Куриная слепота

Сашка не различает день и ночь, для неё это всё одинаково – кромешная тьма, лишь ночью обычно холоднее, чем днём. Однако она встаёт всегда в одно и то же время – в восемь утра. Открывает свои тёмно – карие глаза, и из одной тьмы сразу же в другую. Всё на ощупь. Всё наугад. Она идёт, пошатываясь, в ванную. Включает холодную воду. А перед глазами тут же встаёт картинка: маленький ручеёк, звенящий в тёмной чаще леса. Иногда в вечной тьме бывают и свои плюсы. Например, можно спокойно мечтать. Мечтать и знать, что тебя не прервут. Она давным – давно научилась мечтать наяву, научилась отрекаться от реальности не только в своих хаотичных нервных снах. Родители дочь не понимают, пытаются доказать ей, что не грёзами надо жить – сегодняшним днём. А Сашку так и подмывает рассмеяться им в лицо. «Сегодняшним днём – это в темноте всё время?» - беззвучно кричит она. Родители не слышат. Слышит только брат. В дверь стучат. Ласковый мамин голос осведомляется, скоро ли солнышко вылезет из ванной. Сашка давится зубной пастой. От сладкого тона на только что почищенных зубах остаётся вязкий осадок. Противно – то как. Иногда Сашка ненавидит своих родителей. И дело здесь вовсе не в ванной. Они заботятся не о ней – лишь о своём имидже отчаявшихся людей, вынужденных ухаживать за инвалидом. Сашка не раз слышала вздохи и всхлипы мамы, не раз замечала, как при разговоре с важными гостями папа называет её не иначе как «бедняжка». За это она готова убить обоих. Неужели им так сложно понять, что слепой человек – совсем не инвалид? Ноги – руки есть, ходит сама, говорить может, прекрасно слышит. В чём проблема? Сашка ненавидит, когда её жалеют. Пускай даже и напоказ. Сашка знает, что жалость – ужасное чувство. Когда человек жалеет кого – то, он подсознательно ставит себя выше. Лучше не жалеть. Лучше дружить. Или ненавидеть. О да. Ненависть – неплохое чувство, если хорошенько задуматься. Те, кто ненавидят друг друга, воспринимают друг друга как равных. Иногда Сашке хочется, чтобы её не любили – ненавидели. Она не знает, что это за штука такая – любовь. Наверное, одна из разновидностей жалости. А ненависть... А с ненавистью у Сашки лишь одна ассоциация. Лиля. Сашка недовольно морщится. Ну не может она спокойно думать об этой гадкой девчонке, не может и всё тут! Пускай брат и говорит, что Лиля – единственная в своём роде. Для Сашки она – ходячая катастрофа, придурковатая девка, которой стоило родится пацаном, от которой за километр несёт дешёвыми сигаретами и ещё чем – то неуловимым. Сашка вдруг резко открывает глаза и присаживается на бортик ванной. Сейчас ей хочется больше всего на свете хрипло рассмеяться. А потом утопиться. Чай, ванная совсем рядом. - Тебя только за смертью посылать, - недовольно ворчит брат и шутливо хлопает Сашку махровым полотенцем по тощему заду. Сашка не отвечает, только отстранённо кивает и плетётся к себе в комнату. Проклятая Лилька. Вечно влезает вовсюду. Даже туда, куда не надо. Даже в Сашкину жизнь. От неё даже пахнет малиной – совсем так, как нравится Сашке. * Лиля приходит ровно в два. Ни минутой раньше, ни минутой позже. Хлопает входная дверь, а затем на всю квартиру слышится громкий вопль: - Ну, встречай меня, Куриная Слепота! В своей комнате Сашка с треском ломает простой карандаш. Ей хочется взять и прибить эту девицу, что повадилась обзывать её такими противными словами. Ладно там Хилячка или Слабачка, Сашка даже не против, сама знает, что выглядит как скелет ходячий. Сашка бы даже смирилась с такими прозвищами, они ведь должны быть у каждого нормального ребёнка. Куриная Слепота – уже за рамками этики и правил хорошего тона. Куриная Слепота – это то, о чём ты пытаешься забыть уже который год подряд. А проклятая рыжая девка с глазами цвета первой весенней травы постоянно тебе об этом напоминает. - Так вот ты где. Сиди тихо, смотри мне, чтоб не звука! А то брату пожалуюсь. И он надаёт тебе щелбанов! – за Лилей закрывается дверь, а потом Сашка слышит, как в гостиной включают телевизор. Спорт, что же ещё. Сашка с шумом втягивает в себя воздух. Он ещё пахнет Лилей – дымом и малиной. Наверное, она курила совсем недавно. Где – нибудь в укромном уголке за школой. Курила, а потом целовалась с братом. Это наверное было здорово – передавать сигаретный дым изо рта в рот, касаясь своим языком чужого языка, слегка шершавого, юркого... Сашка шумно сглатывает и мотает головой. Почему – то ей хочется побыть на месте брата. Хотя бы один раз. И почему – то ей кажется, что это совсем ненормально. А Лиля, кажется, напрочь забыла о Сашкином существовании: она сидит в соседней комнате и отчаянно болеет за какую – то футбольную команду. Сашке даже немного обидно. Ей непонятно: неужели она хуже этих потных мужиков в дурацких майках? Однако Сашка молчит, лишь изредка прислушиваясь к громким выкрикам. А вскоре она понимает, что проголодалась. Идти на кухню мимо гостиной не хочется. Но, видимо, придётся. Сашка старается двигаться бесшумно и незаметно. Хоть Лиля и не услышит, но перестраховаться всё равно нужно. Дверца холодильника, кажется, хлопает слишком громко, Сашка даже вздрагивает. Колбаса приятно холодит ладони, а нож тихонько постукивает о доску. Сашка довольно улыбается и напевает под нос какую – то старую песенку. И вдруг всё резко меняется. В гостиной всё ещё орёт телевизор, всё ещё идёт матч. Только Лили в гостиной нет. Она стоит здесь, на пороге кухни, облокотившись о дверной косяк, щуря свои зелёные глаза, с интересом наблюдая за процессом готовки. «И ведь заберёт с собой всю еду. Возьмёт, не поблагодарит, да ещё и обзовёт как – нибудь обидно», - тоскливо думает Сашка. И жалобно вскрикивает, отбрасывая дурацкий нож в сторону. По руке течёт что – то тёплое и липкое. Большой палец саднит. Хочется заплакать. Не от боли, от обиды скорее. Как будто она совсем маленькая – не знает о технике безопасности. Лиля презрительно хмыкает и подходит к Сашке. Сашке это не нравится. Она начинает мелко дрожать и трясти головой. - Чего ты, Слепота? Совсем охренела? Жить надоело, да? Лиля говорит слегка растерянно, глотая окончания. А Сашке вдруг становится весело. Она сгибается пополам и начинает хихикать. - Не волнуйся за меня. Я жить хочу, если что. Умирать в мои планы не входит. Лиля молчит, и Сашке кажется, что она решает что – то очень важное для себя. А потом слышится тихий вздох. А потом происходит что – то очень необычное. Что – то очень мягкое касается порезанного пальца. Сашке хватает всего мгновения, чтобы определить: это язык. Он у Лили точно такой, как она себе и представляла: шершавый и очень нежный. И облизывает её палец Лиля совсем как Мурёнка. Сашка зажмуривается, а потом резко открывает глаза. Темноту на миг разрезают яркие вспышки. Хорошо. Хочется забыть обо всём на свете и стоять так вечно. Жаль, не получится. Сашка с шумом втягивает в себя воздух и свободной рукой зарывается в волосы Лили. Они жёсткие, напоминают перья вороны; короткие, торчат во все стороны забавным ёжиком, лишь на затылке стянуты в короткий хвостик. И почему – то Сашка совсем не сомневается в цвете этих волос. - Ты же рыжая. Рыжая, да? – спрашивает вдруг она, чувствуя на себе пристальный взгляд и отчаянно краснея. Лиля выпускает её палец изо рта. Покашливает. А затем начинает хрипло хохотать. - Что, зенки не видят, ориентируешься на слух , на ощупь и на нюх? Угадала, Слепота. Угадала. Рыжая я. Внутри что – то содрогается, сжимается. Хорошо. Ужасно хорошо. - А вот и я! Не скучали? «Должно быть, это ужасно странно», - запоздало думает Сашка, - «Зайти на кухню и застать свою девушку на коленях возле своей сестры. На коленях, посреди бардака и неготового обеда». Лиля стряхивает её руку со своей макушки и спокойно поднимается. - Рановато ты, идиот. Не ждали мы тебя. Ладно, пойдём, проводишь меня что ли. Хлопает дверь. В прихожей слышатся тихие шорохи и громкий Лилин голос. Сашка, оставшись в одиночестве, подходит к окну. С улицы веет холодом, солнца нет уже второй день. Тоскливо без солнца. Сашка касается подрагивающими пальцами прохладного стекла, а затем и вовсе прижимается к нему лбом. Это же надо – довериться той, кого ненавидишь. Открыться ей. Позволить... Ну, почти что поцеловать свои руки. - Она придёт ещё завтра. Сказала, что такую дурёху, как ты, нельзя оставить на такого придурка, как я. Брат подкрадывается к ней незаметно, заставляя вздрогнуть от звука своего голоса. - Хорошо, - говорит Сашка, сжимая кулачки. - А ещё она обозвала тебя Куриной Слепотой и сказала, что ты слишком доверчивая. - Это было обязательно передавать? - Да. Лилька приказала. Сашка робко улыбается и чувствует, что брат тоже. «И всё – таки, это не так уж и плохо – иметь знакомого врага. Особенно, если это девчонка. Особенно, если это девчонка брата», - думает Сашка, убирая остатки колбасы в холодильник. Она почему – то уверена, что с Лилей ей предстоит пережить немало. Ведь кажется, сама судьба подала ей сегодня знак. Кажется, запустив руку в непослушные Лилькины вихры, она почувствовала тепло. И кажется, даже сама тьма отступила на мгновение, позволив ей увидеть огненно – рыжие пряди и наглые ярко – зелёные глаза.