Игры вампира

Виктор       В книгах и фильмах искушение представляют как некую силу, непреодолимо склоняющую тебя к плохим поступкам. Но любой силе можно сопротивляться. Более того, чем больше давление, больше и сопротивление. На деле же искушение зачастую прикидывается чем-то нарочито слабым: кажется, что его легко отвести в стороны, забыть и не случится ничего страшного, если поддаться ему.       Оно не давит, не калечит, ведь всему что давит можно дать по морде и забыть. Нет, искушение — это навязчивая тень, что не поймаешь, не прогонишь, не уничтожишь и не забудешь.       И когда ты потеряешь бдительность — эта тень упадёт на глаза и захватит всего тебя целиком.       Об этом размышлял я, будучи прижатым к стене. А начиналось всё банально. Вышел я из комнаты, на кухню, зевая, побрёл… Открыл холодильник, чихнул.       Ну да, бывает. Давно не колдовал чего-то столь масштабного, немного перенапрягся, потерял контроль над оболочкой… И простыл на ветру. Сейчас лечить уже поздно, да и херня у меня с регенерацией: чем больше рана, тем быстрее она заживает и наоборот. Я подозреваю, что организм синяки и простуду оставляет в воспитательных целях, но вампира не исправит и могила.       Так вот, чихнул я, шмыгнул носом и слышу: за спиной что-то металлическое упало. Оборачиваюсь, а там Влад таращится на меня, как на деву Марию. Я даже оглянулся проверить, не проявились ли у меня крылья. Нет, ничего. Всего лишь банальный сопливый я.       — Доброе утро? — предположил я. — Ты чего в такую рань под невидимкой прячешься?       — Я всегда так делаю…       — Да?.. Что-то не замечал. Точно силы барахлят… — поморщившись, я развернулся к нему спиной и полез в холодильник. Кажется, где-то был апельсиновый сок.       В следующее мгновение я оказался грубо притиснут к стене. Чужой язык напористо продавился сквозь мои губы, горло сжала рука. Я невольно приоткрыл рот в попытке глотнуть воздуха, чем только помог противнику. Язык со вкусом кофе устроил настоящую войну, словно желая побить, смять моё нёбо, щёки, язык… достигнуть горла, залезть под кожу, контролировать максимально полно… Рука по-прежнему сжимала горло, девяносто килограмм живого веса вминали мою не совсем взрослую тушку в бетон, а я… Ждал. Иногда даже немного отвечал.       Влад держал меня так, словно хотел навсегда запечатать в камне. Наконец, до крови прокусив мне губу, он опустился к шее и с силой сжал зубы.       С шумом глотнув столь сладкого воздуха, я шепнул одно лишь слово:       — Надя.       Вот тогда-то, любуясь на мучение в глазах сына, я и задумался об искушении. Он неплохо держался всё это время, но… Что может быть более притягательным, чем слабость того, кого ты всю жизнь пытался превзойти?       Наконец, что-то решив, он посмотрел на меня… и тут же сдулся. Мой спокойный, чуть любопытствующий взгляд ярче всяких слов сообщал, что насморк не сделал меня слабее.       — В аптеку сходишь? — буднично предложил я. — А то в моей можно найти средство для восстановления отрезанных конечностей, но не жаропонижающее.       — Ненавижу, — сквозь зубы зашипел он, прищурившись. На дне его глаз плясали красные, демонические искорки.       — Люблю, — возразил я, чуть ли не с умилением. Будто передо мной не самый сильный чёрный маг этого мира, а маленький пушистый котёночек.       Влад не мог этого не почувствовать. Гулко зарычав, он оттолкнулся от стены и стремительно вышел из кухни.       — Ты не возражаешь, если я допью твой кофе? — крикнул я ему вслед. Это конечно, пинок лежачему, но он сейчас явно не в состоянии вернуться за ним, не пропадать же добру?       Я облизнулся. Очень вкусному добру.              Через полчаса я решил, что Влад уже достаточно остыл, чтоб можно было вести с ним конструктивный диалог. За это время я успел привести тушку в порядок и надеть костюм. Надо всё-таки заглянуть в офис, а то расслабятся ещё.       Я постучал в дверь комнаты Влада. Ответа не последовало, но в тепловом зрении я видел, как пошевелилась сгорбленная на кровати фигурка.       — Ты должен ей рассказать, — произнёс я.       Влад резко поднял голову. Запахло горелым.       — И не надо жечь дверь, она уж точно не виновата в твоих бедах… А вам вообще можно использовать магию вне Хогвартса?       Дверь резко распахнулась, и я чуть ли не нос к носу столкнулся со злобным сынишкой.       — Извини, неудачно пошутил, — пошёл на попятный я. — У иных какие-то конфликты с Хогвартсом?       — Она сбежит от меня на сверхсветовой скорости, — горько сказал Влад.       — Или поможет.       — И что я ей скажу? — Он схватил меня под локоток, деловито завёл в комнату и усадил на край стола. — Что когда я вижу собственного отца, у меня кровь вскипает так, что я боюсь загореться в прямом смысле?       Он начал аккуратно расстёгивать пиджак, глядя мне в глаза.       — Или то, что я не могу с уверенностью сказать, чего мне хочется больше: избить его до полусмерти или трахнуть.       Влад намотал мой галстук на руку и потянул вниз, вынуждая наклониться и смотреть ему в глаза. Впрочем, сам он в гляделки играть не смог: взгляд лихорадочно скользил, то и дело сползая к ранке на губе. Да, мелкое повреждение…       — Или я могу пойти дальше и заявить, что все проблемы родом из детства? — выдохнул он. Не глядя, Влад начал развязывать галстук, периодически задевая шею горячими пальцами. — Что пытаясь заслужить твоё расположение, я вечно натыкался лишь на стену отчуждения?..       Галстук полетел на стул.       — Не было такого, — возразил я.       — Да неужели? — Он стянул с плеч пиджак, всё ещё оставаясь со мной нос к носу. — В твоих глаза вечно пляшут черти. Но мне не досталось ни одного.       Аккуратно сложенный пиджак упал на стул.       — Даже когда ты срывался на меня, это было не искренне, а чисто в воспитательных целях. — Влад демонстративно «разгладил складки» на плечах. — А можно начать с другой стороны. С той, что ты грёбанный идеал.       Он схватил меня за грудки и немного встряхнул.       — Что я лишь совсем недавно начал жить без оглядки на тебя. Что с трудом перестал корить себя за неуклюжесть, перестал сравнивать.       Он показательно медленно отпустил меня и начал аккуратно расстёгивать пуговицы рубашки.       — Ты же у нас идеал. Пара тысяч лет на разработку идеального поворота головы, на аристократичное вздёргивание бровей… Тысячи лет, чтобы сделать идеальную мордашку. Тысячи — чтобы привыкнуть ко всем выходкам смертных и начать относиться к ним со снисхождением. Всё у тебя так просто, играючи, ничего не задевает по-настоящему.       Он запустил обе руки под рубашку, широко оглаживая кожу от ключиц к поясу.       — Вот тут ты погорячился, — хмыкнул я. — Ещё пара минут в таком духе, и я сладкой лужицей растекусь у твоих ног.       — Я заметил. — Он дёрнул меня за пояс и легонько огладил ниже. — Только эту грёбанную безмятежность из глаз убери. Вампир, познавший дзен, блин.       Я приподнял одну бровь, мол, о чём ты.       Влад взял меня за руку и стал тщательно расстёгивать манжеты, легонько массируя руки.       — Вот-вот, именно. Недосягаем заботами простых смертных! О, как мне хотелось сломать этот идеальный нос; смять, изгрызть эти губы! Готов поспорить, эти черты лица полностью вписываются в Золотое сечение.       Он огладил меня по плечам, стягивая рубашку.       — А всё для того, чтобы вызвать хоть какую-то реакцию, быть признанным тобой, пусть даже в качестве разрушителя.       Рубашка полетела на стул.       — Но нет, всё бесполезно! В глазах всё та же безмятежность. Даже после того случая… Однако я не пробовал ещё один способ. Говорят, это самый прямой путь к сердцу мужчины.       Глядя мне прямо в глаза, жарко выдыхая в губы, Влад провёл рукой по рёбрам… Резкая боль заставила вздрогнуть: острейшие когти вспороли кожу, с хирургической точностью начали вскрывать грудную клетку, не задев ни одной артерии… Обычная человеческая рука сжала моё сердце, заставляя его сбиться с ритма.       Я содрогнулся, кашлянул. Во рту встал премерзкий вкус крови.       — И теперь, когда я держу твоё сердце в руке, когда я могу сжать её, — жарко шепнул он на мне ухо, — что ты будешь делать?       — Уми. рать…       Поражённый вздох. Он отстранился, чтобы взглянуть мне в лицо, но, боюсь, того что он хотел, не увидел. Я улыбался. Слабо, криво… изо рта текла тонкая струйка крови… но улыбался. Да, мне было смешно. Меня обвиняли в недостатке любви… Человек, ради которого я без вопросов горы сверну. Меня убивал единственный человек в этом мире, которому я мог позволить это сделать. Более того, кому я не мог запретить.       Ирония на иронии и иронично иронией подгоняет…       — Что, серьёзно? Даже сопротивляться не будешь? Три тысячи лет жизни, опыт, знания, навыки — всё коту под хвост?..       — Да, — булькнул я.       — Почему? — Он грубо дёрнул сердце.       Нет, больно не было… Не особо, во всяком случае. Бывало и похуже, особенно когда на меня ядерную бомбу скинули… в первый раз.       — Глупый ты, — неожиданно чётко заявил я. — Маленький и глупый.       Пока он пытался свести мозги в кучку, я положил ему руку на плечо и медленно притянул, обнимая. Пришлось слезть со стола и навалиться.       — Всё для тебя… Жаль, что ты этого не замечаешь.       Нервная система ругалась нехорошими словами, колени подгибались, а все магические силы и внимание уходили на борьбу с регенерацией. Я начал медленно сползать, буквально насаживаясь на руку. Влад пришёл в себя, поспешно опустил меня на пол, не вынимая руку. Дыхание прерывалось, перемежаясь с кровью.       Хочет он моё сердце? Да пусть забирает, не жалко.       Для него.       — Регенерируй! Регенерируй, блин! — как сквозь вату услышал я паническое.       Со стоном облегчения я спустил с поводка эту силу… О да, моё тело хотело жить, вопреки всему. В нём играла заложенная эволюцией программа. Но инстинкты — ничто перед волей…       Я невольно выгнулся: рёбра вставали на место. И тут же опустился на пол полностью здоровым. Хотя как, полностью? Даже такой шок не заставил мой организм избавиться от простуды и залечить рану.       С Влада слетел весь лоск, смылась жестокость. Сейчас он выглядел как напуганный мальчишка, который случайно разбил мамину любимую вазу. И страшно, и стыдно, и за исход не уверен… Он не хотел меня убить. Просто очередная провокация… Основанная на теории моей неуязвимости.       — А теперь ты будешь сомневаться, не было ли это жестокой шуткой, — хмыкнул я, поднимаясь.       — А это было?.. — покраснев, вскинулся он. Но, посмотрев на мою наглую рожу, добавил: — Чёрт, не можешь себя нормально вести?       — Сынок, ты чуть не вырвал мне сердце. А я даже не думал о сопротивлении. Где нормальность, а где мы?       Рыкнув, он мгновенно вскочил и в прыжке повалил меня назад. Оказалось — на кровать. Пружины дружно ухнули, принимая двойной вес.       — Вот, так мне больше нравится, — довольно заявил Влад, усаживаясь у меня на животе.       — Это я заметил по прошлому разу, — со знанием дела кивнул я.       — Кляп. Мне срочно нужен кляп…       — Можешь просто попросить помолчать. Вообще, девяносто процентов твоих проблем решились бы, если бы ты умел просить. Хотя как бы ты тогда жил, без проблем-то?..       — Заткнись! — Он прижал палец к моим губам. Окровавленный палец. И хоть ситуация совсем не располагала, я не удержался от маленького озорства: быстро лизнул его кончиком языка.       Влад отдёрнул руку как ошпаренный. Я смотрел на него спокойно, чуточку выжидательно. Соблазнение выходило на третий круг…       Он в задумчивости смотрел на свою руку… Кровь обильно покрывала её, медленно стекая до локтя и тяжёлыми каплями падая вниз. Влад как-то неуверенно тронул языком жидкость. Замер, в шоке прислушиваясь к себе. А затем лизнул широко, со вкусом, несколько раз…       — Вкусно! — с удивлением заметил он.       Ещё бы! В этом малом количестве энергии заложено больше, чем у Влада когда-либо было. Но мне приказали молчать, и я лишь вопросительно вздёрнул бровь. Мол, неужели?..       Да только он не обращал на меня никакого внимания, увлечённо вылизываясь. Наконец, собрав пальцем кровь с труднодоступного локтя, он перевёл взгляд на меня. Оу, ну да, как же иначе. Я начал поднимать руку, чтобы изобразить феерический фейспалм. Не дали. Прижали к матрасу и навалились на них всем весом.       Было… щекотно. И не только. Вы знаете, сколько нервных окончаний отмирает у человека каждый день? И я нет. Знаю только, что со временем кожа грубеет, теряет чувствительность… Если вы не обладаете своенравной регенерацией. Я трагично смотрел в потолок и молился Люциферу, чтоб сынишка меня не сожрал. Конечно, Люц будет в конвульсиях дёргаться от смеха и подкалывать меня при каждом удобном случае, но, серьёзно, я о-о-очень не люблю, когда меня кусают.       Надеюсь, Люци проржётся раньше, чем до этого дело дойдёт…       А ещё в груди шевелилось чужое вожделение, жадность. Прямо-таки жажда. Как существу, что не в ладах со своим телом, мне и на чужие слегка… плевать. Зато я хорошо заражаюсь эмоциями партнёра и наслаждаюсь, в основном, ими… Мальчик, девочка, ангел, демон — пофиг в моём случае. Хотя нет, с крыльев, помню, я нехило так пёрся.       С Владом вообще надо очень осторожно в этом плане… Горячий мальчик, весь в бабушку. И не смотрите, что она Владычица Льда, как жахнет — Владыка Хаоса только следит, рот раскрыв.       Кровь кончилась, я ещё не взорвался… Влад задумчиво оглядел свою работу и… нет, не укусил, слава Люцу, а оцарапал. Отрастил длинный тонкий коготь на указательном пальце и садистски медленно провёл линию, любуясь выступающими каплями крови. Я поспешно отвёл взгляд. Та-а-ак откровенно меня ещё не ели.       Да, всякое бывало в вампирской практике.       — Влад, ты почему?.. — раздался женский голос и скрип двери.       Мы синхронно повернули головы. Надя… Которая пялилась на эту картину круглыми глазами с расширившимися зрачками.       Светлая. Искренне влюблённая.       Пару раз беззвучно открыв рот, она резко развернулась и выбежала из комнаты. Влад тупо пялился ей вслед, не совсем осознавая происходящее.       — Что застыл, идиот, — пнул я его ногой. — Догоняй давай и объясняйся, пока она чего-нибудь пострашнее понапридумывать не успела.       — Куда уж страшнее, — убито произнёс Влад.       — Вспомни то чувство, что охватывало тебя рядом с ней… А теперь представь, что навсегда можешь этого лишиться. Хватит распускать нюни, беги за ней!       Он быстро вскочил и, едва не выломав плечом косяк к чертям, бросился в погоню.       Я же откинулся на кровать, с наслаждением приложил руку ко лбу и покачал головой. Феерический песец.       Фирменный.