно с долгими разговорами и обменом новостями. И разговоры были не пустыми: не перетирание косточек, не обмусоливание сплетен, но участливая доверительная беседа. К нам то и дело забегали многочисленные разновозрастные отпрыски семей Фабер и Гивинг, чтобы урвать то печенье, то пирожное и умчаться по своим делам. Через пару часов, наговорившись и насмеявшись чуть не до хрипоты, мы решили заканчивать. Утомленных подвижными играми и горой съеденных сладостей младших ожидал дневной сон. Я было предложила свою помощь в уборке столовой, но Адалин, все так же укутанная в шаль, лишь усмехнулась, напомнив, что в этом доме есть эльфы, которые и так плачут, что на кухню их почти не пускают. Воспользовавшись заминкой, Мила, младшая сестра Вивьен, утащила меня наверх хвастаться подарками. —…это от крестной, это от однокурсниц, а это… — ее глаза засияли, —…от жениха! — Очень красиво! — восхитилась я, глядя на роскошную мантию винно-пурпурного цвета с вышитым вязью изумрудным узором по подолу, — но несколько не по возрасту, не находишь? — Мама говорит, это знак серьезных намерений, — говоря, она поглаживает ткань. — Помолвка — это уже серьезно, но узнать друг друга… — она замялась. — Думаю, нам предстоит выход в свет вместе. — Боишься? Я бы боялась. — А разве вы не?.. — неуверенно произнесла она запинаясь. — Не успела. Наивное дитя, знала бы она мою историю со сватовством. Впрочем, и мне вспоминать не хотелось: этот внезапный план матери, молчаливое согласие отца, белую розу в потных руках мальчишки, противных французских лягушек и трусливый побег из страны. Конечно, мне стоит радоваться, что сама помолвка не успела состояться. Лишь краткое знакомство в начале седьмого курса. Турнир Трёх Волшебников, будь он неладен. На рождественские каникулы домой я вернулась со скандалом, благодаря дочерям «школьных подруг матери». Моя мать училась в Шармбатоне, активно распуская слухи, что она полукровка. И не знаю что хуже: враньё о статусе крови или попытки выставить моего деда рогоносцем. Мои невольные воспоминания прервала Вивьен, которая, оказывается, меня искала. Я встряхнула головой, прогоняя грустные мысли, и позволила себя увести. Мы поднялись этажом выше и вошли в комнаты хозяйки дома. Несмотря на обилие черного дерева в отделке спальни, она выглядела очень уютно и тепло. Тут — мягкий ковер, там — гора подушек с ручной вышивкой. — Что-то я устала, полежишь со мной? — попросила Вивьен, направляясь к внушительных размеров кровати, но, оглянувшись, увидела, как я замялась, и рассмеялась: — Это мои личные комнаты, супружеская спальня ещё больше. Уверена, что видела, как она подмигнула. Шутливо фыркнув в ответ, я начала разуваться. — Ну, а теперь рассказывай, — улегшись на подушках, начала допрос подруга. — А чем же тогда я занималась последние три часа? — сделав задумчивую гримасу, протянула я. — Ах так! Неделю без сладкого, будешь знать как недоговаривать! Угрозу дополнил прицельный полёт небольшой подушки прямо мне в голову. — Вив… — Что — «Вив»? Раньше между нами не было секретов, — с мягким упреком напомнила Вивьен, пристально глядя на меня. — Пожалуйста, не обижайся… — неуверенно попросила я. — А ты не обижай! — перебила она. Ее недовольство было очевидным и, наверное, справедливым, но как можно облечь в слова всё, что происходит между ним и мною? Если вообще что-то происходит… — Ну что ты как маленькая?! — я приподнялась на локтях, надеясь, что на лице моём написана должная степень недоумения. — Мне можно! — самодовольно заявила она и сложила руки домиком на животе. — Вив! — обрадованно воскликнула я. — Ой, заладила. Все. Не расстраивай беременную женщину, сделай милость, утоли мое любопытство, а то я наслушалась… — видя, как мое лицо помрачнело, неуверенно закончила она: — слухов. — Ну, — мне оставалось только сдаться, — во-первых, не совсем слухи, но во-вторых, они все неверны, кроме самого факта. — Значит, все-таки он… И как? — если она и была удивлена, то любопытство вновь пересилило. Я вздохнула. Если бы я сама себе могла это объяснить. Что ж, оттолкнемся от очевидного. — Живём вместе. Работа спорится, попутно обмен опытом, в быту не особенно прихотлив, — собственный голос казался мне чужим, наверное, таким постным тоном рассказывают про кота, который уже десяток лет живет с тобой под одной крышей. — И-и?.. — многозначительно тянет Вив. — Секс — хорош, — не выдержав, фыркнула я. — Ну что, твоя душенька довольна? — Я за тебя рада, — ее голос полон искренности. — На самом деле это очень много, хотя смотрю на тебя, и что-то подсказывает, что тебе этого мало. Я права? Со стоном я накрыла лицо подушкой. Вивьен всегда была прозорлива. Она рассмеялась и ткнула мне в ребра пальцем. Мало… Мало — это очень, очень мягко сказано! — Это как погода в Лондоне, — буркнула я. — Что-что? — после секундной борьбы она отобрала подушку. — Теперь ты как маленькая прячешься. — Ноль градусов. Такая жуткая неопределенность, ни капли тепла, но и ни одной колючей снежинки. — Не сходится, раз есть... — она сделала многозначительную паузу, — контакт, то равнодушия точно нет, — Вив улеглась на отобранную подушку, повернувшись ко мне боком. — Но кроме него-то — ничего, — со вздохом отозвалась я. — Нет, погоди, это с Джорданом у тебя был только секс, а тут как минимум и работа, и совместное проживание. К тому же, он никогда не производил впечатление человека, который берет первое попавшееся… Что ты там себе напридумывала уже, а? — она прищурилась, обдумывая какую-то мысль. — Ну-ка, дорогая моя, признавайся давай, неужто романтики захотелось? — в голосе её прозвучала мягкая насмешка. — Давай вспоминать… — О, нет, Вив!.. — Значит, так, — она продолжила, проигнорировав мой протест, — Джордан тебя, гм, быстренько отлюбливал где-нибудь в подсобке, а ты на большее как-то и не рассчитывала. — Была война! Мы жили одним днем! — возмутилась я. — Да, была, и для нас она была почти два года. Наша война была за жизнь людей, и она на самом деле никогда не кончится… Только сейчас я обратила внимание, что мы лежали, зеркально повторяя одну и ту же позу: на боку, поджав ноги, соприкасаясь коленями, и лицом к лицу на одной кровати. Часто именно так мы и отдыхали многочисленными ночами после смен. Она к тому времени успела выучиться на целителя, выйти замуж и родить двоих детей. Я лишь перешла на четвертый курс, когда было объявлено экстренное положение и всем стало ясно, что рук в Мунго не хватает. За первый год мы пережили несколько крупных ссор и срывов, живя в одной маленькой комнатушке маггловской квартиры напротив больницы; это неизбежно, когда каждый привык распоряжаться своим домом. Но второй год нас сплотил, даже сроднил до молекул крови и магии. Она потеряла мужа, я потеряла родителей и следом первую любовь. Только любовь ли? — Или смотри, — сквозь шум в ушах смысл сказанного подругой доходил до меня не сразу, — Вильям — вот уж кто на романтику не был скуп. Сколько он тебе декламировал сонетов своего тезки. — Вив притворно закатила глаза. — И ты что? Сбежала, не выдержав и двух месяцев его излияний! — К черту! — перебила я. — Не ругайся, тут дети, — хихикнув, она накрыла ладонью живот. — Итак, на чем я остановилась? Джордан — там вообще ничего, но тебя устраивало. От романтика Вильяма ты сбежала сама. Потом был Макс, хороший парень, но как раз из-за постели ты его и бросила, хотя он был готов жениться. Кто ещё? Генри и Стив не считаются, ты их отшила после первого же свидания. Ах да, Жак! Этот трусишка тоже не считается. Я права? — В целом да, но, Вив, чего ты добиваешься? — сдалась я. — Чтобы ты сама честно призналась, чего хочешь, затем посмотрела на ситуацию со стороны и определилась — подходит это тебе или нет. А то, подруга моя, кажется, что ты надумала себе сотни сценариев, но ни один не похож на реальность. От этого и маешься. — Все получилось странно, он тогда вообще заявился за книгой, — я вздохнула и продолжила вспоминать, — а я не могла ее упустить, там была спорная информация, которую в последующих переизданиях убрали. Предложила, что он может у меня работать, вот и остался. Я же нашла-таки выгоду, заманив лабораторией, показала ему свой проект. Как специалист он, конечно, неподражаем, сам много экспериментирует. — Наверное, не только в лаборатории экспериментирует, — пробежав по моей руке кончиками пальцев, предположила Вивьен. — Ох! Вот что тебя интересует! — я перехватила ее пальцы, ощутив гладкость массивного обручального кольца. — А я и не скрываю, — пожала плечами она. — Любопытно мне было! Любопытно, — мне казалось, я задыхаюсь. — Знаешь, он так смотрел на меня, далеко не сразу, постепенно, по нарастающей, но с таким глубоким огнем, что, как бы банально это ни звучало, у меня ноги подкашивались. И потом, когда дошло до дела, с таким трепетом еще никто ко мне не прикасался. По крайней мере, мне так казалось. — Вдох, выдох; Вивьен ободряюще сжала мои пальцы. — В тот миг я почувствовала себя, ну, знаешь, особенной. Все мы знали его — и не знали совершенно! Это все завертелось, и я… — Привязалась, очаровалась… — подсказала Вив. — И, похоже, обманулась, — подвела итог я. — Почему? Вы уживаетесь вместе, в постели все хорошо, много общих интересов, вы стимулируете друг друга в области работы, у меня даже с мужем всего этого нет. А я, на секундочку, очень счастлива в браке, — заметила она. — Насколько он горяч и нежен по ночам, настолько при свете дня отчужден, — признавшись в самом трудном, я вновь вцепилась в её руку в поисках поддержки. — Это сбивает с толку, но, могу сказать, мой муж поступает почти так же, — помедлив, пояснила она. — Он до сих пор предпочитает уединение, большую часть суток пропадает в мастерской. Последние годы он провел практически в одиночестве, в скорби и боли, что не сумел защитить супругу. На мне он женился почти вынужденно, его престарелая мать настояла, чтобы он нашел хорошую женщину и взялся за воспитание детей. Это был брак по расчету. Но даже такой брак должен быть консумирован, чтобы дети без проблем были приняты в новый род. И знаешь, прошло все немного неловко, но очень удачно, — она улыбнулась и вновь начала поглаживать рукой едва заметно округлившийся живот. — Мы не планировали прямо сейчас, но случайно увлеклись. Ты же знаешь, как сильно я любила Роберта, он был моим первым и, я всегда надеялась, что единственным мужчиной, но новый брак оказался чем-то большим, чем выгодно-договорным. Не случись этого, я бы так и не узнала, что такое небо в алмазах, о чем пишут во всех романах, — договорив, она заметно покраснела. Я поймала себя на на мысли что последние минут пять рассматриваю ее обручальное кольцо. Массивный перстень, ветви черненого серебра оплетают большой сапфир вытянутой формы, как в случае с портключом чувствуется рука мастера. — Он артефактор? — уточнила я, пытаясь припомнить, о чем Вив мне писала в письмах. — Да, изначально специализировался на чарах, а потом, как-то в путешествии очаровался работой одного мастера, напросился в ученики. Пришлось учить язык и жить в лесу около трех лет. Кажется, где-то в Сибири, — она тоже посмотрела на кольцо. — Он любит металлы, говорит, работа его завлекает и успокаивает, — она перевела взгляд на меня, — нам всем нужно свое дело. — Я понимаю. Согласна, что ему, — я не могла сейчас назвать его по имени, — необходима сосредоточенность на работе, но он то игнорирует меня, то… из крайности в крайность. — Не буду особо советовать, но думается мне, что он из тех мужчин, кто показывает делом, а не красивыми речами. И, по-моему, это скорее плюс. — С одной стороны, я это понимаю, с другой — всё равно жутко бесит! Мне не хватает определенности и стабильности. А спросить в лоб… боюсь. Пыталась, не вышло, — выпалив это, я перевернулась на живот, прячась от света. Вивьен молчала, нежно поглаживая меня по спине. Такая ласка сродни материнской. К горлу подступил комок, к глазам слезы. — Ну, милая, — они придвинулась ближе, обнимая меня за плечи, — прости, если… — Нет-нет, все хорошо, — я промокнула глаза рукавом — не хватало ещё испортить хозяйское покрывало, — просто столько всего навалилось. С ним неопределенность, на работе все сложно, куда двигаться дальше — непонятно, — сделав глубокий вдох, я заставила себя сесть, развернулась лицом к подруге и произнесла со всей искренностью: — Ты не представляешь, как я рада, что ты меня пригласила, спасибо тебе большое, это был лучший подарок. — Он еще не закончен! — она достала носовой платок и, приподнявшись, промокнула последние следы моих слез. — Ты ведь останешься на завтра? Обещалась приехать бабушка Гертруда, она часто о тебе спрашивает. — Кстати, все хотела спросить, почему ее еще нет, она мне очень нужна, — осторожно подбирая слова и стараясь изобразить на лице безразличное выражение, обронила я, — есть небольшая проблема. — Ты?.. — она послала мне многозначительный взгляд. — Нет, — я мотнула головой, — но что-то не так. — Я уверена, она разберется, — Вив мягко ущипнула меня за подбородок, — не вешай нос. — Прости, что-то я расклеилась… — Брось! — она махнула рукой с зажатым в ней платком. — Лучше отдохни, я планировала чуть позже, как младшие проснутся, выйти на прогулку… или ты сегодня уже намерзлась? — Хорошая мысль, я с радостью присоединюсь. Одарив меня ободряющей улыбкой, Вивьен взбила кулаком подушку и вновь улеглась. Пока я, нашарив обувь ногой, спустилась с кровати и обулась, моя подруга успела заснуть. Стараясь как можно тише выйти, я обернулась в дверях. Ожидание малыша явно пошло ей на пользу, Вив обрела большую мягкость линий и движений, лицо чуть округлилось и чаще озарялось улыбкой, снова стали заметны ямочки на щеках. Она выглядит почти как тогда. До войны. Осторожно прикрыв дверь, я двинулась в сторону гостевого крыла, чтобы привести себя в порядок. Но, похоже, заблудилась. Лестница, которая должна была вести на этаж ниже, все никак не кончалась. Насчитав три пролета, я остановилась у последнего факела и уже было хотела позвать домовика, ушастик Тивви был приставлен к гостям, но услышала оклик: — Могу я чем-то помочь? Из темноты снизу появился обладатель рычащего баса. Он медленно поднялся навстречу, настенный факел обрисовал контур широких плеч. Неосознанно я отступила назад. — Простите, если напугал, — он окинул меня внимательным взглядом. — Вы заплутали или Вивьен вас послала ко мне? — Я свернула не там, — смущенно ответила, наконец узнав хозяина дома. — Добрый день мистер Фабер. — Добрый-добрый, мисс Кроссман… — он хмыкнул в бороду. — Ваша лестница следующая, нужно было дойти до конца коридора. — Благодарю, сэр. Миролюбиво улыбнувшись, я развернулась и начала подниматься, чувствуя, что он не сдвинется с места, пока я не выйду и не закрою дверь наверху. Оказавшись в коридоре, я осмотрела дверь: она ничем не отличалась от остальных, а вот дверной косяк был покрыт искусной цепочкой рун. И как это я ее сразу не заметила? Хотя не исключено, что она видна невооруженному глазу лишь пару минут после активации. Я не стала дожидаться, исчезнут ли руны, мне хотелось отдохнуть и подумать. Вивьен подкинула мне пищи для размышлений.