Зимняя роза

***

- Ну вот, ты, как всегда, провозился, и наш мальчик чуть не оказался стоящим посреди мостовой один! – папочка привычно пилил своего драгоценного супруга, а отец только хмыкнул в ответ: «Вечно ты преувеличиваешь…» - Золотко мое, как я рад, что ты так вырос и окреп за последнее время и совсем не похож на того задохлика, каким был два года назад. Но, мой дорогой, не слишком ли ты поправился? - Папа, милый, я тоже рад тебя видеть, со мной все хорошо. - Да, талия определенно есть, это уже хорошо. Ты знаешь про новую моду? Закрытые сюртуки теперь отошли, нынче в моде сюртучки, полностью открывающие ноги омег! - Что, совсем? – в один голос спросили отец с сыном. Инниса бросило в жар – они в пансионе, конечно, не носили штанишек, но у них были длинные туники, на которые сверху надевали те самые сюртучки. И только на лето им выдавали темно-синие штанишки до колен, тонкие чулки, туфельки на невысоком каблучке и короткие туники с широким поясом, чтобы подчеркнуть талию. - Совсем! В талии теперь заужено, корсеты утягиваются в «рюмочку». Грудь, можно сказать, совсем открыта, ее лишь наполовину закрывают полупрозрачными кружевами. На ноги надеваются новомодные зауженные брючки, ну, а кто посмелее – все те же панталончики в цвет рубашки и тонкие чулки. Да что я говорю! У Дина есть модные картинки, но альфам мы их не показываем – там еще и совсем невозможное белье! При этих словах отец уже непритворно застонал, и оми переключился на мужа, а Иннис только порадовался, что не останется наедине с родителями на ЦЕЛЫЕ две недели! А уж братик со своим мужем не отдадут Инниса на съедение папе. Дин поджидал их у ворот, придерживая одной рукой свое пузико, а другой опираясь на руку своего милого улыбчивого мужа. Иннис улыбнулся – полку подкаблучников в их семье явно прибыло! Вон как омежка тормошит своего альфу, почему-то просяще заглядывая ему в глаза. - Ну что, мои дорогие детки! Нам предстоит немыслимый труд – разрядить этого скромника в пух и прах, чтобы такой жирный карась, как Нейл Нуэфольм не сорвался с крючка! – Аликс, подняв бокал, оглядел сидевших за столом домочадцев взглядом полководца. Иннис поставил свой бокал на место, даже не отпив. Оливер неодобрительно покачал головой: - Любезный тесть, давайте оставим разговоры про рыболовные снасти до поездки в имение! Клянусь, что сам буду насаживать на ваш крючок соблазнительную приманку. Дин хрюкнул в салфетку, а Иннис улыбнулся зятю кончиками губ – рано он записал умницу Олли в разряд «подкаблучников», тот только подыгрывал своему любимому омежке, чтобы не расстраивать во время беременности. Вот и сейчас умело провел свое семейное судно в тихую гавань, предотвращая готовую разразиться бурю. Папа притих, сидя с поджатыми губами и не зная, что сказать в ответ на шутливое замечание зятя. Все остались за столом, и ужин продолжался хоть и в тишине, но чувствовалось некоторое напряжение. Иннис не смог проглотить ни кусочка, но все же отпил немного бульона из чашки и проглотил половину ложки паштета. Переодеваясь на ночь в отведенной ему комнате, он тихонько рассмеялся, вспомнив шутку Олли. Вынырнув головой из рубашки, он уставился на распахнувшуюся дверь. В его покои вплыл слуга с подносом, за ним последовало округлое пузико, а потом уж и его братец пожаловали. На нем была только ночная кофта, а ногах – носки, надеть домашние туфли омега не удосужился. - Фух, ступай, бестолочь! – приказал Дин, усаживаясь на низенькую тахту и вытягивая перед собой ноги. - Ты чего в одних носках бегаешь? От мужа не попадет? – спросил Иннис, жадно оглядывая наполненные разной снедью тарелочки. - Я от них с папой и сбежал! Они думают, что я сплю, и ругаются шепотом, причем так, что у меня волоски дыбом встали. Ох, боюсь, что дело миром не кончится! Олли записался в благородные рыцари и не даст нашему папочке шпынять тебя, да еще за его же деньги… - тут Дин понял, что проговорился, и замолчал, закрыв себе рот ладошками. Иннис отложил булку, которую только что тщательно намазал маслом. - Я чего-то не знаю? – омега заподозрил, что милый папочка задумал какую-то очередную афёру под благовидным предлогом свадьбы. - Братик, ты даже не думай! Олли не против выделить папе некую сумму на твои наряды, но ты же понимаешь, что его карман не бездонный. Он уже жаловался на недоимки и что-то говорил про банк… И ты понимаешь, что у нас ожидается пополнение, – Дин еще больше выпятил пузико, - но мы же не можем показать всем, что наш любимый папочка промотал все вконец. Мы должны держать лицо. И все же мы не можем дать ему всю сумму, на которую он рассчитывал… Дин замолчал, увидев выражение растерянности и недоумения на лице брата. - То есть ты хочешь сказать, что средств на моё приданое у родителей совсем нет?! – Иннис не знал, что делать. Он никак не мог совладать со смятением, охватившим его. Слишком неожиданной и ошеломляющей была для него новость. - Инни, миленький, я не хотел говорить, да и Олли совсем не против обеспечить тебя всем необходимым. Он даже просил меня ничего не рассказывать тебе, но я проболтался. Прости, если испортил тебе настроение, но хотя бы между нами не должно быть недомолвок. Мне хватает разборок Олли с папой. Иннис молчал. Он не знал, что его семья давно живет в долг, и теперь с ужасающей ясностью понял, что ему остается только вновь вернуться в пансион и стать одним из наставников. Если он, конечно, еще не потерял своего места. Выйти замуж даже без скромного приданого было для него позором. Нуэфольм должен же был знать об этом, так почему он обратил на него внимание? Только потому, что у омеги оказался привлекательный запах? - Братик, ну, хоть попей чай с булочками, а то он совсем остынет. Иннис послушно начал заталкивать в себя булку, совершенно не чувствуя вкуса еды, механически поблагодарил брата, забравшись под одеяло, притаился там, ожидая, что Дин поймет его смятение и, наконец, оставит его одного. - Иннис, прошу, посмотри рисунки от модистов, те, что мы с Олли подобрали для тебя и папы, – Дину хотелось загладить свою вину, но у него получалось это сделать с изяществом бегемотика, вставшего на коньки. - Хорошо, оставь, после посмотрю. Прости, Дин, я слишком устал, чтобы выбирать себе наряды. - Ну, хорошо, тогда завтра с утра мы пойдем по магазинам! – весело закончил омежка, поднимаясь из кресла. Иннис слышал, как с тихим стуком вошел Олли и шепотом отчитал молодого супруга за то, что тот не надел домашние туфли, и еще за что-то, к чему не имело смысла прислушиваться. Завтра его не должно быть в этом доме. Ему придется забыть о женихе, о своих планах на счастливую жизнь, о своих детях. Его ждет нелегкая доля контрактной омеги. Не имея сил больше сдерживаться, он зарыдал в подушку. Утром он по обыкновению встал с солнышком, умылся остывшей водой из фаянсового умывальника и, собрав свои немногочисленные пожитки в саквояж, выскользнул за дверь. «Надо было отставить записку, чтобы не волновались, но лучше напишу им из пансиона, как только все уладится. Ничего, я не пропаду!» - он старался ступать как можно тише. Вчера ему не было нужды запоминать расположение комнат, и поэтому, увидев заспанного лакея, он спросил, где выход, и поспешно покинул дом. Он почти дошел до ворот, думая о том, как его встретят маленькие воспитанники, и что их радостные мордашки сумеют компенсировать издевательства Юргенсона Флея и компании, как вдруг его окликнули: - Иннис, я, конечно, подозревал, что вы ранняя пташка, но для покупок это слишком рано. - Простите, мистер Ренвилль, но я… - Иннис, смутившись, не знал, что ответить приветливо улыбавшемуся человеку. - И потом, благовоспитанные омежки не покидают пределов дома без сопровождающего. У вас какие-то дела в городе? Позвольте вас сопроводить, – Оливер аккуратно извлёк у заалевшего Инниса саквояж и, взяв того под руку, толкнул ворота. - Так куда мы направляемся? - Ренвилль со снисходительной улыбкой смотрел на смущенного омежку и чувствовал, что не будь он женатым человеком, да еще и на родном брате этого милого существа, затискал бы, зацеловал эти нежные щечки. - Мистер Ренвилль, вчера брат, сам того не желая, проговорился о наших семейных затруднениях, и я решил… Так будет лучше всем, поверьте… - в его голосе уже были слышны еще не пролитые слезы. - Все-таки проговорился мой болтунишка, и вы решили, что… Иннис, я считал вас неглупым молодым человеком, а вы… Простите, вы все-таки омега, и вам неприятно было слышать о затруднительном положении ваших родителей, поэтому вы решили принести себя в жертву во имя благополучия семьи? - они незаметно завернули за угол, и Оливер толкнул оплетенную плющом калитку, ведущую в сад. - Иннис, я восхищаюсь вами уже с тех самых пор, как познакомился с вами и если бы не влюбился с первой же минуты в вашего младшенького, то счел бы себя польщенным, прими вы мое предложение! И мне все равно, есть у вас приданое или нет его. Достаточно того, что вы - омеги! Вы - величайшая ценность нации! Вы сами по себе огромное состояние, и некоторые, сознавая это, торгуют собой тайно или явно. Но вы, вы – такой чистый, незамутненный родник! Я завидую этому Нейлу Нуэфольму, что он не прошел мимо. Не сомневаюсь, что вы станете замечательной парой, и я счастлив поучаствовать в создании вашей семьи такой малостью – презренным металлом! - То есть? – у Инниса уже голова шла кругом. Оливер, видя это, подвел растерявшегося родственника к беседке и усадил на скамью. - Вы же не пойдете под венец, в чем есть? Я могу ссудить вашим родителям некую сумму, чтобы вы смогли выглядеть на церемонии обручения как подобает жениху из хорошего рода. - Да, но… - Иннис хотел было возразить, что ему ничего не нужно. - Ваш оми просит на церемонию слишком много, и я понимаю, что из того, что он просит, вам достанется хорошо, если треть этой суммы… - Боги, как вы можете терпеть все это? – у Инниса от волнения перехватило горло, и он никак не мог вздохнуть. - Я бы выгнал нас прочь из дома, а вы… Вы! - Иннис, я люблю своего мужа, уважаю вас и вашего отца, но ваш оми слишком много на себя берет. Некоторые знакомые отказали ему от дома, и это расстроило моего мальчика. Тем более он расстроится, если его брат пойдет в контрактные омеги, хотя может, ничем не жертвуя, выйти замуж за достойного альфу и стать частью добропорядочного семейства. Поверьте мне, вы, как никто, достойны этого. А теперь оставим все это и пойдем завтракать. Нас ждут магазины!