Leave your soul at home

Элвину снились странные сны, и в них отчего-то присутствовал военный, с которым он провел течку, необычайно красивый в свете солнца, даже несмотря на шрамы и ожоги. Снился оправдывающийся и лебезящий перед кем-то Беннет, не оставляющий его в покое даже в собственной голове. Снились сильные руки, несущие его, и тепло чужого тела. Снился местный медик, разводящий руками и суетливо что-то бормотавший. Элвину не нравился этот сон. Когда он проснулся, то перво-наперво почувствовал, как щиплет лопатки и ноет затылок. Это было нормально, Элвин редко просыпался без каких-либо отклонений в самочувствии. Это было нормально, но кто сказал, что приятно? Элвин пошевелился на мягкой кровати, устраивая спину поудобней, и повыше натянул легкое одеяло, пахнущее чем-то свежим. За окном проехала машина, в комнату заглянул ветерок. Элвин зарылся носом в воздушно-мягкие подушки и... вдруг понял, что таких подушек да еще с таким чистым запахом в борделе отродясь не водилось. Элвин резко открыл глаза, которые заболели на пару с головой от яркого дневного солнца. Он мгновенно зажмурился, в панике трогая живот руками, словно это прикосновение могло дать ответ, в порядке ребенок или нет. Интуиция говорила, что да, а пессимизм и скептицизм — что нет. Решив узнать о мучающем его вопросе от кого-нибудь, кто не лежал в обмороке, как он, Элвин снова, но на сей раз медленно, открыл глаза. Его встретила светлая, чистая комната. Кровать, на которой лежал Элвин в своей грязной, ужасной для такого помещения одежде, была широкой и мягкой. Слева от нее распахнутое окно пропускало в комнату ветерок и звуки с улицы. Комната по меркам Элвина была обставлена слишком шикарно: два кресла со стопками одежды на них, низкий прозрачный столик, телевизор на стене, пуф. Элвин съежился, стараясь занимать как можно меньше места. Он отродясь не был в таких комнатах, и телевизор последний раз смотрел вечность назад, предпочитая книги или радио. А кровать вообще была пределом мечтаний. Элвин мгновенно слез с нее, проверяя не испачкал ли чего, стряхнул возможные пылинки и заправил. Голова чуть кружилась от такого быстрого подъема, но Элвин не собирался потакать своей слабости до тех пор, пока не узнал, где он и что с его ребенком. Судя по виду из аккуратных частных домов за окном и стриженных газонов, место, где он находился, было чем угодно, но не борделем. Дверь комнаты оказалась закрыта. Элвин подергал за ручку, но безуспешно. Он попытался постучать, но, кажется, в доме было тихо. Могло ли быть такое, что он находился в нем один? Элвин, недоумевая, присел на край кресла. В голове роились тысяча и один вопрос: зачем он здесь, где это «здесь», кто его привез и по какой причине? Он снова дотронулся до живота и попытался прислушаться к себе, заглушая рождающуюся внутри панику. Ему немедленно нужен был ответ! Кажется, Элвин глубоко ушел в себя, потому что не услышал шагов за дверью и очнулся, только когда щелкнул замок. Элвин встал с чужого кресла и шагнул от двери, в которую вошел человек. Может быть, сон был не таким уж сонным? Элвин уставился на мужчину, который, в свою очередь, впился взглядом в него. Это оказался старый знакомый с ожогами и шрамами на лице. И опять в голове зароились вопросы. Элвин почти выцепил первый из них, как альфа спросил, не утруждая себя приветствием: - Ты чего вскочил? Ложись, тебе нужно больше отдыхать. Элвин покосился на чистую кровать, на себя. В этих шортах он стоял перед клиентами, их лапали чужие руки, с футболкой та же ситуация. В этом нельзя было ложиться. - Я не могу в таком виде, - Элвин посмотрел на мужчину. Тот оглядел его, поморщился, ноздри на секунду расширились, но голос прозвучал ровно: - Как ты себя чувствуешь? - Хорошо, спасибо, - Элвин не стал говорить про лопатки. В них не было ничего особенного. Он должен был спросить о ребенке. Должен был узнать, что вообще тут делает. И почему он здесь с этим человеком. - Извините, вы не знаете, что с моим... Я жду ребенка. Вы не знаете, что с ним? И... И что я тут делаю? Мужчина сделал пару шагов вперед, и Элвин уже сжал кулаки, не зная, чего ожидать, но альфа дошел до кресла и принялся выбирать вещи. - Ты у меня дома, с ребенком все в порядке, иначе я бы давно открутил тебе голову, - Элвин облегченно выдохнул и незаметно погладил живот. Остальные слова альфы были за гранью его понимания. - А что, тебе здесь не нравится? Подставляться в притоне под каждого, кто тебя закажет, лучше? - мужчина хмыкнул, откладывая понравившиеся штаны и футболку с длинным рукавом. - Мой ребенок не будет расти в борделе даже в тебе. До его рождения поживешь здесь. Не хватало, чтобы заразил чем-нибудь или потерял, - альфа кинул одежду на кровать. - Переодевайся. Пока ты здесь, в таком виде не ходи. Элвин медленно поднял вещи, одновременно переваривая информацию, которой поделился этот странный человек. Значит, его ребенка носил Элвин. Омега испытал облегчение. Именно этого клиента он запомнил, именно с ним провел течку. Да и впечатление он оставлял хорошее. Самого Элвина он мог презирать и оскорблять, сколько угодно, омега готов был подписаться под каждым словом. Обидно немного, но теперь Элвин готов был смириться со всем. Его ребенка будет растить этот альфа, у него будет дом и семья. Не это ли лучший подарок, который могли дать Элвину, еще недавно готовому наложить на себя руки? Элвин улыбнулся, пообещав себе со временем выяснить как можно больше. Ситуация была донельзя непонятной, но омега узнал самое главное. Остальное ждало. - Я могу принять душ? - спросил Элвин. - Разумеется, - альфа первым вышел из комнаты и спустился вниз. Элвин жадно оглядывал место, где предстояло жить ему, а после — его ребенку. Он засмотрелся на большую гостиную, рассматривая колышущиеся на окне легкие занавески, полки с книгами, и не заметил, как идущий впереди человек остановился. Элвин врезался в него, ударяясь носом, в котором мгновенно запахло железом. Элвин зажал нос рукой, но ее тут же отняли: альфа подцепил его лицо своими пальцами и осмотрел. - Все нормально, крови нет, жить будешь. Глаза от удара слезились. Элвин кивнул и вернул руку к носу. Альфа показал шампуни, мыло, мочалки, как пользоваться смесителем, посоветовал смыть с лица «этот ужас» и хотел было уйти, но Элвин вспомнил, что даже имени отца ребенка не знал. - Простите, а как вас зовут? Альфа воззрился на Элвина, как на восьмое чудо света, словно тот сморозил несусветную глупость. Возможно, с точки зрения этого мужчины так и было, но Элвин, как ни старался, не мог припомнить, чтобы Беннет говорил ему данные клиента. - Меня зовут Бруно Андервуд, - альфа произнес имя с каменным лицом, и Элвину почудилось, будто он своим вопросом оскорбил мужчину. Но ведь он и правда не знал! - Следовало бы запомнить, ваш главный сказал, что сообщал тебе обо всем еще перед течкой. Но я почти не удивлен. Ты и трахаться перед течкой пошел, несмотря на указание этого не делать. Куда тут до имени того, кто оплатил тебя, чтобы зачать ребенка! Дверь за Бруно захлопнулась, и Элвин остался наедине с душем и еще большим недоумением, чем пять минут назад.

***

В душе Элвин пробыл дольше, чем планировал. Увидев, что отражалось в зеркале, ему стало стыдно за внешний вид перед Бруно, которому приходилось лицезреть такой кошмар. Тени расплылись, и лицо было разукрашено черными полосами и подтеками. Он был похож на испачканную панду. Элвин сперва с остервенением терся, смывая с себя остатки чужих липких рук до тех пор, пока кожа не стала красной и не заскрипела от чистоты. Хотя он и чистота... Затем Элвин с наслаждением подставлялся под струи, бьющие сверху, собирая в кучу мысли. А после увидел на ящике под зеркалом ножницы, какое-то время поразглядывал себя и безо всякого сожаления отрезал волосы по уши. Раз он будет жить здесь до рождения ребенка, то какое-то время можно позволить себе не выглядеть, как подстилка. Лицо в зеркале без краски и со значительно укороченными волосами преобразилось, но омежья смазливость никуда не девалась, хотя Элвин добился, чего хотел: он перестал так сильно походить на шлюху, пусть только на первый взгляд. Новая одежда с длинными штанинами и рукавами понравилась ему так, что он некоторое время стоял, просто глядя на себя. В борделе запрещали все длинное: Беннет пропагандировал максимальную открытость и доступность. Думать о бете было плохой идеей. Элвин вздохнул и взяв полотенце, которым разрешил пользоваться Бруно, просушил волосы. Из слов альфы было ясно, что после рождения ребенка он уйдет обратно в бордель, а значит, будет встречаться с Беннетом вживую. Не было смысла измываться над собой, вспоминая бету сейчас. Элвин прибрал за собой в душе, свернул старую одежду и выскользнул в коридор. Бруно обнаружился в гостиной: он читал газету, сидя в кресле, пил кофе и покачивал ногой. Двери в гостиной не было, и Элвин кашлянул, привлекая к себе внимание. Заходить внутрь он посчитал невежливым. Бруно оторвался от газеты и какое-то время, окаменев, рассматривал Элвина, явно собираясь что-то сказать, но так и не сказав. Элвин привычно уставился в пол, не пялясь в ответ, хотя глаза у альфы были живыми, а оттого притягательными. Такие же живые глаза он видел только у Чарли. - Я надеюсь, что не найду волос на полу, - наконец, заговорил Бруно, комментируя прическу Элвина. - Нет, я все выбросил и помыл. - Ширпотреб свой забыл выбросить, - Бруно глазами указал на вещи, которые держал Элвин. Омега не сомневался в точности определения, данного Бруно его бывшей одежде, но выбрасывать ее в планах не было. Чтобы потом просить Беннета купить? Лишняя трата денег. - Можно я ее куда-нибудь уберу, чтобы она вам не мешала? Бруно подозрительно прищурился. - Подрабатывать не позволю. До рождения ребенка будешь вести себя прилично. И если с какой-то радости решишь общаться с ним дальше, то тебе придется выбрать другой способ заработка. Подрабатывать омега и не собирался. А вот последние слова альфы всколыхнули в Элвине робкую надежду увидеть в будущем своего ребенка. Мечта была эфемерной, практически невозможной, но невероятно сильной. Элвин подумал, что ради своего сына смог бы попытаться сбежать от Беннета и в четвертый раз, и в пятый, невзирая на последствия. Да и черт с ними — с последствиями, если будет шанс повидать ребенка. Только вот одними желаниями сыт не будешь. - А если я буду жить там же, где жил, вы не разрешите увидеть сына? - Элвин не заметил, как Бруно поднялся и теперь стоял рядом. - А ты сам бы позволил своему ребенку общаться со шлюхой? - задал встречный вопрос альфа. - Вернись в комнату, через час подойдет врач. У тебя пострадала спина, когда ты упал в обморок от своей голодовки. - Голодовки? - не понял Элвин. Бруно скривился, отчего следы от ожогов проступили четче. - Брось, Элвин. Я знаю, что тебе отказали в аборте и ты начал морить себя голодом, чтобы избавиться от ребенка. Знаю, что у тебя нашли таблетки, способствующие выкидышу. Это какой же нужно быть дрянью? И твои невинные глаза никого не обманут, не смотри так. Джим Беннет тебе говорил, что я заплатил, говорил, что если ты забеременеешь, то ребенок не станет обузой — его заберут. Какие еще условия тебе были нужны, чтобы просто выносить моего сына? - Но... - Элвин задохнулся от несправедливости обвинений. - Я не хотел, клянусь. - Вернись к себе в комнату, - процедил Бруно. - У тебя был шанс отказаться от беременности, теперь же любой вред моему ребенку я буду расценивать как направленное избавление от него. Ты получил деньги, ты носишь моего сына и ты в ответе за него до рождения. Надеюсь на твою сознательность, Элвин. Элвин, комкая в руках одежду, кивнул и поспешил убраться с глаз Бруно. Доказывать что-то было бесполезно. В комнате он положил шорты с футболкой около кровати, а сам забрался под одеяло. Зверски хотелось есть, но попросить у Бруно Элвин не решился. Наверно, альфа сам предложит, когда сочтет нужным. Жаль, правда, что здесь нет тумбочки, как в борделе, где можно было побаловать себя сладким, но и слава Богу, что он не в борделе. Элвин вдохнул запах одеяла и стал дожидаться врача.