Кое - что о...

Баки все еще был не в себе и сторонился всех, что сильно расстраивало Стива. Он пытался разговорить его, вспоминая их прошлую жизнь, но Джеймс только грустно улыбался. Стив почти потерял надежду вернуть друга. Но все меняется в одно утро, когда Стив чихает. Он, обалдевший от этого, смотрит на такого же обалдевшего Баки. А потом чихает еще раз. — Твою мать, Стив. — Барнс быстро поднимается с кресла и уходит на кухню. Роджерс шмыгает носом и осматривается в поисках бумажных салфеток. Которых нет, потому что они, блин, суперсолдаты, а суперсолдаты не болеют. Он устало трет переносицу и морщится от головной боли. — Держи, — в него летит пачка Рождественских салфеток, которые лежат в его квартире (уже их, их квартире) черт знает сколько времени. У Стива получается только увернуться, чтобы не получить этими салфетками. На журнальный столик опускается кружка с чем-то горячим, а прохладная рука ложится на его лоб. — Ты чертовски горячий, Стив, — говорит Баки и ловит непонимающий взгляд. Усмехается и уточняет: — Сейчас не в том смысле, приятель. У тебя температура. Стив закатывает глаза. — Спасибо, Капитан Очевидность. — Что? — Джеймс смотрит непонимающе. Убирает руку, чтобы сунуть другу кружку. — Ну, персонаж такой, который говорит очевидные вещи. — Так и знал, что общение со Старком не принесет ничего хорошего, — хмурится Баки. Он кутает Стива в плед, заставляет выпить чай с медом (Роджерс едва ли не плачет: то ли от той заботы, что внезапно свалилась на него и которая напоминала о прошлом, то ли от болезни) и уходит за лекарствами, на ходу набирая номер Сэма. Он выпивает чай, ложится, потому что стены не хотят стоять на месте, и жмурится от яркого света. Не замечает, как засыпает. Когда Барнс возвращается с лекарствами и продуктами, то видит, как Стив кутается в тонкий плед. Вздыхает и улыбается. Капитан Америка, герой страны и гроза преступников повержен обычной простудой. Баки прикрывает глаза и возвращается в то время, когда Стиву было 16. Тощий, слабый, но с таким же обостренным чувством справедливости. Тогда он так же бегал за лекарствами и заваривал чай для болеющего друга, только тогда было серьезнее из-за астмы. Подойдя к дивану, Баки осторожно коснулся горячего лба ладонью. Стив сразу расслабился и перестал хмуриться. Раздобыв одеяло и накрыв им Роджерса, пошел на кухню изучать инструкции к лекарствам. Стив был разбужен спустя час, насильно накормлен куриным бульоном и напоен какой-то гадостью. — Что это? — морщась, спросил Стив. — Терафлю. Должно сбить температуру, — отвечает Джеймс, протягивая коробку с бумажными салфетками. Стив выдергивает пару штук и сморкается. — А теперь ложись. Ты должен поспать. Послушно улегшись на диване, Роджерс пытается принять удобное положение. Повертевшись минут десять, несколько раз то скинув одеяло, то снова в него укутавшись, несчастно застонал. Все это время наблюдавший за ним Баки покачал головой и сел тому в ноги. Притянул к себе Стива, усадив к себе на колени, и хорошенько укутал. Тот повозился, положив голову на плечо друга и принимая наиболее удобную позу, шумно вздохнул и закрыл глаза, успокаиваясь. Прижавшись губами к влажному виску, Джеймс слушал тяжелое дыхание того, кто вернул его к жизни. На следующий день Стив уже был здоров и полон сил. И первое, что он сделал, когда увидел Баки — радостно запрыгнул ему на руки и крепко обнял. А тот и не был против.