Игра Лжеца

- Слава Могучему Тору! Фраза, произнесенная кем-то из жителей была вскоре подхвачена всеми. Ее кричали, когда Разрушитель пал. Кричали, когда воины Асгарда, подхватившие клич, наконец подняли своего героя, а Радужный мост отнес его домой, где местные быстро превратили три слова во что-то вроде заклинания. Наконец, когда стало известно, что целители, которым предложили помощь выжившие чародейки Карниллы сотворили чудо, "слава Могучему Тору" разошлась по всему Иггдрасилю, где-то ее принимали радостно, где-то настороженно, но не было места, куда бы не долетело имя героя. Спешно найденный хронист написал целую книгу, получившую говорящее название - "Сын Асгарда", а ее содержание превзошло все ожидания. Однажды, Могучий Тор, до сих пор мальчик, превосходящий ровным счетом всех и ровным счетом во всем, ощутил, что становится мужчиной, а значит должен совершить первый подвиг. Разумеется, как подобает герою, задачу он избрал самую трудную и сбежал из дворца под покровом ночи на самом быстром корабле. На пути у него встала армия троллей, но Одинсон, достойный своего великого отца, расправился с ними. Лишь благодаря тому, что схватка против шестисот троллей истощила его, злые колдуны смогли справиться с ним и его оруженосцем(Локи и Бальдр долго спорили, кого из них имеет в виду автор), заточив славного воина. Тридцать дней зрела в нем сила, и лишь узнав, что злая ведьма Карнилла обратила оружие против Асгарда, вырвался громовержец(еще один "новомодный" оборот). Конечно, на деле опасности не было, Один давно сокрушил колдунью, напавшую на него в собственном доме и плененную, но чтобы покарать ее, Всеотец в гневе отправил Разрушителя победить ее армию. Не знал царь, что воины давно сдались и присягнули его сыну. И узрев ошибку отца, Тор выхватил Мьолнир и обрушив его мощь на врага, поверг стального титана, а благодарные жители Норнхейма признали власть Асгарда. Конечно, пробудись сам "герой легенды" раньше чем через две недели, и народ узрел бы совсем другую историю, вот только, погруженный в исцеляющие воды, "могучий Тор" даже не подозревал о том, что в каждой новой трактовке, его биография меняется все сильнее и сильнее. Где-то он лично победил Карниллу, где-то по пути сразился с духом лабиринта, а появившаяся у одного из великих эльфийских поэтов после пары бочек вина версия "легенды" в стихах вообще приписала герою битву с тремя драконами, ночь с королевой темных эльфов, схватку с Лафеем, ковку Мьолнира в восьмилетнем возрасте и под конец, внезапно, издание декрета по которому в тавернах обязаны отпускать выпивку бесплатно. Поэма сразу же обрела безумную популярность, во многом благодаря "закону Тора". Но не весь мир сводился к постели Одинсона, за жизнь которого боролись. Помимо победителей были и побежденные. Карнилла, заключенная в темницу, отказывалась с кем-то говорить, но от нее это и не требовалось. Где-то во дворце шли переговоры между Всеотцом и старшей из оставшихся в живых чародеек о присоединении Норнхейма к Асгарду. Плодородные земли вокруг полуразрушенного замка вымерли, жители массово переселялись в другие селения, личная гвардия королевы, числом двадцать женщин, расформирована и разбросана в качестве целителей или заклинателей в разные концы Ванахейма. Будут несогласные, неудивительно, тяжело от "богини" перейти к чему-то вроде "знахарки". Поэтому за каждой ведьмой установлен надзор. Тело Разрушителя доставили на Родину, в Нидавеллир, где король гномов Эйтри скроет смертоносный автомат до поры до времени, а заодно исправит нанесенные ему повреждения. Неправильно будет обойти вниманием и героев истории, тех, кого события в Норнхейме затронули напрямую. Троллю Улику заключение пошло на пользу, он стал еще сильнее и выносливее, а обретенные на арене боевые навыки мгновенно превратили Камнерожденного в реальную, а не потенциальную угрозу власти короля Кулла. Вскоре они сойдутся в бою, где молодость и энергия победит опыт. Хотя обретенная в тюрьме склонность нового правителя к общению с жителями поверхности и не импонировала большей части его народа, им придется смириться, ведь каждый тролль знает - когда сильный говорит, слабаки молчат. Амора воссоединилась с матерью, от которой сбежала в замок Карниллы после смерти отца. Какое-то время она пыталась найти пропавшую без вести Сирену, но жизни свойственно идти вперед, и вскоре "хвостом" Чаровницы стал молодой воин по имени Скурдж. Но самый большой сюрприз преподнес Бальдр, при виде которого целителям оставалось только всплеснуть руками, смертельное заклинание и воды Мимира сотворили чудо, и теперь третий сын Одина стал в буквальном смысле неуязвимым. Известно, что "оруженосец Тора"(именно так его называли в официальных документах), удостоился встречи с Всеотцом, но предмет разговора остался неизвестен, предположительно благодаря этой беседе, длившейся несколько часов, в дружине появился новый воин. Что до Локи, после схватки с Разрушителем принц невольно отошел на второй план. Общественность видела его уходящим с Тором и провожающим тело брата в Асгард, но никто не мог сказать с уверенностью где обманщик был и чем занимался этот месяц. И по правде сказать, в первые дни это его даже радовало. Все было кончено. Тенью Локи бродил по дворцу, вспоминая как еще совсем недавно сидел под деревом в саду, а самым опасным местом, которое посещал, была библиотека. На четвертый день после возвращения он исчез. - Все кончено. Знаешь, я повторял это себе раз за разом и никак не мог толком понять, почему это не работает... И наконец понял, понял прочитав эту дрянную книжицу, просто это была не моя история. Мне все время казалось, что это я центральная фигура, что ко мне сводятся все нити, но это не так... Чтобы понять это, посмотри глазами наблюдателя на все, начиная с подземелья. Тор - девять попыток побега, не сдающийся, несгибаемый, не сломленный. Победитель Разрушитель. Бальдр - бесстрашный гладиатор, любовник самой королевы, лишь благодаря стараниям которого удалось избежать кровавого разрешения конфликта. А Локи? Сбежал посреди битвы с магами, объявился через месяц, чтобы сорвать решетки тюрьмы Карниллы и хвостиком побегать за "могучим Тором". А ведь это я даже не искажал факты, хронист же предпочтет просто выкинуть из героического повествования лишнее лицо, непонятно что там делающее. Локи откинулся на спинку кресла, его лицо выражало нескрываемую досаду, одна рука лежала на уже знакомом ящике с Камнями Норн, с другой же стороны от него стоял небольшой столик с Книгой Хаоса, Зеркальным Ключом и блюдом с фруктами. - Конечно, я мог бы опровергнуть это заблуждение. Рассказать историю так, как ее видел я. Но это потребовало бы от меня раскрытия тайн, которые я не готов показать никому. Обман отца, Комната зеркал, месяц в женском теле, Камни Норн... Да и многие мои поступки были слишком спорными, чересчур неоднозначными... Асгарду нужны герои, а история Локи при всей своей реальности совсем не похожа на эпическую легенду. Он поднял небольшую грушу и предложил ее собеседнику, а получив отказ одной лишь силой мысли обратил фрукт в пепел. - И поначалу меня это раздражало. Черт, я был в ярости! Я одолел Книгу Хаоса, я освободил Тора, я усмирил Карниллу, да, Суртурово пламя, без меня брат никогда не поверг бы Разрушителя! И все это ничто, воздух. По мере того, как обманщик говорил, ветер вокруг него крепчал, слабый звон стекол становился сильнее, а волосы развивались на непонятно откуда взявшемся ветру... Потом все стихло так же быстро как появилось. - Пустота... Я говорил с мамой, она сказала, что это не моя история. И знаешь... Это правда. Последние слова Локи выплюнул, как будто они дались ему с трудом, внезапно он показался таким уставшим, со своей головой, бессильно лежащей на руке... - Да. Правда. Тор заслужил свою славу целиком и полностью. Ведь я был там и должен признать... Я не вышел против Разрушителя. Мог, но не вышел. Также как не кинулся навстречу летящим магическим молниям, не предпринимал безрассудных попыток побега... Это сложно было признать, но я не герой. Да, все мои действия были разумны, но абсолютно не героичны. Я принял это. И все же... Кажется, что мы все так изменились... Теперь Тор обрел свой молот, Бальдр непробиваем, у меня появилось множество секретов, но братья толком не изменились, остались верны себе, а я... Принц улыбнулся и на пару секунд воцарилось молчание. - Я увидел себя со стороны. Можно долго убеждать себя, что я не встал на пути Разрушителя потому что боялся, но правда такова, я хотел, чтобы они умерли... Мужчины, женщины, дети... Мне было абсолютно наплевать на них. И вот, когда я остался последним сыном Одина не знающим своего пути, пришлось принять... Трудное решение. Чтобы посмотреть в бездну мне нужно только найти зеркало, а потому хватит. Больше Локи Одинсон не возьмет в руки оружия - ложь, предательство, тайны... Довольно. Я заведу семью, начну писать книги и пусть хоть весь Асгард смеется над полукровкой-великаном, забывшим, с какой стороны держать клинок. Все ДЕЙСТВИТЕЛЬНО кончено. - Значит, теперь ты меня отпустишь? Сирена почти не изменилась с их последней встречи четыре дня назад, когда Локи доставил в свое "безопасное место" Камни Норн. Только сегодня утром, принц наконец вспомнил о своей пленнице и вернулся в Комнату зеркал с явным желанием наконец окончательно попрощаться с Сиреной. Он ласково рассказал ей обо всем произошедшем в Норнхейме, с помощью магии помыл, дал чистую одежду, а вместо объедок - полноценные блюда со стола Всеотца. И все же стекло, закрывающее вход в камеру не открывалось, как будто обманщик не мог решиться или наоборот решился и растягивал эти тяжелые мгновения... Наконец, его лицо осветила спокойная, заботливая улыбка. - Нет. Молчание продолжалось секунду, взгляд Сирены до того почти расслабленной, стал почти безумным, в голосе звучало бешенство... - Ты обещал! Лжец! С силой неожиданной от хрупкой девушки она била кулаками по стеклу, с которого почти сразу же закапала кровь. - Наверное глупо просить прощения за такое... Вины на тебе нет и твоя судьба, Сирена, навеки ляжет тяжким грузом на мою совесть. - Клянусь, я убью тебя! Клянусь Имиром и Сартаром, Глазом Одина и... Единственным движением руки он заставил ее замолчать. - Прошу, послушай. Я не могу просить простить меня, но пожалуйста, пойми. Ты проникла в тайны, которые должны остаться в прошлом. Мы сменим эту камеру на более просторную, я уже начал работу... Его прервал внезапный взрыв смеха. Сирена хохотала не стесняясь, впервые за месяц она улыбалась... - Да ты просто жалок. У тебя не хватает духа убить меня, а потому ищешь предлог, чтобы оставить здесь. Я месяц сижу здесь, беспомощная, полностью в твоей власти и даже после этого... Ты все еще боишься меня. Наверное так устроен всякий разум, ас, ван или турс, желая причинить другому боль он действует, не может действовать - говорит, не можешь сказать - пишет и даже исчезни и эта возможность, сразу нашлись бы сто других. И ирония в том, что как бы хорошо Локи не владел собой, слова могли ранить его куда сильнее меча. Принц поднялся. - Кажется, я немного поспешил, сделав твою камеру проводящей звуки... За такие слова тебя следовало бы убить. Но я виноват перед тобой и раз уж не оставил тебе ничего кроме слов, говори. Обманщик улыбнулся, а в следующий миг Сирена закричала, вопль боли вырывался из ее груди против воли, девушка корчилась на полу... - Расскажи как ненавидишь меня? Или как именно убьешь? А может какой я на самом деле слабак? Колдунья попыталась ответить, но хотя агония ушла, слова просто не желали выходить иначе как в форме неразборчивого писка. - Прости, кажется я слишком сильно обжег твои связки... Не беспокойся, это пройдет. Но пусть наш маленький конфликт станет тебе уроком, не стоит кусать руку, которая тебя кормит. Я ведь мог делать с тобой что угодно... Сирена сплюнула кровью на стекло. - Как знаешь... Но позволь я продолжу. Писк был слишком тихим, чтобы хоть как-то помешать ему, а для того чтобы стучать по стеклу у девушки не осталось сил. - Я долго думал, что могло изменить меня... Ведь я никогда не был плохим... Плохим сыном, братом, другом... И понял, дело в книге... Локи взял в руки Книгу Хаоса. - Я не думал об этом раньше. Полагал, что победил духа, заключенного на этих страницах, что знание само по себе безвредно и все же... Я ошибался. Кто-то специально оставил ее для меня, кто-то знающий, что у меня получится выиграть дуэль и не получится устоять перед тем, чтобы забрать трофей... С тех пор каждая мысль высказанная здесь, была мной обдумана, критическое восприятие должно защитить от "заражения" информацией, но беда в том, что все здесь сказанное... Правда. От первого до последнего слова. Книга вспыхнула, простейшее поджигающее заклинание, навеки избавляющее мир от величайшего зла... Истины. - Мой соперник думал, что я не умею читать между строк. Не увижу, что он пытается мне доказать... "Рагнарек неизбежен и только ты, Локи, можешь его остановить. Только возложи себе на голову корону, а в руки возьми меч." И с меня довольно. Хватит направляющей руки, которая ведет меня. Я Локи, сын Одина, принц Асгарда. И мной никто и никогда не будет манипулировать. Писк сложился в некое подобие смеха, обманщик посмотрел на Сирену и не сумел сдержать улыбки. Сообразительная ведьма выдохнула на стекло и написала на нем всего два слова "Лжешь себе". Поначалу Локи захотелось снова наказать ее, но потом он решил, что и без того потерял над собой контроль, когда в гневе причинил девушке боль. - Я вернусь. И мы обсудим твое будущее. Она ответила лишь одной руной... "Возмездие." Признаться, Локи толком не знал куда пойдет, выходя из Комнаты Зеркал, но все было лучше, чем препираться с Сиреной... Девушка-яд, честное слово... Мыслей о том, что она стала такой исключительно его стараниями, принц старательно избегал. Хватит с нее и того, что им была взята на себя вина за разрушение ее жизни. И всё же, куда идти? В Асгард, сидеть во дворце и дальше отвечая на вопросы хронистов, обычно в духе "где вы, мой лорд, были, пока ваших братьев пытали в плену?" Локи редко признавал свои ошибки, но сейчас сделал исключение, это было бы даже хуже чем тет-а-тет в Комнате Зеркал. Нет, его ум и сердце манили другие места... Йотунхейм из всех миров был пожалуй наиболее безрадостным, чтобы найти такую клоаку как в климатическом плане, так и в отношении обитателей, нужно было постараться, километры ледяных равнин, ледяных гор, ледяных лесов и толпы ледяных великанов. И все же это было именно то, что ему сейчас так необходимо. Принц появился на улице крупнейшего из местных городов, там, где его могучий разум ощутил сильнейшее скопление магической энергии. Башня... И разумеется изо льда... Как старомодно и как банально... Не замечая враждебных взглядов, Локи попытался найти вход, а не обнаружив такового просто проделал его сам. На шум выскочили несколько юношей и девушек, не то семья, не то ученики чародея. - Я Локи, Сын Одина. Я пришел учиться. Вперед вышла самая старшая из етунского молодняка. - Я Ангербода, Дочь ****, и я предлагаю Локи, Сыну Одина, сгинуть к своим и спариваться с горными козлами. И после секундной паузы почтительно добавила. - Мой лорд. Обманщик искренне рассмеялся. Кажется ему здесь понравится. Локи появился в Асгарде в тот самый день, когда Тор наконец очнулся. Как именно ему удалось в точности узнать момент и оказаться первым посетителем у постели брата, опередив даже Всеотца, остается загадкой. Впрочем, когда речь шла о втором сыне Одина, загадок не бывает много, его второе исчезновение на десять дней окончательно убедило всех в том, что "колдун" скрывает что-то нечистое. И долго хронисты мучили Хеймдаля расспросами... - Мы сделали это. Тор говорил бодро и выглядел так же, и все же Локи счел не лишним провести свою, магическую диагностику, лишь подтвердившую очевидное, сочетание природной выносливости принца, мастерства целителей и заклинаний чародеек, сотворили чудо, теперь "сын Асгарда" был полностью здоров, исчезла даже пара старых шрамов. - Да, брат. Ты спас Норнхейм. Громовержец улыбнулся. - Мы спасли, Локи. И после небольшой паузы. - Много наверное шуму было? - Скажем так, теперь каждый ребенок в Девяти мирах вырастет на книге о подвигах могучего Тора. Брови брата сдвинулись, казалось, мечтающего о славе всю свою жизнь сына Одина совсем не радовала общеизвестность... - Не волнуйся, ты заслужил. Хотя в таверну тебе лучше не входить... Да и от посещений Свартальвхейма недурно бы воздержаться хотя бы лет сто... Локи рассказывал долго и много. Лучше пусть громовержец узнает некоторые вещи от него. Когда дело дошло до приказа Одина починить Разрушителя и попытке представить его атаку на Норнхейм как борьбу с армией врага, Тор отреагировал на удивление спокойно. - Пусть так. Но пока я жив, Разрушитель больше не будет запущен. Под конец, брат даже обнял его. - Там в Норнхейме, Локи, мне показалось, что ты стал другим... Жестоким, тщеславным, трусливым... Я ошибался и клянусь глазом Одина, брат, что никогда больше не усомнюсь в тебе. - Ты станешь хорошим царем, брат. Не было уз крепче, чем узы братства. Не было братьев более привязанных друг к другу, чем Тор и Локи. Две половины одного целого. Тогда... Это казалось им обоим вечным. Все началось с женщины. Прибыв домой, еще до своего похода в Йотунхейм, Локи обратил внимание на девушку, сражающуюся наравне с мужами. Сиф никогда не была ни писанной красавицей, ни гениальной мыслительницей, а ее характер и вовсе отзывался болью в паху не у одного юноши, а иногда и у девушек, но было в ней кое-что отмеченное обманщиком. Редкая искренность, готовность всегда сказать правду в лицо и подтвердить слово делом. И все же легкое восхищение, испытываемое принцем перед юной валькирией(в том, что со временем она присоединится к сестринству, никто не сомневался), никогда бы не переросло в нечто большее, если бы не новость, донесенная до него ветром из болтовни воинов. Амора быстро нашла себя на новом месте, у нее не было отбоя от ухажеров, неудивительно, что на плацу она не слишком следила за выражениями относительно Тора... Сиф это не понравилось. Когда их растащили, колдунья потеряла не одну золотую прядь... Одним словом, Локи нашел идеальную спутницу жизни. Проблема заключалась только в том, что единственный раз, когда ему приходилось сближаться с девушкой, она сама в буквальном смысле влезла в его, а точнее ее постель. Чтобы произвести впечатление на Сиф и заставить ее прийти к нему, требовалось нечто изящное, героическое... Нужно заставить ее увидеть его таланты, это как с манипуляцией, сделать так, чтобы принц был единственным способным помочь... Решение как всегда гениально. Быть может можно поступить проще, но Локи привык работать изящно и наверняка. К тому же если что-то пойдет не так, всегда можно прервать игру. Обманщик мысленно улыбался своему замыслу, будто пробуя на вкус его разные части, придет время, и они вместе будут смеяться над этой шуткой... Воображение уносит в будущее, далеко вперед, реальность отстает ненадолго. Вот ночь, и под покровом луны Локи покидает свою комнату, тенью проникает в покои, несколько щелчков ножниц и дело сделано. Но впереди еще много работы... Подобрать нужное зачарование, чтобы малейшее прикосновение вернуло отрезанные волосы на место. Наконец, история складывается. Неизвестный чародей или, возможно, чародейка, лишает Сиф волос, вероятно из мести. Разумеется, проснувшись утром, изуродованная девушка постарается всё исправить и значит обратится к тому-единственному, кто способен помочь. Совершенная партия. Счастливый конец. И когда на рассвете в дверь его покоев раздался стук, Локи охотно открыл. На пороге стояла рыжеволосая девушка в синем платье, подвязанном золотым поясом, в руках она сжимала свиток, а увидев принца поклонилась. - Мой лорд, я принесла вам приглашение от лорда Одина. На полученное послание, обманщик даже не взглянул. - Приглашение куда? Кажется, ей до жути хотелось хихикнуть, но правила приличия заставляли сдержаться. - Вечером состоится пир в честь выздоровления могучего Тора. Вы - почетный гость, а потому насколько я знаю, к письму прилагается просьба никуда не убегать. - И откуда же тебе знать содержание посланий моего отца? - Я Лорелея, мой лорд. Посол лорда Одина. Как же, знаем... Так уж получилось, что дипломатия в Асгарде была скорее прелюдией к размахиванию мечами. А потому и посланцы скорее передавали угрозы, чем решали вопросы. - А что, "лорду Одину" казалось, что меня нужно долго убеждать? - Нет, таково мнение лорда Алгрима. Он полагает, что дворец стал для вас невыносим. Вот сюрприз... Оказывается, Всеотец еще советы собирает, чтобы обсудить поведение приемного сына. - И что же думаешь ты? - Что вы поступите как хотите вне зависимости от того, что я вам скажу. - И все же ты пришла. - Как посланница, я должна всё видеть и слышать. Но что мне делать - решает Один. В голосе Локи появились заговорщицкие интонации - Разве только он? И уже спокойно - Скажи отцу - я приду. День продолжался, а Сиф все не появлялась. Принц даже задумался над тем, не попытается ли асгардианка прибегнуть к парику или услугам другого чародея, но он быстро отверг эти мысли. Каждый ребенок знает, что магия решает проблемы хорошо и наверняка, а забота о собственной красоте у женщин была едва ли не доминирующим инстинктом. Да и найдется ли во всем Асгарде хоть один целитель, способный за сутки восстановить срезанные под корень волосы? Она придет... А когда Локи поможет ей, слово за слово, приглашение посмотреть красоты Альвхейма, идеального места для свидания. Ведь у девушек подобные интриги в крови, дворец Карниллы научил "Сирену", каждая из них на подсознательном уровне сознает, что делать. Амора играла. Время от времени ей требовалось поддержать своё умение на должном уровне, и тогда златовласая колдунья позволяла ощущениям вести ее. В сущности, что есть человеческая душа, если не кукла, подвешенная на ниточках, умеешь за них дергать и получаешь власть над всеми вокруг. С какой легкостью ей удалось обмануть всех, убедив в искреннем раскаянии, де, она не покидала Карниллу лишь из страха перед силой королевы. Еще проще было вернуться под материнское крыло, слезливо рассказать Идунн о том, насколько ей больно было после смерти отца, как она пыталась почувствовать в себе силы, равные талантам сестренки, отцовской любимицы... Конечно, завершилось все красивыми семейными объятиями. Асы, ваны, турсы, все они предпочитали предавать какое-то сакральное значение своим сердцам, слабость, которую Чаровница охотно использовала. Жалость, любовь, желание, в сущности эти орудия можно было использовать не хуже клинка или колдовской молнии, даже не всегда приходилось прибегать к магии сознания, этому прекрасному, легкому направлению на путь истинный. Знал ли лучший из найденных ей молодых ювелиров, что готов ради права поцеловать ее ногу украсть у своего учителя золото и драгоценности? Ожерелье украшало ее шею. Знала ли служанка, что оказывается пытается завоевать расположение Чаровницы, передавая ей все слухи и сплетни? Информация была бесценна. Наконец знал ли Скурдж, что готов на подвиги во имя любви и чтобы возлечь с ней на ложе, изрубил бы целый клан гномов и похитил бы их сокровища? Конечно никто из них даже не подозревал об этих спящих желаниях, говоря совсем уж философски, именно Амора направила их на путь истинный. А всего-то нужно отпечатать в сознании несколько фраз и изредка баловать прикосновениями. И тогда из просто красивой женщины, игрушки, которую все хотят затащить в постель, она становится богиней - властной, обожаемой, счастливой. Жаль конечно Сирену, Чаровница потратила на нее столько магии... Всегда сложно сражаться с сильным разумом, но цель оправдана, зеленоглазая брюнетка даже не подозревала, что по чистой магической мощи давно обошла свою любимую. Долгосрочное вложение, сгоревшее в миг, когда девушка пропала без вести в поисках пути побега из Норнхейма. Дура. Амора играла... Вот счастливая пара, он воин, она служанка... Всего лишь заронить в его разум навязчивую мысль о ее лучшей подруге. А вот друзья до гроба... Пусть полюбят одну женщину, для полноты картинки - ту-самую служанку. Приятно было устраивать такие небольшие драмы, иногда Чаровницу несло и тогда начинались иллюзии, противоестественные желания, да всё, на что у нее хватало воображения... - Балуешься, сестренка? Лорелея появилась у окна их дома и ласково приобняла сестру, та ответила... Синхронно треснула магия сознания, заставив девушек разжать объятия. - У тебя научилась. Амора никому не рассказывала почему покинула дом на самом деле, списывала всё на боль от смерти отца, но истинная причина сейчас стояла около нее, лишь слегка хихикнув на разряд электричества. Год назад, молодая колдунья случайно узнала, исследуя свой разум, что многие мысли ей не принадлежат. Правда оказалась ошеломительной, в течение неопределенного срока, старшая и более искусная Лорелея играла ей как куклой. Многие воспоминания для юной Чаровницы имели огромную важность, первая любовь, первая ненависть, выбор своего пути... Сейчас она просто не могла представить той боли, какую она испытала узнав, что за всем этим спектаклем стоял режиссер, ее любимая сестра, которая просто практиковалась перед работой в качестве посланницы Асгарда и не нашла ничего лучше, кроме как из спортивного интереса поиграть жизнью сестренки, только начавшей вдыхать аромат этой-самой жизни. Амора попыталась побить сестру, но в конечном итоге оказалась на полу, у ног смеющейся Лорелеи, которая спрашивала, действительно ли "глупышка" не понимает как это весело... - Ты была права. Это весело. Рыжеволосая посланница только рассмеялась. Может за это Чаровница ее и терпеть не могла, каждая ее манипуляция имела свою конкретную цель - отточить умение, добыть кулон, получить лучшее платье или верного защитника... Позабавиться, на худой конец. Сестра занималась этим из спортивного интереса, результат для нее был вторичен по сравнению с процессом, при почти полной тождественности такового с вытворяемым самой Аморой. - Я ведь говорила тебе, сестренка, мой голос в твоей голове это не всегда плохо. Она смеется... Что же, пусть. Пора сделать ее немного серьезнее. - Разве не мой долг позаботиться о тебе так, как ты заботилась обо мне? Как и следовало ожидать, улыбка сразу спадает с лица Лорелеи. - Ты всегда была такой. Кукловод, лгунья, шлюха. Я лишь позволила этому всплыть. - Интересно, что же всплывет в тебе, дорогая сестренка? Амора, напротив, улыбается. Она давно стала сильнее сестры, та это знает, а потому постоянно ждет подвоха... Но первое правило манипуляции, тот кем управляют не должен даже подозревать, что им манипулируют. Второе правило - если подозрения появились, пусть они обратятся в паранойю... Пусть перестанет быть ясно, где грань между реальностью и иллюзией. - Слышала, что ты говорила с Локи? - И откуда же у тебя такая информация? - У всех девушек свои секреты. Как бы то ни было, я предлагаю тебе игру, Лори. Небольшой спор, который раз и навсегда покажет, кто из нас лучше. Рыжие брови поднялись. - Вот как? Милая сестренка предлагает мне состязание? Амора вошла в дом. На улице звуки слишком хорошо разносятся. Сестра последовала за ней. - У Одина два сына. Их жены сразу же стали бы принцессами... В перспективе королевами. Я желаю немного поиграть с Тором. - И предлагаешь мне сломать шею об Локи? - Если тебя смущает сложность... - Отнюдь. Итак, первая из нас, кто вступит в семью Одина, победит? И что будет призом? - А разве знание само по себе недостаточный стимул? - Возможно. В глазах Лорелеи сверкнул интерес, но она еще не закончила. - И все же когда я выиграю то собираюсь снова войти в твой разум и немного над ним поработать. Никакого сопротивления. Любые воздействия. Чаровница вздрогнула, ощутив легкий укол страха. В ее голове сразу же всплыла юность, понятно, что в этой игре проигрывать нельзя, но сестра как никто умела повысить ставки... - Не боишься, что я сделаю с тобой если выиграю? - Амора, я всегда была лучше тебя. Не бойся, сестренка... Я просто внесу пару модификаций... Тебе понравится, обещаю. - Сделка заключена? - Конечно. Первое правило манипуляции - тот кем управляют не должен даже подозревать, что им манипулируют. Локи был Сиреной достаточно долго, чтобы научиться ценить важность внешнего вида. И хотя тонны косметики и работа над собой полетели к Суртуру вместе с Норнхеймом, к пиру принц готовился основательно. Основой его облика служило немного кричащее, но красивое изумрудно-золотистое одеяние, украшенное диковинным узором, на груди сходились полы желтого плаща... Голову же венчал золотой обруч без камней. Легкая полуулыбка зеркалу и он готов. По пути Локи думал зайти проведать Сиф, но отказался от этой идеи. Если замысел не сработает, и она просто предпочтет просидеть день в своей комнате, всегда можно вернуть волосы на место ночью. Хватит тяжелых мыслей, впереди веселье! Пиры недаром были одним из важнейших аспектов культуры асов, пиршественная зала дворца Одина смело могла считаться произведением искусства. Огромная, вмещающая за широкими столами, созданными из древ Железного леса Йотунхейма до тысячи асов, она выходила на улицу, где за столами из простого дерева любой мог присоединиться к празднованию. "Золотую тысячу" составляли царские сотрапезники, дружинники, придворные... Путь Локи лежал к самому важному из столов, за которым восседали тридцать человек - семья, первые лица государства и почетные гости. Здесь были Один и Фригга, Тир и Алгрим, Хеймдаль и... Бальдр. Из менее знакомых, но столь же почетных лиц была Идунн с дочерьми, кузинами Тора, была Брунхильда, предводительница валькирий, король гномов Эйтри, посол эльфов сир Ивори и еще масса посланников и посланниц меньшей важности ровным счетом отовсюду, исключая разве что Хель. Место громовержца находилось между матерью и Бальдром, оно пустовало. Место Локи - между отцом и Алгримом. Пустовал и стул рядом с Хеймдалем, очевидно, Сиф, его сестра, все же решила пропустить праздник. Но вот отсутствие виновника торжества, без которого нельзя было начать пир, настораживало. Без предупреждения, Один обернулся к младшему сыну. - Локи. - Отец. Они почти не говорили с самого возвращения. Признаться, принц намеренно избегал этой беседы, подозревая, что Всеотцу не терпится узнать, где он шатался месяц. К несчастью, больше отодвигать разговор не получится. - Хеймдаль не видит Тора. Не знаешь, почему? - Осмелюсь предположить, из-за того, что наш всевидящий страж столь галантен, что прозревая ветви Иггдрасиля не заглядывает в дамские покои дворца. Тор теперь герой. А ты кажется отправил Лорелею не к тому сыну. Один отвернулся, как если бы Локи сказал что-то мерзкое. - Бальдр. Найди моего сына. Приведи сюда. Воитель поклонился. У принца не было сомнений, что попал на стол третий сын не просто как оруженосец Тора, как это объяснилось непосвященным, за главный стол никогда бы не посадили даже самого прославленного, но не приближенного воина. Взгляд отца вновь обратился к приемному сыну... Забавно, сложись все немного иначе и на его месте сидел бы Бальдр. - Мы поговорим позже. Всеотец поднялся и в зале повисла тишина. - Народ Асгарда! Раз в год мы собираемся в этой зале, чтобы вспомнить подвиги былые и предвидеть грядущие. Сегодня я горд сказать, что Зал Героев пополнился еще одной статуей, статуей моего сына. Потому мы сидим здесь! Потому что война окончена. Потому что сын Асгарда вышел из дома мальчишкой, а вернулся героем! Потому что язва Норнхейма больше не будет забирать у нас сынов! Да начнется пир. Слава Асгарду! - Слава Асгарду! Ответила тысяча глоток. С места поднялся Тир, имеющий право говорить вторым после царя. - Слава могучему Тору! И вновь зал согласился. - Слава могучему Тору! Лишь чтобы разразиться самыми разными восклицаниями. Локи различил "За победу!", "Слава Одину, победителю Карниллы!" и еще несколько общих фраз в духе "Слава героям". Скоро асы напьются и в дело пойдут совсем другие речи, отражающие достоинства груди валькирий или мужскую силу отдельных лиц. Один знал это и мастерски играл на чувствах воинов, по его хлопку в зале появилась целая процессия. Впереди, в цепях из драконьей кости, блокирующей магию, полуобнаженные, шли семь женщин. Карнилла, королева Норн и шесть ее верных чародеек, были поставлены на колени перед троном Всеотца, им предстояло прислуживать доблестным воинам Асгарда за столом. За ними шли слуги, несущие и складывающие в кучу сокровища, захваченные в Норнхейме, числом тысяча вещей. Выходя из зала, каждый воин может забрать мешок с золотом, огромный самоцвет, подсвечник из чистого серебра с драгоценными камнями или иной предмет роскоши. Дележ добычи был старым ритуалом, восходящим еще ко временам Бора. Дальше появились тридцать три пленных солдата врага, которые ценой коленопреклонения и принесения присяги, получили право жить в Асгарде. И наконец, последними, в зал вошли сказители, своими песнями, стихами, музыкой или рассказами, призванные развлекать гостей. Пир начался. - Хеймдаль сказал, ты был в Йотунхейме. Всё же нашел, наблюдатель Суртуров... Впрочем, Локи и не трудился прятаться. - Я там учился. Магия гигантов в чем-то примитивна, но эффективна, этого у нее не отнимешь. - Алгрим говорит тебе не нравится, что брат забрал у тебя всю славу. Принц вежливо кивнул сидящему рядом с ним наставнику. - Алгрим слишком много говорит. Ты лучше скажи мне, отец, как ты смог заставить этих ведьм - обманщик указал на Карниллу, танцующую перед их столом как простая служанка - Прислуживать нам. И снова Один нахмурился. Локи любил изредка наступать на больные мозоли и при этом брал такой заговорщицкий тон в духе "не волнуйся, никому не скажу", что становилось тошно. - Это идея Тира. Кажется, он чем-то им пригрозил... "Ну, договаривай, отец. Массовыми жертвами среди жителей? Пытками и казнью? Что же осталось в застенках?" - Все же давить на отца обманщик не стал. Его статус давал ему определенные преимущества, но не более того. А потому Локи всего лишь подозвал самопровозглашенную богиню, чтобы та подлила в его кубок вина, а на самом деле - повнимательнее рассмотреть оковы. Браслеты и поножи очевидно мешали магии, а что-то вроде воротника на шее мешало говорить. Карнилла безусловно узнала его, в ее глазах светилась ненависть, но что бы не сжимало ей горло, оно лишило ее слов. Сразу вспомнилась Сирена... Нет, это плохие мысли. Не желая далее выслушивать расспросы отца, за которыми безусловно последовал бы Алгрим, обманщик вышел на балкон. - Локи? Впервые за день, он мог искренне улыбнуться. - Мама. С отцом обманщик с одной стороны ладил, с другой понимал его лучше, чем Один мог позволить. Но Фригга приняла его как собственного сына и никогда не допускала даже мысли о том, что рядом с ней сидит ледяной великан - полукровка, а не родной сын. Вернувшись из Норнхейма, Локи рассказал ей все, что только мог. Про то, как обманул отца перед побегом и почему это сделал, как летел и чувствовал себя неловко, как в глубинах Ванахейма встретил чудовище, пытавшее Тора и Бальдра их худшими страхами, как месяц был девушкой, а потом помог братьям сбежать и победить, на что всем оказалось плевать. Всем, кроме матери. Тогда она рассказала ему о Бальдре, сыне, рожденном под пророчеством, согласно которому пока первенец Одина будет жить, будет жить и Асгард, но когда его брат умрет, начнется падение. Из-за того, что у Всеотца был один родной сын, предсказание для всех, кто могли его узнать было лишено смысла. Теперь Фригга была единственной, кто ощутила как ему нужно с кем-то поговорить. - Твой отец и Алгрим прямолинейны, но их тоже тревожит происходящее с тобой. - Как и меня. Не каждый день понимаешь, что стоишь на грани бездны. Царица улыбнулась и встала рядом с ним. - Когда-то я была чужой в этой семье. Принцесса ванов, которую выдали за царя Асгарда из политических соображений. Мне казалось, что здесь я никому не нужна, меня никто не понимает, но я просто была другой. Ты, Локи, попал в дом Одина при схожих обстоятельствах, но это не значит, что мы с твоим отцом или твои братья не любят тебя. - Знаю, мама. Локи обнял Фриггу, но почти сразу же отвернулся, ему было стыдно за внезапный порыв уткнуться в ее плечо, как когда-то в детстве, когда его дразнили "сыном Лакея" и рассказать всё... О зеркалах и книге, о Сирене и Аморе, о Камнях Норн и вспышке садизма... Надо молчать. Маме не стоит знать, что ее сын имеет все шансы стать чудовищем. - Они глумятся над поверженной королевой. Унижают ее ради забавы. Я понимал, почему отец отправил Разрушителя. О, Суртур, да я бы не стоял на его пути, но это... Мерзко. Она вздохнула, и обманщик понял, что случайно, сам того не желая, ранил мать. Все знали, что король Ванахейма, ее отец, пал в тщетной попытке остановить стального гиганта... - Мне было сложно это понять, но Асгард не может не быть жестоким. Мы сильнее каждого мира по отдельности, но выступи они против нас вместе и золотой город бы пал. Поэтому нужен Разрушитель. Поэтому нужно глумление над Карниллой. Один хороший ас, но как царь он имеет дело с силами, с колыбели приучаемыми к идее не оставить от Асгарда камня на камне. Раньше побежденных врагов пытали и отправляли к своим по частям. Ты чувствуешь, когда жестокость оправдана и не можешь смириться с несправедливостью, но Тор другой. Для него всякая жизнь священна, а грань между виновными и невинными не столь тонка. И если для Одина хуже всего проявить слабость, то твой брат, как и ты, всегда старается поступить правильно. То, что вы с ним разные, не беда, а благо для всего Асгарда. Я не сомневаюсь, что Тор станет хорошим царем, но политика, интриги, дипломатия... Кому-то придется закрыть его от этого, Локи. Кому-то очень похожему на тебя... Принц вернулся за стол. Извинился перед отцом и Алгримом, перестал поднимать тяжелые темы в застольной беседе. Пир продолжался, фокусники и барды из Альвхейма развернули настоящее представление, и всё же Локи в глаза бросалось отсутствие виновника торжества. Дважды он выходил на балкон и дважды Тора и Бальдра не оказывалось в зале. Покидая пир в третий раз, обманщик ощутил знакомую ауру. Лорелея. - Что, отцу надоела моя склонность дышать свежим воздухом? - Сейчас я не на службе, лорд Локи. - Да? Мне казалось лицо твоей профессии работает всегда. - Скажем так, иногда я намеренно закрываю глаза и уши. - Что-то мне подсказывает, что Алгрим это не очень поощряет. Она запнулась, но принц не хотел сажать девушку в лужу. - Каждое лицо за главным столом знает, что он не просто воспитатель. Подчиненная эльфа, потерянный глаз Одина... - Всего лишь скромная девушка, господин. - Давно балующаяся магией сознания, как я погляжу. От сестры научилась? А она была хороша. Ласковое, почти незаметное воздействие, почти так же работала ее сестра. Локи бы ни за что не почувствовал ее касаний, если бы с недавних пор не грешил паранойей. К чести Лорелеи, ей удалось даже раскрытой, сохранить хорошую мину при плохой игре. - Всего лишь пытаюсь понять кто вы. А так как вы не любитель говорить о себе, приходится импровизировать. - А ты настойчива. - Результат окупит усилия. - Полагаешь я настолько интересен? - Мне говорить как скромной девушке или как послу царя? - Как Лорелее Вилисдоттер. - Тогда приношу извинения, мой лорд, но мне кажется вы обоюдоострый клинок, прислоненный к чьему-то горлу, вот только неясно к нашему или наших врагов. - Алгрим велел за мной присматривать. - Да. Надеюсь, вы не хотите испортить карьеру своей кузине?Все чего я прошу - одну беседу, хотя бы раз в неделю, чтобы мне было что сказать. - Я подумаю. Сказал Локи кивнув. Притворная искренность задевала его так же мало, как откровенная ложь, но мастерство, с которым это исполнялось... Лорелея пыталась им манипулировать, оставалось понять зачем. Вернувшись на свое место, обманщик обратился к воспитателю, поинтересовавшись, кто именно вёл переговоры с Норнхеймом со стороны Асгарда. Как оказалось никого, этот конфликт как и многие другие, решал лично Всеотец. "Да, определенно многие битвы были не столь неизбежны, как говорит летописец" - вспомнилась принцу полузабытая мысль полуторамесячной давности. Как давно это было... Внезапно, Локи поразился повисшей в зале тишине. Буяны замолчали, воины перестали скандировать отрывок из эльфийской поэмы "Бог грома" и даже Один оторвался от своего разговора с женой. Все взоры были направлены к двери, где маячили три фигуры... И если в двух можно было узнать Тора и Бальдра, то третья... - Отец, я требую твоего правосудия! Девушка сняла капюшон, под которым оказались коротко и неровно остриженные волосы. Сиф не пошла к чародею. Вместо этого она обратилась к тому, чья репутация героя гарантировала помощь едва ли не во всем. - Мы празднуем твою победу и твое выздоровление, сын мой. Эта девушка может подождать? Но громовержец был непререкаем и хотя Мьолнира или боевой брони при нем не было, слово принца всё еще было тяжелее молота. - Эта девушка леди Сиф, сестра Хеймдаля. У меня долг жизни перед ней и я прошу за нее. По спине обманщика потек пот. Это было не просто не по плану, молнией брат ударил в его идею, рассек ее... И хотя Локи не сомневался в своей безопасности, сама мысль о том, что шутка, над которой им предстояло посмеяться стала преступлением, за которое ему совершенно не хотелось отвечать... Бальдр. вышел вперед. - Прошу, великий царь. Эта дева была предательски изуродована, лишена волос во время сна. Несколько часов мы искали виновных. Один поднялся. Идея превратить пиршественную залу в палату суда не нравилась ему, да что там, она не нравилась никому, а потому когда Всеотец говорил, его гнев был направлен не только на гипотетических виновных, но и на сыновей, по такому мелкому поводу как волосы устроивших шум, как будто сам Имир вдруг вылез из ледяного плена и шел крушить Асгард. - И кого вы хотите обвинить? Повисло молчание. Локи вздрогнул, когда их взгляды с братом пересеклись. И когда Бальдр заговорил снова, принц не услышал ничего того, что не смог бы прочесть в глазах Тора. - Я обвиняю Локи Одинсона. Зал ахнул. Обманщик поднялся со своего места, провожаемый общими взглядами и шепотом. Он все еще улыбался и даже кубка не опустил, как будто его не вызвали в качестве обвиняемого на суд, а предложили вместе выпить вина. Внешняя расслабленность скрывала внутреннюю бурю. Все пошло не так... Да, его действия были неоднозначны, да, возможно эта шутка оказалась чуть менее смешной чем казалось сначала, но обвинение перед отцом и всеми Девятью мирами? Теперь это была война. - Я Локи Одинсон. Кто обвиняет меня? Все знали эту древнюю судебную форму, Сиф была женщиной и ее слово не могло иметь силы, друг просто не мог обвинить члена царской фамилии не открыв происхождения, и всё же принц удивился, когда Бальдр отошел назад, а его место занял брат. - Я. Тор Одинсон. Локи пожал плечами. - Ты лжец. Зал взорвался. Говорили все, зачастую даже не вполголоса. Сам Один зашептал что-то оказавшемуся позади него Алгриму. Принц судится с принцем, никогда история не знала такого... До сих пор. Поднялась и вклинилась в ритуал суда Фригга. - Тор, это безумие! - Нет, мама! Безумен тот, кого я всю жизнь считал своим братом, кто воспользовался своими способностями к магии, чтобы обмануть взор Хеймдаля! Я сам до последнего защищал его, когда мы проверяли комнаты всех чародеев замка, способных на такое, но вот, что мы нашли в покоях Локи! Гробовая тишина повисла, когда все увидели то, что сжимал в руке громовержец. Золотые локоны играли в свете освещающих зал светильников. Волосы Сиф. Наконец, первым из всех вспомнил, что он должен говорить, Один. Когда-то Всеотец воевал со своим братом и грусть была в его голосе, когда вынужденный судить своих детей, царь Асгарда говорил. - Это подтверждает твои слова, сын мой. Локи, есть ли тебе что сказать в свою защиту? Обманщик вышел из-за стола навстречу брату. Он подошел вплотную к тройке обвинителей и улыбнулся. Тор был в ярости, в таком же состоянии он был в туннелях, когда сражался с троллями. Ему не уступала Сиф, в глазах которой сверкала ненависть, которая не угаснет, "ты мой враг навсегда" - говорили они. Последним был Бальдр и на его лице не было ничего кроме спокойной уверенности. - Это ведь был ты, да? Ты указал им на меня... Затем Локи резко повысил голос, обращаясь уже ко всем. В одном мама была права, брат никогда не умел играть в слова. - Мне есть что сказать, ибо я стал жертвой клеветы и не могу молчать. Ах брат, почему ты не подошел сперва ко мне... Сложно противостоять доказательствам, особенно таким явным, но полученным в ходе взлома моих покоев. И все же, отец, посмотри - где мотив? С леди Сиф я не говорил никогда, знаю ее только по прошедшей по всем тавернам Асгарда истории о ледяных волках. Конечно, можно обвинить меня в том, что я желал использовать ее волосы в ходе каких-то ритуалов, но здесь сидят как минимум два мага, которые подтвердят - волосы используются только при проклятии, направленном на их владельца. Конечно, было бы несправедливо говорить что мой брат или его оруженосец подбросили волосы, чтобы подставить меня, но проверка комнат - простое и очевидное решение, а потому заверяю всех, они были подброшены, чтобы несправедливо обвинить... - Ложь! Тор никогда не умел красиво говорить, но удар у него был поставлен отменно. Локи пошатнулся и схватился за больную челюсть... - Брат, я... Второй удар заставил его растянуться на полу. Секунда, и вот уже громовержец летит сквозь стол прямиком в стену, отброшенный мощным заклинанием. Кто-то из гостей вскакивал с мест, другие как завороженные следили, но вмешаться не рискнул никто... - В чем дело, "могучий Тор"? Впервые попался кто-то сильнее? Принц поискал источник горьких слов и с удивлением обнаружил, что им является он сам... Брат вскочил с места, на ходу вооружаясь стулом, но обманщик играючи ушел от неуклюжего выпада, а заодно оживил деревянную мебель, набросившуюся на наследника Асгарда, впрочем, один удар его кулака расшибал стулья и столы в щепки. Новый бросок в попытке достать Локи, но тому подчинялся сам воздух, образовавший некое подобие оков вокруг рук и ног громовержца. - Еще один твой великий подвиг, которые тебе приписывают в обилии? Армия из шестисот троллей? Сто магов? Королева Норн? Ты просто слабак, единственная заслуга которого в том, что он выступил против лучшего оружия своего мира! Вся твоя легенда ложь, от начала до конца... Каждая фраза сопровождалась ударом, способным свалить дикого вепря, в миг, когда кулак Локи касался щеки брата, появлялась зеленоватая вспышка, и всё же Тору не было равных в силе воли и в какой-то момент их руки столкнулись... Лишь чтобы сын Одина оказался сбит с ног струей воды, которую обманщик сотворил из воздуха лишь чтобы обратить в лед... Рука брата поднялась, он как будто сдавался, но гром возвестил, что дуэль лишь вышла на новый уровень. - Довольно, Локи. Мьолнир разбил крышу с грохотом, выбившим все стекла, последовавшая за ним молния отправила в стену уже самого чародея... - Ты даже не представляешь на что я способен... Прошипел принц, но уже в следующий миг брошенный меткой рукой молот ударил его под ребро, и от крика боли раненого колдуна с потолка посыпалась штукатурка. Драка превратилась в поединок насмерть, и, Суртур, ему это даже нравилось... Локи выплюнул пламя, но его встретил раскрученный Мьолнир, огонь разлетался на висящие на стенах гобелены, сжигая их, но братья даже не заметили этого, вновь сошедшись в ближнем бою, где молот встретился с магической печатью, раскалывая ее и фантом под ней. Техникой иллюзий полезно владеть, особенно если собираешься ударить разъяренного бога по затылку огромной глыбой, выдранной прямиком из пола, а потом этой же глыбой прихлопнуть... Тщетно, единственный удар молота разносит ее. Тор кидается вперед, не замечая ни разбегающихся от пожара гостей, ни жгучего изумрудного пламени, которое выдыхал брат... Удар молотом свалил обманщика, на пол, появившийся у Локи в руках осколок стекла сияет багровым светом, а потом вонзается в шею брата, брызгает кровь, но рука принца оказывается в стальном захвате. Громовержец готов обрушить сильнейшую молнию из всех когда-то им создаваемых, пальцы чародея сложены для сильнейшего заклинания магии крови. - Стойте! Сквозь пламя, мать пробивается к сыновьям, кляня гордость мужей, считающих поединок священным и слабость жен. Слезы в ее глазах сбрасывают кровавую пелену, обнажают истину... - Вы же убьете друг друга! Вы братья! Так не должно быть... Гнев стихает, братья видят, что гости давно разбегаются, а сражаются они посреди горящего зала, Фриггу защищает лишь сила Одина, стоящего, но не вмешивающегося... Обманщик смотрит на брата, тот на него... - Почему, Локи? Признаться в слабости к женщине? В том, что облажался, пытаясь завоевать ее сердце? Лучше оказаться виновным, чем посмешищем. И ранить словами сильнее всех клинков и чар... - Разве ты не видишь как это весело? Тор вздрогнул. В повисшей тишине остались лишь два звука, стук его сердца и треск пламени, сжигающего годы братства... - Довольно, Локи. За все нужно платить. Треск ломающейся руки и взрыв боли, вот предпоследнее, что помнил обманщик в те страшные секунды между словами брата и потерей сознания. А последней... Была мысль, повисшая на языке, но так и не произнесенная. - Я убью тебя, брат.