***
Однажды Наташа решила научить Тора, как правильно материться на русском и какие шутки можно провернуть с русским матом. На это дело у нее ушло не больше недели — благодаря полиглотству Тора самым сложным было объяснить, почему у слова «охуеть» при произношении его разными интонациями меняется значение. Постепенно Одинсон начал использовать бранные словечки в быту. Романов радовалась каждый раз, когда тот использовал слова правильно. — Ох, — вздыхает Одинсон одним утром, когда смотрит на упавший на пол последний блин. — Ну ёбушки-воробушки! Барнс давится кофе и ржет так громко, что паучье чутье Паркера чуть не сводит подростка с ума. Дальше — больше. Стив как-то застал асгардца и шпионку играющих в странную для него игру. Как потом объяснил Баки, они играли в слова, только вместо обычных, привычных слов, использовались матерные русские. У Наташи даже бумажка рядом лежала, в которую она записывала особо приглянувшиеся ей слова, которые слышала впервые. — А потом — бум! — как ёбнет! — рассказывает Одинсон, активно жестикулируя. — И кишки в разные стороны! — Да, с кем поведёшься, от того и наберёшься, — произносит Тони, одним глотком допивая виски.***
— Хэй, — зовёт Нат, перегибаясь через стол, — спорим, что Тони и Стивен встречаются? — Тут и спорить нечего, — отвечает Тор и тащит с тарелки рыжей кусок сыра. — Они встречаются. — В смысле? — спрашивает Питер, переводя взгляд на своего наставника и мага. — Серьезно? — Спорим? — в один голос произносят Наташа и Тор. Последний шлепает по загребущей руке Клинта и угрожающе поднимает палец. — Не смей объедать мою валькирию. Бартон обиженно сопит. И тырит кусок бекона у Ванды из-под носа. Та делает вид, что ничего не произошло и продолжает наблюдать за перепалкой Баки и Сэма. — Ну, так что? — переспрашивает Романов у Паркера. Тот задумчиво хмурит брови. — Да он еще мал для таких споров, — подначивает Одинсон, наблюдая за попытками Бартона стащить с тарелки подруги аппетитный — и последний — кусок буженины. — Ничего я не мал! — Наташа никогда не спорит, не зная всей информации, — откликается с другого конца стола Баки. — Не ведись на ее уловки, пацан! — Барнс! Солдат показывает Нат язык и продолжает спорить с Уилсоном. Стив устало вздыхает. — Хей, Пит, — зовет Ванда. — Хочешь стопроцентный способ узнать, правда это или нет? — Давай! — Тони! — Да? — Старк отвлекается от разглядывания молочной пенки в своем кофе на другом конце столовой и смотрит на Ванду. — Как дети называют мужчину-родителя? — опережает Наташа. Она подмигивает Ванде и улыбается. — Ха! — самодовольно ухмыляется Тони. — Я знаю такую штуку! Ты хочешь, чтобы я непроизвольно произнес слово «папочка», чтобы… — Что такое, детка? — отвлекается от готовки маг, переводя взгляд на Тони. В наступившей тишине можно было услышать звук полнейшего провала. Старк поднимает руку и показывает Стрэнджу средний палец. Наташа и Тор дают друг другу пять, Ванда прячет улыбку за кружкой, Питер старается не краснеть слишком сильно, Баки, Сэм и Стив делают дружный facepalm, а Клинту наконец-то удается стащить еду с тарелки Романов.***
Наташа хохочет, как безумная, едва не падая в сугроб. Прохожие смотрят на открывшуюся им картину с удивлением и непониманием, но Наташе все равно: она не смеялась так со времен беззаботного детства и не собирается сейчас упускать такое веселье. Чуть успокоившись, она вытирает слезы и достает телефон. Наводит камеру на Тора и делает фотографию. — Нат! Подло хихикая, Романов отправляет получившуюся фотку в общий чат Мстителей и убирает телефон, с улыбкой осматривая место происшествия. Обходит вокруг фонарного столба, снова хихикает и хлопает Одинсона по спине. — Поздравляю с посвящением! Тор смотрит на шпионку хмуро, не радуясь всей этой ситуации. Матушка же втолковывала ему, что нельзя лизать металл на холоде, да толку-то! Повелся на речи этой рыжей лисицы, подумать только! Да еще и лизнул этот столб от всей души, прилипнув даже не кончиком языка, что уж там! Прилип всем языком, да в центре парка, как отлипнуть без посторонней помощи, даже не знает. Только зеленые глаза смотрят со смехом и снисхождением. — Ладно, стой здесь, сейчас вернусь. «Нет, нет, нет! Не оставляй меня здесь!» — хочет воскликнуть асгардец, да не может — только мычит и провожает спину подруги взглядом. Когда проходит минут десять, Одинсон уже решает, что Романов кинула его на посмешище людям. Хотел уже было плюнуть и оставить часть языка на этой проклятой железяке, да вот рука, которая в следующий миг ложится на его макушку и крепко фиксирует, не дает совершить глупость. — Будет горячо, не дергайся, — произносит Наташа. — Всяко лучше, чем оставить язык здесь. Тор зажмуривается, когда горячий напиток начинает обжигать язык, но одновременно с тем счастливо выдыхает, чувствуя, как кожа отходит от металла. Когда он наконец освобождается от плена, наклоняется, зачерпывает горстку снега и засовывает его в рот, блаженно застонав. Наташа стоит рядом, смотрит весело из-под ресниц и допивает кофе, которым освобождала непутевого друга. — Ты! — тычет в нее пальцем Одинсон. — Чтобы я еще раз повелся на твои речи! Хитрая лиса! — Зато какой незабываемый опыт! Вот у нас в России каждый второй прилипал к качелям и ничего. — Потому что у этих людей есть такие друзья, как ты, — ворчит Тор. — Не страна, а Хельхейм какой-то.