Под знаком четырех

Майкрофта Грег встретил на входе в полицейский участок. И по выражению его глаз понял, что рассказывать ничего не придется. Потому просто шагнул к нему и обнял, тихо проговорив на ухо: — Мне так жаль… — Полиция уже в курсе? — сухо поинтересовался политик, освобождаясь из объятий. — Я как раз шел сказать, что поиски моего брата можно прекращать. Он мертв. — Мы не были точно уверены, — Лестрейд закусил губу. — Но в похоронном бюро на полу нашлись следы его крови. И это подсказывало самые неутешительные выводы. А сейчас, увидев тебя, я понял, что произошло, и в чем Питерс сознался. — Так и есть, — холодно констатировал Майкрофт. — А что Ларок? — Сбежал, — Грег поморщился. — Предварительно уничтожив все документы. В глазах Майкрофта на мгновение мелькнуло мрачное удовлетворение. Впрочем, взгляд его почти сразу снова стал равнодушным. — От Мориарти не сбежит, — спокойно констатировал он. — Где он, кстати? — сдержанно поинтересовался инспектор. — И как это принял? — А как ты думаешь? — вопросом на вопрос ответил Холмс. А потом вспомнил утренний разговор с Джимом — о том, что Грегу следует говорить все открытым текстом — и холодно добавил: — Вне себя от боли и ярости. И намерен мстить каждому, кто хоть как-то причастен. — И ты его не остановишь? — Лестрейд нахмурился. — Я разделяю его чувства, — спокойно сообщил Майкрофт. — Всего лишь тюрьма для убийц моего брата была бы слишком мягким наказанием. Грег собрался возразить, но внезапно прикусил язык и мысленно обозвал себя идиотом. Нашел время спорить о морали! В тот момент, когда человек, которого он любит, в шоке и страшном горе! — Что ты будешь делать дальше, Майкрофт? — инспектор мягко взял Холмса за руку и слегка сжал его пальцы. — Чем я могу помочь? — Ничем, — ровным голосом констатировал политик. — Пойду в отель, а завтра рано утром вернусь в Лондон. — Я отвезу тебя, — предложил Лестрейд. — Я способен сам добраться, — довольно сухо сказал Майкрофт, не глядя на собеседника. — Разумеется, — Грег досадливо поморщился, но даже не подумал выпустить его руку. — А я не хочу оставлять тебя одного, поэтому собираюсь проводить. Ты здесь без охраны, так что прогнать меня некому. — Это глупо, — тон политика, казалось, похолодел до абсолютного нуля. — Я не нуждаюсь в обществе. В том числе — в твоем. — Глупо, Майкрофт, делать вид, что с тобой все в порядке, — так же холодно отозвался Лестрейд. — Или что смерть брата тебя совершенно не тронула. Кому угодно это рассказывай, но не мне. С этими словами он распахнул дверь арендованной машины, и буквально впихнул туда Холмса. Едва сдержав истерический смешок, когда автоматически прикрыл ладонью его затылок, предохраняя от соприкосновения с крышей автомобиля. Так инструкция предписывала поступать с арестованными, чтобы они не могли потом заявить, что им нанесли травму, пытаясь усадить в салон. — Пристегнись, — скомандовал Лестрейд. — Мне все еще непросто на дорогах с правосторонним движением, хотя нас и обучали вождению машин любого типа. Как раз на такой случай. Майкрофт равнодушно защелкнул ремень безопасности. Он смотрел вперед с абсолютно каменным лицом, впору было усомниться, что эта статуя — живая. До отеля они добрались в полном молчании. Холмс выбрался из машины и, не оборачиваясь, двинулся ко входу. Очевидно рассчитывая, что его демонстративное нежелание замечать навязчивого спутника заставит того отступиться. «Размечтался!» — досадливо подумал Грег, направляясь следом. Показал швейцару на входе служебное удостоверение и молча кивнул на удаляющуюся спину политика. Работник отеля с легким поклоном отступил в сторону, пропуская полицейского. Майкрофт шел так, словно проглотил свой любимый зонт: спина прямая, плечи расправлены. Уверенная походка… И не скажешь, что этот человек в глубоком шоке. Впрочем, Лестрейда маски политика больше не обманывали. Он просто знал, что Холмса сейчас нельзя оставлять наедине с его горем. Пусть отрицает его, пусть пытается выгнать инспектора. Это неважно, это — защитная реакция. — Чего тебе еще? — равнодушно поинтересовался Майкрофт, когда они дошли до двери номера. — Позволь мне зайти, — попросил Грег. — А если не позволю, это что-то изменит? — холодно уточнил Холмс. Лестрейд вздохнул. — Нет, — и поспешно добавил, глядя в бесстрастное лицо любимого мужчины. — Майкрофт, прошу тебя. Впусти меня по-хорошему. Потому что я всё равно войду. Если ты закроешь эту дверь перед моим носом, я попросту выбью её. А это создаст определенные сложности, так не лучше ли… — Тебе еще раз повторить, что я не нуждаюсь в компании? — политик взглянул на собеседника так, что тот невольно поежился. Так Холмс смотрел раньше, в начале их вынужденного сотрудничества. Как на существо, которое стоит неизмеримо ниже влиятельной персоны из правительства, а потому просто не смеет не подчиниться его приказу. — Не трудись, я понял, — Грег снова вздохнул и осторожно взял его за плечо, подталкивая в номер. Зашел следом, захлопнул дверь и прислонился к ней спиной. А потом притянул Майкрофта к себе и крепко обнял. — Это неважно, понимаешь? — пробормотал Лестрейд, гладя Холмса по напряженной спине. — Есть ли все еще что-то между нами или нет, хочешь ли ты меня видеть, нужна ли тебе моя поддержка… Можешь сколько угодно смотреть на меня, как на пыль под твоими ногами, но я всё равно не уйду. Потому что сейчас — особый случай. Потому что эта боль сожрет тебя изнутри, если ты не впустишь её наружу. Майкрофт молчал, не пытаясь вырваться из объятий, но и не сделав ни одного движения навстречу. Так и стоял, прямой как палка и внешне совершенно равнодушный к происходящему. — Ты закончил? — сухо поинтересовался он, когда Грег замолчал. — Нет, — тот мягко прикоснулся губами к его виску. — Сам ведь говорил, что мне можно верить. Я считаю тебя невероятно сильным и не рассматриваю как слабость то, что ты переживаешь из-за смерти брата. Разве я когда-то подводил тебя? С чего ты решил, что начну делать это сейчас? Майкрофт с трудом удержал на лице равнодушную маску. Грегори… Он все понимает, и при этом — не понимает ничего! Неужели так трудно просто уйти и не делать для Холмса и без того непростую ситуацию еще более сложной? Человек его положения не имеет права на близких людей. Они все под угрозой и могут пострадать только за то, что политик отвел им место в своем сердце. Шерлок… он умер потому, что его брат забрался слишком высоко на вершину власти. Если Лестрейда сейчас не оттолкнуть, не заставить уйти, бросить Майкрофта, то он станет следующим. Ну уж нет! — Хватит, — Холмс решительно освободился из объятий Грега и для верности отошел подальше. — Я не желаю слушать банальности. Ты просил сообщить, когда отношения с тобой перестанут быть мне интересны. Считай, что это случилось. Сделай милость, оставь меня в покое. — Ладно, — лицо Лестрейда исказилось болезненной гримасой, но он быстро взял себя в руки. — Я тебя понял. И поступлю, как ты хочешь, только удостоверюсь, что ты в порядке. — Что тебя беспокоит? — Холмс иронично приподнял бровь. — Думаешь, я настолько идиот, что наложу на себя руки, едва ты закроешь за собой эту дверь? Я никогда не придавал особого значения таким глупостям, как переживания о чем-то, чего нельзя исправить. — Конечно, — спокойно отозвался Лестрейд. — Но знаешь что, Майкрофт? Я, наверное, тупой и ограниченный, мне никогда даже близко не достичь твоего уровня. Вот только я понимаю твои чувства лучше, чем любой другой человек на земле. Потому что ты дал мне возможность узнать тебя настоящего, без твоих вечных масок. И я вижу, что с тобой сейчас происходит. Ты винишь себя в смерти Шерлока, думаешь, что не будь ты тем, кто есть, его не тронули бы. Проговорив это, Грег решительно посмотрел Холмсу в глаза и очень твердо произнес: — Но это не так. Никто не может перестать быть самим собой. Шерлок это знал. Ты всю жизнь защищал его, делая вид, что не испытываешь к брату родственных чувств. И это он тоже знал. — Хватит, — жестко повторил Майкрофт. — Уходи. — Нет, — Грег шагнул к политику и слегка приобнял его за плечи, заставляя дойти до кресла. Усадил, налил виски из минибара и вручил стакан Холмсу. А сам уселся на пол, на корточки, и посмотрел в глаза снизу вверх. — Выпей, — мягко сказал он. — Помнишь, что всегда говорил Шерлок? Эмоции искажают восприятие. Потому вы двое — что ты, что Мориарти, несмотря на свою привычку замечать и анализировать каждую деталь, не видите того, что очевидно тупому полицейскому. Ты не виноват абсолютно ни в чем. Потому что никакого похищения не было! Шерлок сам инсценировал его, чтобы заставить тебя выпустить Мориарти на свободу. Он просчитал твое поведение и понял, что ты пойдешь за поддержкой не к закону, а к криминальному консультанту. Его смерть никак не связана с псевдо-похищением. Просто в расследовании твой брат столкнулся с силой, которую не смог победить в одиночку с помощью одного только разума. И твоей вины в этом нет. Майкрофт поставил нетронутый бокал на подлокотник кресла и задумчиво посмотрел в глаза инспектора. — Интересный вывод, — сухо прокомментировал он. — И совершенно беспочвенный. — Отключи эмоции и думай, — твердо проговорил Грег. — Шерлок занимался здесь поисками леди Кэрфакс. И в процессе этих поисков наткнулся на преступную организацию, которая придумала оригинальный способ избавления от трупов тех, кто мешал. Похоронная контора, два тела в одном гробу. Официальная церемония кремации, все документы в порядке. Люди Дюпона сейчас исследуют прах, выданный родственникам умерших за последний год. Та еще работка… Но я уверен, тесты покажут, что в половине этих урн прах принадлежит двум разным людям. — Ближе к делу, — Майкрофт поморщился. — Ты считаешь, что похищение инсценировано. Обоснуй свой вывод. — Вы с Мориарти оба ошиблись, — Лестрейд отвел глаза. — Искали не там. Допросы, которые провела полиция, показали: твой брат прожил в Лозанне почти три недели, и ограничен в передвижениях явно не был. Вы двое рассматривали в лупу всех твоих политических противников и просеивали через частое сито преступников, которые могли бы на этих самых противников работать, потому что исходили из изначально неверного посыла: Шерлок похищен. Но вспомни, ты сам замечал, сколько в этом деле несоответствий. Конечно, каждое из них можно было истолковать двояко, что вы и делали. Твой брат часто заявлял: когда приступаешь к расследованию, голова должна быть свободной от любых версий. Нельзя смотреть на факты, уже имея в голове готовую теорию, иначе они предстанут в искаженном виде. — Я просил: ближе к делу, — повторил Холмс. Голос его буквально обжигал холодом. — Если у тебя нет фактов, подтверждающих твое заявление, то просто замолчи и уйди отсюда. Грег вздохнул. — Факты, Майкрофт, таковы: Шерлок был свободен еще примерно сутки после того, как ты получил первое письмо от похитителей. У меня есть свидетельские показания, доказывающие это. Звуковые файлы, которые тебе переслали, скорее всего, записаны заранее. А так как вы с Мориарти установили, что голос на них принадлежит именно Шерлоку, значит, он сам все это и устроил. — Я хочу посмотреть на эти показания, — бесстрастно проговорил Майкрофт. — В машине, — Лестрейд поспешно поднялся. — Я схожу. Когда за Грегом закрылась дверь, Холмс глубоко вздохнул и набрал телефонный номер. — Приезжай, — холодно проговорил он в трубку. — Срочно. * * * Мориарти появился почти одновременно с вернувшимся Грегом. Лицо его было застывшим и казалось совершенно бесстрастным. Он молча сел в кресло и уставился на Майкрофта своими пугающими черными глазами. — У Лестрейда есть новости, — сдержанно проговорил политик. — Я решил, что тебе следует их узнать. Джим так же молча перевел взгляд на инспектора, и тот невольно содрогнулся. Грегу не раз доводилось смотреть в дуло направленного на него пистолета, но это было далеко не так жутко, как пустые, мертвые глаза Мориарти. — Полиция установила, что ночь с десятого на одиннадцатое ноября Шерлок провел в женевском отеле «Бо Риваж», — Лестрейд старался говорить как можно более нейтральным тоном. — Сначала мы списали несовпадения в датах на попытку похитителей запутать следы. Но на всякий случай запросили описание внешности человека, который зарегистрировался как Шерлок Холмс. Несколько часов назад нам его прислали. А еще вот это. Грег порылся в папке и протянул Майкрофту фото с камеры, установленной в холле отеля. Не было ни малейших сомнений в том, что за человек на нем изображен. Холмс бросил на снимок взгляд и передал его Мориарти. По лицу криминального гения прошла судорога боли. Он прикрыл глаза и пробормотал: — Идиот… — На фото проставлено время и дата, — констатировал Грег. — 10.34 утра 11 ноября. Ты просил фактов, Майкрофт? Это — факт. — Несомненно, — сдержанно согласился Холмс. — Можешь к этому что-нибудь добавить? — Могу, — Лестрейд закусил губу. — Снимок сделан, когда Шерлок покидал отель. Согласно их записям, прибыл он туда глубокой ночью. Нам удалось выяснить почему. Полиция разослала по всем больницам описание леди Кэрфакс. И получила ответ, что молодая светловолосая англичанка действительно поступила в клинику «Женераль Больё» в Женеве. Девушку нашли на парковой скамейке без сознания, а о её местонахождении медики узнали из анонимного телефонного звонка. Нетрудно догадаться, кто этот «аноним». — То есть мы можем предположить, что Шерлок как-то выкрал леди Фрэнсис из гроба, отвез в Женеву, переночевал там, а потом вернулся в Лозанну, где и попал в руки Ларока, — резюмировал Майкрофт. — И это было через сутки после того, как я получил первое послание от похитителей. — Идиот! — с горечью повторил Мориарти, не открывая глаз. — Его план сработал, — политик скорчил гримасу. — Ты же на свободе. — Я помню наш уговор, Холмс, — огрызнулся Джим. — Дай мне еще немного времени. Разберусь с остатками этой шайки и сам вернусь в «учреждение». — Может, предоставить разбираться с ними закону? — безнадежно поинтересовался Грег. Он отлично понимал, какой будет ответ. — Это моё дело! — со злостью процедил Мориарти. — Согласен, — бесстрастно отозвался Майкрофт. — У тебя есть столько времени, сколько понадобится, Джеймс. Злодей-консультант сухо кивнул и поднялся. А потом кинул еще один взгляд на фото Шерлока, которое по-прежнему держал в руках. До Лестрейда с запозданием дошло, что именно этот снимок должен для него значить. Последнее изображение любимого человека, в то время, когда он еще был жив. Внутри все сжалось от невольного сочувствия. Что с того, что Мориарти — преступник? Разве это делает его горе меньше, или оно заслуживает не такого же уважения, как горе законопослушных людей? — Оставь себе, — внезапно охрипшим голосом проговорил Грег. — Если хочешь. Дело всё равно уже закрыто, исчезновения из него одной улики никто и не заметит. Джим не сказал ни слова, не поблагодарил. Но фото забрал. Инспектор некоторое время смотрел на закрывшуюся за криминальным консультантом дверь, а потом тихо спросил: — Думаешь, он и правда вернется? Сам позволит запереть себя? — Вернется, — ровным голосом ответил Майкрофт. — Если будет жив. — В смысле? — Лестрейд перевел на политика изумленный взгляд. — Джеймс не пощадит никого, кто хотя бы косвенно причастен к смерти Шерлока, — равнодушно пояснил Холмс. — Но и себя щадить не будет. Не забывай, ему предстоит иметь дело с совершенно безжалостными ублюдками. Обычно Мориарти осторожен, его практически нереально достать. Но сейчас он свою осторожность полностью утратил. Так что все возможно. — Ты же говорил, что он ни во что не ввязывается сам, за него работают его люди, — пробормотал Грег, потрясенный будничным тоном, каким Майкрофт рассказывал о вероятной смерти человека, которого только вчера сам назвал родственником. — Конечно, — бесстрастно подтвердил Майкрофт. — Но разве это защитит его от пули или удара ножа? Особенно, если он не настроен защищаться? — Ты думаешь, что… Холмс поморщился. — Нет, он не собирается сам лишить себя жизни. Это не тот человек, который способен на суицид. Но и прилагать усилий для того, чтобы выжить, Мориарти не будет. Шерлок был центром его мира на протяжении последних нескольких лет. Я, всеми доступными мне способами, ломал волю Джеймса три года, но он держался. Потому что мой брат был жив. А теперь его нет. Лестрейд болезненно скривился, когда до него дошел смысл последнего признания Майкрофта. Но решил его никак не комментировать. В конце концов, он давно это знал, так что подтверждение из уст политика ничего, по факту, не изменило. Холмс и сам сейчас напоминает обломок скалы после бури. С виду — такой же твердый, непробиваемый. Но по сути… — Знаешь, — Грег снова опустился на корточки возле кресла Майкрофта и мягко взял его за руку. — Тебе бы поспать. Давай я принесу успокоительное и снотворное. Лекарств от горя не бывает, конечно. Но ты хотя бы отдохнешь. Тот в очередной раз поморщился. — А потом ты уйдешь наконец? — холодно поинтересовался он. — Если твои таблетки — цена за то, чтобы ты оставил меня в покое, то неси их сюда. — Уйду, — Лестрейд погладил тыльную сторону его ладони. — Как только удостоверюсь, что ты уснул. И больше никогда тебя не побеспокою, обещаю. Когда инспектор снова вышел из номера, отправившись за чемоданчиком с лекарствами, который возил в машине, Майкрофт глухо застонал и сжал кулаки так сильно, что ногти вонзились в ладони. А он-то думал, что боль не может быть еще сильнее. Что она уже достигла своей высшей точки, и дальше просто некуда. Как бы не так! Каково это: получить то, на что уже перестал надеяться, но лишь тогда, когда стало поздно? Неуступчивый, принципиальный Грег именно сейчас готов его простить. Он вернулся бы, дай ему Майкрофт хоть малейший повод. Но Холмс не может… потому что еще одну смерть ему просто не пережить. — Ты не будешь моим, зато и не умрешь, — беззвучно проговорил Майкрофт. — У меня нет лучшего способа доказать свою любовь к тебе, кроме как отказаться от тебя. Вернувшись, Лестрейд нашел Холмса на прежнем месте, в кресле. Тот выглядел совершенно спокойным и равнодушным к происходящему. Молча принял из рук инспектора таблетки и запил их водой. — Все? — сухо поинтересовался он. — Теперь ты доволен? — Пойдем, я помогу тебе лечь, — мягко проговорил Грег. — Сам справлюсь, — бесстрастно заявил Майкрофт. Но Лестрейд только покачал головой, после чего взял его за плечи и поднял из кресла. Очень деликатно приобнял и подтолкнул в сторону спальни. — Сказал же, я уйду только после того, как удостоверюсь, что ты уснул, — вздохнул он. — Так что не спорь. Холмс пожал плечами и сбросил его руку. Аккуратно снял пиджак и ботинки, улегся поверх покрывала и закрыл глаза. Грег покачал головой. — Я выйду, если хочешь, пока ты будешь переодеваться. Майкрофт только фыркнул, снова поднялся и принялся раздеваться, игнорируя присутствие инспектора. Натянув пижаму, он забрался под одеяло и отвернулся к стене. Едва не сорвавшись, когда почувствовал, как матрац слегка прогнулся под весом Грега, присевшего на край кровати. — Мы видимся в последний раз, Майкрофт, — тихо произнес Лестрейд, почти невесомо погладив политика по плечу. — Потому я все-таки скажу тебе то, что намерен. Ты всегда можешь рассчитывать на меня. Конечно, я больше не полицейский, но мои знания и опыт остаются при мне. И если вдруг они тебе понадобятся… — Не понадобятся, — сухо отозвался Холмс. — Наверное, — Лестрейд подавил вздох. — Но просто запомни мои слова, ладно? Политик не ответил. И постарался изгнать из груди сожаление, когда Грег убрал руку с его плеча и поднялся, чтобы пересесть на кресло. Майкрофт до боли прикусил губу, чтобы не попросить его вернуться, обнять… помочь справиться с потерей. Он знал, что Лестрейд так и сделал бы. И с ним рядом боль было бы пережить легче. Но никаких поблажек для себя Холмс не искал. Этот упрямец так и будет сидеть здесь, пока не удостоверится, что Майкрофт уснул. Значит, надо изгнать из головы все горькие мысли и позволить снотворному подействовать. Политик именно это и сделал. Услышав, как выровнялось дыхание Холмса, Лестрейд подождал еще немного и на цыпочках направился к выходу. Нужно было пойти в полицейский участок и заполнить все документы, связанные с гибелью Шерлока и шайкой Питерса. А потом возвращаться в Лондон. И что-то делать со своей жизнью. В которой теперь не будет ни Шерлока с его гениальными теориями, ни Майкрофта с его неповторимым умом и внутренней силой. Ни даже работы, которую инспектор привык рассматривать как лекарство от всех бед. * * * Майкрофт проснулся на рассвете и несколько мгновений просто смотрел в светлеющей прямоугольник окна, пытаясь понять, где он и что с ним. Осознание наконец вернулось, а вместе с ним без подготовки обрушилась боль. Две потери сразу… И он обязан найти силы с этим справиться. Но сначала всё же следует отдать долг человеку, который, несмотря на сопротивление Холмса, помог ему вчера пережить первые часы после известия о гибели брата. Грегори… Такой искренний и настоящий. Наплевал на собственную гордость, на то, что его откровенно гонят, и просто сделал для Майкрофта то, что считал нужным. Значит и Холмс поступит так же. Лестрейд отказался от его помощи, просил не вмешиваться, но он всё равно вмешается. В Лондоне сейчас на час меньше, то есть просто неприлично рано. Но Майкрофта это совершенно не смутило. Даже хорошо: если Грег уже вернулся, то до Скотланд-Ярда точно еще не добрался. А комиссар полиции как-нибудь переживет, что его подняли с постели в неурочный час. Набрав номер, Майкрофт некоторое время слушал длинные гудки, которые сменились заспанным голосом начальства Лестрейда. — Слушаю! — Доброе утро, комиссар, — политик сам поморщился от того, сколько фальшивой сердечности прозвучало в его тоне. — Вас беспокоит Майкрофт Холмс. Недовольство из голоса шефа полиции тут же как ветром сдуло. — Мистер Холмс! Чем обязан? Майкрофт скорчил гримасу. Послушать его, так он просто счастлив, что какому-то влиятельному засранцу взгрустнулось разбудить его в несусветную рань. — Простите, что беспокою в такое время, но дело не терпит отлагательств, — всё так же любезно продолжил Майкрофт. — Мне переслали ваш запрос на увеличение финансирования Скотланд-Ярда в будущем году. И я, признаться, немного затянул с его рассмотрением… Проблемы с братом, знаете ли… Холмс добавил в голос старательно отмеренную долю доверительности. Он почти видел, как замер его собеседник на другом конце. Комиссар полиции ежегодно присылал подобные запросы, и Майкрофт их все время отклонял. Считая, что самое элитное полицейское подразделение в Англии и так финансируется более, чем достаточно. — Я понимаю, как важно, в условиях растущей преступности, поддерживать Скотланд-Ярд в полной боеготовности. Все эти новейшие разработки и современные технологии… — Холмс продолжал излучать любезность. — Потому я принял решение завизировать ваш запрос и проинформировать об этом министерство финансов на сегодняшнем заседании. Комиссар принялся многословно благодарить, заверяя Майкрофта в своем величайшем почтении. Политик терпеливо выслушивал этот льстивый словесный поток. Даже не перебил ни разу. — Угроза терроризма сейчас как никогда велика, — вещал шеф полиции. — Все эти арабы, а также беженцы с Ближнего Востока, просочившиеся в Лондон нелегально… Имеющийся штат сотрудников не справляется, мы нуждаемся в расширении… — Кстати, о ваших людях, — Холмс наконец прервал излияния комиссара. — У меня к вам личная просьба. Один из сотрудников Скотланд-Ярда оказал мне неоценимую помощь в деле моего брата. Как вы понимаете, я не имею возможности отблагодарить его официально, но, может, вы придумаете способ? Как-то поощрить, вроде как за хорошую работу, чтобы не задеть его гордость и… Комиссар тяжело засопел в трубку. Он явно понял, о ком речь, но предпочел дождаться, пока Майкрофт сам скажет. — Я говорю о детективе-инспекторе Лестрейде, — Холмс добавил в голос еще больше фальшивой сердечности. — Отличный полицейский, очень профессионально работает. Побольше бы таких. — Да, но… — собеседник был явно смущен. — Лестрейд больше не сотрудник Скотланд-Ярда. Он уволен несколько дней назад. — Не вы ли только что говорили мне, что нуждаетесь в грамотных кадрах, — Майкрофт позволил тону своего голоса охладиться на несколько градусов. — И при этом ими разбрасываетесь? Как это понимать? — Лестрейд сам подал в отставку, — пробормотал комиссар. — Значит, в вашей власти не подписывать его заявление, верно? — еще холоднее заявил Холмс. — Но я уже его подписал, — голос шефа полиции дрогнул. — Делу дан ход. — Уверен, вы что-нибудь придумаете, — отрезал Майкрофт. — Объясните ему, что не можете отпустить такого ценного сотрудника в сложившейся ситуации. И да, не стоит говорить детективу-инспектору о моем звонке. Как я уже сказал, он помогал в решении проблем моего брата исключительно из дружеских чувств к Шерлоку, а не ради моей благодарности. Не хочу ненароком задеть его гордость. — Я подумаю, что можно сделать, — кисло проговорил шеф. — А я сегодня же займусь вашим запросом, — голос Холмса снова стал любезным. — Всего наилучшего, комиссар. Отключившись, политик удовлетворенно вздохнул. Что же, от государственной казны не убудет, если Скотланд-Ярду перепадут в этом году лишние средства. Зато шеф полиции, обнадеженный обещанием Холмса, не посмеет его ослушаться. И, разумеется, ничего не скажет Лестрейду. — Каждого можно купить, — Майкрофт скорчил гримасу. — Кроме Грега. Его совесть и принципы не продаются.