Окровавленный капкан

Москва. Россия. 23:56. 29 июля.

Сгущались сумерки. Ветер окутывал деревья, заставляя их ветви судорожно биться об окна близ стоящего пятиэтажного жилого дома. Мимо одного из немногочисленных подъездов упомянутого здания шла невысокая статичная девушка лет восемнадцати с короткими темными волосами, будто хрустальными светло-серыми глазами. Шла она в компании своего телефона. Шагала, не обращая внимания ни на что, кроме сенсорного дисплея. Но тут она почувствовала на своем плече чью-то руку, и чей-то приторно-сладкий голос раздался над самым ухом: — Дашенька, опасно гулять ночью одной. — А сам-то! Знаешь, Саш,я ведь чуть сознание от страха не потеряла, — усмехнулась Даша и похлопала парня по спине. Саша — высокий спортивного телосложения юноша с темно-рыжими волосами и карими глазами, оттенок которых многие называют янтарным. Саша наклонился к Даше и чуть ли не в губы выдохнул: — Зря ты сегодня решила прогуляться. Очень зря, девочка моя. От такого заявления по телу Даши прошлась дрожь, она сглотнула и, пытаясь не выдать страха и волнения, вызванных уверенностью в голосе собеседника, спросила, делая удивленное лицо: — Что за бред ты несешь?! Вообще, лучше бы проводил девушку до дома, а не издевался! — А я не издеваюсь, Даша. — Ты спятил! — сделала вывод она и сжала зубы. Саша пожал плечами и вплотную подошел к девушке; та попыталась сделать шаг назад, но попытка оказалась тщетной. Парень грубо схватил Дашу за руку и потащил её до ближайшей лавочки. Его совсем не волновало возможное присутствие свидетелей. Они зачем-то полез в карман. В свете полной бледной луны блеснуло лезвие ножа, отдалённо напоминающего охотничий. Даша вскрикнула от боли, когда лезвие одним резким движением высекло на шее неровный узор. Далее нож прошелся по невидимой полосе от ключицы до последнего по счету ребра, разорвав майку. Даша делала тщетные попытки выбраться из лап парня, но тот был слишком силен и прекрасно понимал, что делает. Это было видно по тому с какой точностью он наносил ножевые ранения и с какой уверенностью он это делал. Не боясь ничего, ему просто хотелось поиздеваться над бедной девушкой, но Саша перешел все границы. Руки её были туго привязаны веревкой к лавочке. Саша наклонился к жертве и прошептал: — Что же ты кричишь? Тебе ведь нравятся жестокие игрушки? Или не удовлетворяешься, потому что я — не иностранка? — Отпусти, пожалуйста... — попросила та и всхлипнула. Слезы накрыли глаза, Даша почти ничего не видела и не хотела видеть, ей достаточно было и ощущений. Ощущений боли и ужаса, разливающихся по венам вместе с кровью. Чувство безысходности, будто волна, накрывает с головой, затягивая в бездну отчаяния. Непонимание ситуации еще более усугубляет положение. Даша рыпалась, сама натыкаясь на острие. Кровавые капли дождем разбивались об асфальт. Окровавленное тело все так же лежало на лавочке, внутренности норовили вот-вот выпасть из распоротого живота. На лице жертвы застыла гримаса ужаса, а на физиономии убийцы - торжествующая улыбка. Громкий смех и звук расстегивающейся ширинки. В следующее мгновение началась сцена, сравнимая с некрофилией в некоторых любительских фильмах.