***
На следующий день Инни открыл глаза в уютной комнатке, залитой солнечными лучами, что насмешливо проникали между приспущенных жалюзи из плетеной соломки. В теле чувствовалась истома, он прекрасно выспался, но продолжал лежать и сквозь ресницы изучал обстановку. Светлые стены комнатки излучали уют и покой, мебель светлого дерева лишь подчеркивала это. Он весьма смутно помнил приезд в имение – голова кружилась после перелета, ноги почти не держали, и, кажется, его снова, как маленького внесли в дом на руках. - Ваша милость, пора просыпаться! – рыжая головка нового горничного просунулась в открытую дверь и, вслед за ней поплыл тончайший аромат свежей выпечки, - вы вчера так ослабли после перелета, что ваш жених принес вас в вашу комнату, а мы с доннэ уложили вас. - Мальчики, пора вставать и одеваться! – в комнату вошел омега средних лет, отпихнув тоненького Оши серебряным подносом, на котором красовались кофейник, чашка и корзиночка с выпечкой, источающая умопомрачительные ароматы. Он был одет в длинную узорчатую тунику-платье, волосы были убраны под повязку, а на ногах у него красовались крошечные башмачки. Добрые лучики едва заметных морщинок собрались у глаз, когда омега улыбнулся полными губами: - Я ваш будущий тесть, Ольве доннэ Нуэфольм, а вы - Инни, нареченный жених моего сына? - Позвольте представиться, Иннис Нинуэ, - омежка вытянулся на постели и, неосторожно кивнув головой, больно приложился затылком о деревянное изголовье. Из глаз непроизвольно брызнули слезы, но он тут же был обнят, прижат к обтянутой узорчатым шелком теплой омежьей груди, а на ушибленный затылок был приложен холодный компресс. - Вот так, малыш, сейчас тебе лучше остаться в постели. Твой Оши присмотрит за тобой, а к обеду, я думаю, ты уже сможешь осторожно сойти вниз и присоединиться к нам за общим столом. Когда доннэ Ольве вышел, оба подростка не сговариваясь, прыснули: - Оши, что это было? – осторожно спустив ноги с постели и нащупав ступнями привычные домашние туфли, спросил Инни. - Это взаправду ваш будущий тесть, господин, – подтвердил горничный, помогая стянуть ночную сорочку и влажным полотенцем протирая тело Инниса, - а хотите, можете ополоснуться, тут в каждой господской комнате ванна, а еще внизу купальни отдельно для слуг и господ. Чудо! И никто не носит воду ведрами. Мне все тутошные слуги показали. Молодой хозяин, ваш нареченный, провел воду, поставил механизм, чтобы, значится, воду нагревал и качал, куда хошь! - Это называется насос и котел. У нас в пансионе тоже для маленьких и гостей был душ. Иннис с удовольствием смыл бы с себя липкий пот, но уж очень вкусно пахла выпечка оставленная ему вместо завтрака. Налив первую чашку, он глотнул сладковато-коричневую жижицу и зажмурился от восторга: это был шоколад! Божественный напиток, который он пробовал единственный раз в своей жизни и никак не мог забыть его вкус. Буквально облизав чашку после первой порции, вторую он уже разбавил густыми сливками и откусил первый кусочек ватрушки. «Я после таких завтраков ни в одну тунику не влезу!» - мелькнуло у Инни. Приняв душ и перебрав с Оши гардероб, привезенный с собой, он остановился на обычном омежьем костюмчике, состоявшем из красивой удлиненной сорочки-туники и длинных брюк. Эти костюмы сразу вошли в моду при королевском дворе, когда принц вынашивал первенца. До этого придворные омеги наряжались или в платья, или во что-то наподобие туник, только без длинных брючек. Принц решительно прекратил подобное безобразия еще и потому, что некоторые придворные омеги, не стесняясь, носили под рубашками просто чулки, забывая поддевать вниз панталончики. Расчесывая недлинные волосы, Иннис рассеянно смотрел в окно – внизу, подобно затейливому ковру расстилался сад. Цветы были подобраны таким образом, что сменяя друг друга цвели всю весну, лето и до глубокой осени. Даже тронутые первыми морозами, сухостои продолжали радовать обитателей замка. Оши заправил постель «сказочной омежки», расправив складки голубого балдахина над изголовьем и изножьем кровати. Иннис видел такие постели только на иллюстрациях к детским сказкам. Да и вся обстановка небольшой комнатки была сказочной, но в то же время уютной и приятной. Обставленная бело-голубой мебелью, она сияла чистотой беленого потолка, стены были обтянуты тканью, камин был заслонен не экраном, а низенькой ширмой. В пандан к ней в алькове расположилась такая же, только выше и на ней так же «порхали» не то рыбки, не то птички – искусное смешение воздуха и воды. Иннис решил осмотреть все позже, а сейчас попросил Оши узнать, не сможет ли кто-нибудь показать ему двор и сад?***
- Лекари сказали, что тебе нездоровится, может, отменим прием? – Виктория тронула камни длинных серег, что подчеркивали длину ее шеи и, взглянула в зеркало. В нем отражались горничные-беты, упаковывавшие драгоценную ношу принца в полупрозрачный шелк новомодных штанов. Альберт едва заметно покачал головой и откинулся на подушку кушетки. «Упрямец, всегда добивается поставленной цели – знает, что не могу ему ни в чем отказать, когда он такой милый». Наконец, натянули искусно украшенную золотым шитьем тунику, закрепили ленту консорта, уложили непослушные локоны по плечам, и королева сдержанно улыбнулась – её сокровище был дивно хорош собой. Прием затягивался из-за катастрофически опаздывающих послов одной небольшой страны. Консорт, вымученно улыбаясь, разговаривал с высокопоставленными гостями, умело завлекая их в сети своего очарования. Когда долгожданные послы все же соизволили прибыть, королеве чуть было не изменила хвалёная выдержка – ее любимый страдал, а она ничем не могла ему помочь. Кивок головой церемониймейстеру двора, и приближенные вместе с принцем покинули прием. За закрытыми дверями суматоха – осторожно уложив драгоценность короны на услужливо подставленную кушетку, слуги совлекли мешающие принцу одежды, невольный всхлип сорвался с упрямо сомкнутых уст. - Лекаря! Вызовите придворного лекаря! – в комнату, распахнув двери, вошла королева и сразу бросилась к бледному супругу, - как ты? Ответом ей было лишь слабое пожатие руки, которую потом она не выпустила из своих. Трудный день перерос в трудную ночь, измученный принц только что забылся сном. - Ваше величество, такие нагрузки для него сейчас чреваты последствиями. - Почему? Ведь во время первой беременности такого не происходило. - Осмелюсь предположить, что родится наследник. Если альфа доставляет носящему меньше хлопот, то омеги совсем другие существа. - Значит, жертва была не напрасна? - Нет, Ваше величество. Вам с принцем через многое пришлось пройти и, думаю, боги наградили вас! Королева сжала руки в благодарственном жесте. Её возлюбленный больше не будет мучиться ненужным чувством вины. Тайна умрет вместе с ними, никто не узнает, что их первенец не ее ребенок. «Мы отомстили старому интригану, моё сердце! Наш ребенок станет наследником империи! Мы победили, любовь моя!» Она прилегла рядом с супругом, провела по едва заметному в просторном ночном одеянии животу, и счастливо вздохнула, притиснутая к нему невольным жестом. У них получилось. Они будут счастливы. Их ребенок-омега унаследует престол, а «добрый» дядюшка пусть теперь кусает локти! Больше они никого не допустят в свою жизнь, а тем более в постель.***
Когда Инниса пригласили сойти вниз, он был, мягко говоря, удивлен, застав за столом «избранное общество». Его представили сразу двум ближайшим соседям Нуэфольмов. Нейл был предупредителен и вежлив, а омеги за столом источали странное смешение заинтересованного любопытства с изрядной долей яда, приправленного осуждающими взглядами. Кусок не лез ему в горло и все время обеда он мечтал только об одном – оказаться как можно дальше от недружелюбного собрания. Когда после традиционного чаепития с фамильным пирогом доннэ Ольве все вышли в сад, Иннис невольно выдохнул, скрывшись с женихом за порослью еще зелёного боярышника: - Не думал, что в первый же день буду атакован местным сообществом, – у омеги чуть подрагивали руки, когда он потянулся потрогать листву, готовую вот-вот пожелтеть. - Прости, но такое событие, как женитьба марка Нуэфольма, целое событие для всей округи. - Могли бы и предупредить… - Прости, прости, я не подумал! Рассчитывал, что оми тебя предупредит, а он забегался, готовя тебе комнату и затевая парадный обед. Кстати, ты ему очень понравился. Сейчас он сражается с соседями-доннэ, защищая тебя и отвоевывая для тебя право одеваться согласно традициям столицы. - Неужели у вас омеги все еще носят платья? – Иннис, наконец-то, понял, чем он вызвал неприязненное отношение к себе. В провинции все еще жили, придерживаясь старых традиций и обычаев – чай в пять часов, поздний обед и, конечно же, омежьи платья с талией под грудью в стиле «ампир» начала века. Он в бриджах и пусть в омежьем, но все же сюртучке, выглядел в их глазах почти революционером! - Папа подобрал тебе гардероб из того, что принято носить у нас. Надеюсь, что ты постепенно привыкнешь, – Нейл почувствовал смущение от того, что его гордому мальчику пришлось пройти испытание, и только боги ведают, какие еще неожиданности выпадут на его долю в чужом пока для него доме. - Ты привыкнешь, папа уже на твоей стороне! Прошу тебя, прислушивайся к нему. Вы подружитесь, у тебя такое же доброе сердечко, как и у него. Я помню, как ты был внимателен к малышам в пансионе. Будь снисходителен к некоторым его причудам и помни, мы всегда на твоей стороне. Нейл чуть наклонился к жениху и, обведя изящный рисунок подбородка пальцем, легко коснулся губами лба юноши. Улегшись в постель после утомительного дня, Иннис долго не мог заснуть. Как изменилась его жизнь после пансиона! Ему снова придется привыкать к новым обстоятельствам жизни, да еще надо будет поладить с близкими его жениха, о которых он, в сущности, ничего не знал до сегодняшнего дня. Слегка всхлипнув от жалости к себе, он с головой укрылся одеяльцем и затих в теплом коконе. Утро встретило неожиданной неприятностью. Ночью Нейлу пришлось уехать на дальние фермы, где случился пожар, и надо было помочь работникам и арендаторам справится с несчастьем. Иннис покорно, с помощью Оши, облачился в платье, надев под него привычные штанишки вместо предлагаемого безобразия с рюшечками и, позволив перевязать свои волосы лентой, спустился к завтраку. - Мальчик, ты прелестен! – доннэ Ольве встретил жениха сына внизу у лестницы и, восторженно оглядев его наряд, обнял и закружил, - да ты просто очарователен, вот еще бы тебе прибавить в весе, а то словно тростиночка! Но талия, талия! Соседи обалдели от тебя! - Да? А, по-моему, я им не понравился, - усаженный за стол Иннис разломил теплый хлебец и опустил глаза на полную тарелку. Каша с фруктами! Спелые дольки груш, засахаренная вишня, изюм – о таком изобилии он только читал. Стол был сервирован на двоих, но донне Ольве сел рядом, изрядно смущая своим вниманием Инниса. Потом была смена блюд, и чудеснейшая рыба в сливках прямо просилась ее отведать. На десерт уже не осталось ни места, ни сил. - Мы привыкли завтракать плотно, потому что неизвестно, сможем ли поесть еще раз. Земли обширны, наши альфы занимаются хозяйством, а мы содержим и дом, и сад, и огород. Сегодня тебе все покажут – оранжереи, конюшни, птичник. Вот только псарни у нас нет – мой покойный супруг не жаловал псовую охоту, но держал соколов и других ловчих птиц, а еще был заядлым рыбаком и завел пруды. Разваливающееся хозяйство, что досталось ему в наследство, он поднял на ноги и, не смотря на свое благородное происхождение, не чурался работы. «Колобочек, иначе нашему сынишке достанутся одни заплатки, да честь» – говаривал он, утешая меня. Да, мы не имели собственного выезда и не отплясывали на бесконечных балах. Зато Нейлу досталась не голая земля, а ощутимый капитал и обширное хозяйство. Теперь мне уже тяжело все это тянуть одному – годы берут свое. Иннис подивился упоминанию о годах. По виду Ольве нельзя было дать больше тридцати пяти лет. У омеги были крупные черты лица, пухлые губы, а волосы, которые чудесно лежали сегодня у него на плечах, вызывали зависть – такой гривы не было даже у оми Инни, хотя тот гордился своим иссиня-черным водопадом. Ольве, накинув на простенькое домашнее платьице узорчатый палантин, пошел показывать новоприбывшему ближние владения Нуэфольмов, так называемое, «омежье хозяйство» - сад, террасами спускавшийся к реке, и огромный птичник: - За решетками у нас индюшки, куры, цесарки и перепелки, в загонах – утки и гуси, для них вырыли небольшой пруд, чтобы не пускать их к реке. Я вот думал завести лебедей, но теперь сам смотри. У нас три павлина с курочками, два небольших страуса, а дальше – хозяйство альф – там соколы, беркуты, парочка сов для охоты на мышей, кошек мы не держим из-за птицы. Нейл недавно еще прикупил двух ястребов. Иннис был очарован стройностью хозяйства – все на своем месте, все чисто – работников присматривающих за птицей почти не было видно, но, тем не менее, кладки с потомством были в порядке, «болтыши», которые поставлялись для нужд хозяйской кухни и фермерского хозяйства, собраны в корзины. Ольве вел зятя, слегка приобняв за талию и касаясь зада. Направив его в один из узких проходов между сараями, оми заметно огладил округлые бёдра омежки, прошептав едва слышно: «Хорош…» - В хлев я тебя не поведу – загоны пустые – коровы с козами на выпасе, на вечерней зорьке пригонят – могу показать, как доить, если интересно, – Иннис кивнул. Он немного умел – в пансионе тоже держали коз, но омеге не часто выпадали такие дежурства. Наставники, помня о его слабых лёгких, щадили мальчика и не заставляли пасти небольшое стадо. Только зимой, когда в ход шло душистое сено, Иннис с наслаждением ухаживал за изящными, хитроватыми, но очень ласковыми козочками. Они дошли до оранжерей, осмотрели невысокие банановые пальмы и розетки ананасов с начавшими вызревать «шишками» - Как раз на вашу свадьбу снимем первый урожай, у нас еще есть клубника обычная, кустовая. От кокосовых пальм пришлось отказаться – вымахивают, как их не обрезай. А вот финики и мандарины – в избытке, только сняли урожай оранжевых, следующий будет как раз к новогодью. Дыни, огурцы - все как у всех вот и все наше хозяйство. Пруды рыбные с садками завтра увидишь или когда с Нейлом на рыбалку пойдете, - омега хихикнул в кулачок обтянутый митенкой, - завтра прикажу тебе подобрать кобылку, объездишь ее и тогда с сопровождением сможешь осмотреть ближние фермы, но только недолго! Послезавтра приедут из города – готовить дом и тебя к свадьбе. Иннис устал, да и Ольве притомился, поэтому до дома они доехали в одноколке, которой оми правил крепкой рукой. Когда омежка сходил с подножки, будущий свекор снова приобнял его, помогая спуститься. - Ты зря натянул свои городские штучки. Мы тут в платьях потому и ходим, чтобы надевать к осени лишь чулочки, а так, совсем безо всего обходимся. Летом у нас жарко, поэтому лучшая одежда – муслин, лен, пике да бумазея хлопковая. Ну, а мы можем себе еще и шелк с газом* позволить, хоть и не каждый день. Старайся при муже не навешивать на себя много тряпок – альфы, они страсть как любят иметь доступ к телу своего омеги. Не стесняйся – ты идеальный омежка. И бедра широкие, и животик округлый, и грудки торчат, а потяжелеешь, так вообще красавцем писанным будешь! Иннис зарделся – его никогда так не хвалили, а Ольве закрутил милого мальчика, затискал в комнатах, зацеловал в шейку и плечико. А когда после неплотного второго завтрака его повели в купальни, то Инниса ждал приятный шок. В купальнях его ждали трое омежек из числа горничных. Они сразу кинулись его раздевать, распустили волосы и погрузили в небольшой бассейн округлой формы, наполненный ароматной водой. Самого Инниса и волосы отмыли до скрипа, а потом пришел черед неприятной процедуры. Он, конечно, знал, что высокородные омеги не должны иметь даже намека на пушок на теле, но не думал, что будет так больно! Высокая женщина-бета с жесткими руками накладывала восковые полоски и, дождавшись момента, резко сдергивала их вместе с волосками. Иннис едва терпел, но когда дошли до самого основного, он закусил губы. Бета, усмехаясь, нанесла состав и, не прикладывая бумагу, уложила его на скамью, застеленную мягкой ворсистой тканью. Через некоторое время она счистила особым скребочком небогатые «заросли» в паху. После эпиляции бета смазала все места заживляющей мазью. - Вот и все, молодой господин, теперь только не запускайте, тогда не будет так больно. Затем омеги намазали его каким-то составом и стали массировать руками в тканевых «варежках». Он задремал, проснувшись тогда, когда его перевернули на спину и продолжили процедуру, с трудом уговорив открыться. Тело после процедуры стало чувствительно – казалось – подуй ветерок, и вот уже сосочки вызывающе торчат, а в паху ощущается некоторое томление. Смутившись, он набросил на себя маленькое полотенчико, пока занимались его руками и ногами. Другая бета очень аккуратно привела его руки и ноги в порядок, попутно восхищаясь: - Какие тоненькие пальчики, красивые ноготочки, сейчас станут еще лучше. Господин, вот этот крем надо втирать ежедневно в кожу ручек, чтобы она стала нежной. Все мозоли от перышек надо свести до свадьбы. И обязательно носить перчатки! Инниса разморило, он даже отказался от ужина. Они посидели с Ольве в компании таких же распаренных омежек в комнате перед купальней с видом на небольшой кусочек сада и пили вкусный чай. Юноше не спалось – разбуженное банными процедурами тело налилось неясным томлением, да еще задумчивая луна вышла из ваты облачка, осветив его и все вокруг неверным светом. Иннис стоял у распахнутого окна и дышал. Что-то его ждало впереди, первая близость с мужчиной невольно тревожила душу, и в то же время было любопытно – как это «любить мужчину»? Душой – это понятно – пусть и не было между ними того, что называется любовью, со стороны Нейла это был некий расчет – нет, совсем не денежный. Альфа говорил о ценности его самого – Инниса, как омеги… И тут юноша терялся. Он не знал что думать – такого с ним еще не было никогда – никто не говорил ему такого! Отец просто любил его тайком, пряча любовь и заботу от взбалмошного папы. Дяди – вот они любили его просто потому, что он есть… Может, Нейл такой же как его милый дядюшка Лизбет? И возможно у него будет то, о чем подспудно мечтают все омеги – заботливый муж и куча детишек… Мысли кружили в голове, Инни задумался о своем будущем, оно волновало и немного пугало его. Прислушавшись к своим ощущениям, он понял, что пугает его вовсе не Нейл, а ожидающие его изменения. Консерватор по характеру, в силу молодости охотно принимал перемены, все же побаиваясь их. Боялся, что не справится, что в нем разочаруются, как когда-то он разочаровал папу, что не сможет соответствовать высоким требованиям, что выдвигало общество провинциалов. Вспомнив об оми своего жениха, Инни загрустил. Его несколько смутило поведение будущего свекра, его прикосновения, взгляды: «Не стесняйся – ты идеальный омежка. И бедра широкие, и животик округлый, и грудки торчат, а потяжелеешь, так вообще красавцем писанным будешь!» – вспомнились сегодняшние слова Ольве. Иннису показалось, что тот разглядывает и ощупывает его, как породистую животинку. Хотя, какая уж у него порода? И что в нем такого Нейл нашел? Наверное, и оми его не одобряет, и только из чувства сострадания делает вид, что доволен женихом сына. И тут у омежки в голове зазвучали слова Нейла: «Ты привыкнешь, папа уже на твоей стороне! Прошу тебя, прислушивайся к нему». Нет, Ольве был искренен, когда нахваливал его, глаза оми лучились добротой и лаской. От этой мысли на сердце полегчало, грусть отступила, и Иннис нырнул в постельку «принцессы», так и не прикрыв окна. Луна, казалось, смотрела на него и он, успокоившись, наконец-то заснул. ___________________________________ *Ткань из Газы - https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%93%D0%B0%D0%B7_(%D1%82%D0%BA%D0%B0%D0%BD%D1%8C)