Игра Лжеца

У асов есть лишь один праздник, имеющий точную, фиксированную дату, а не приуроченный к конкретным событиям. Первый День. Времена года в мирах Мирового древа менялись по разному, но день, когда раз в четыре земных года, наступает весна в Асгарде был официально установлен в качестве дня народных гуляний. Впрочем, книжники знали, что это также день, в который Бор посадил Мировое древо, а в таком контексте это празднество действительно могло считаться всеобщим. Тем удивительнее стало известие, что один из принцев, Локи Одинсон, не сможет появиться в золотом граде, поскольку добровольно взял на себя командование еще оставшимися в Мидгарде войсками с целью окончательно разгромить находящихся там великанов. Тем не менее его эмиссар, Лорелея Вилисдоттер, значилась в списке гостей, а это Амору совсем не радовало. Златовласая богиня получила особое распоряжение Всеотца на организацию Первого Дня, что в перспективе могло бы значить для нее назначение на пост хранительницы садов, сейчас занимаемый матерью - Идунн. А это значит прощайте военные походы, здравствуй жизнь столичной аристократки на вечные времена. Вот и ходила Чаровница по всему золотому городу, следя, чтобы флаги были вывешены, столы расставлены и... Суртур, как же это было скучно! Они так гордились своей культурой, а между тем все пиры вне зависимости от повода, были похожи один на другой как две капли воды. Короткая речь Всеотца, дары и трофеи, какие-нибудь восставшие голодранцы, клянущиеся в верности, одни и те же скальды, а потом много вина, переходящего либо в драки, либо в женщин, а чаще и в то и в другое. Гульбище, начинающееся где-то за три часа до пульсации Иггдрасиля(в Мидгарде сказали бы "до заката" или "в шесть вечера") продолжалось до утра, когда проснувшиеся асы подкреплялись собственными объедками, столы и прочие следы ночного веселья убирались и жизнь возвращалась в привычное для всех русло. С какой-то смесью ностальгии и желания вспоминала Амора праздники в Норнхейме, изюминкой которых были поединки, по истечению которых зрители решали, оставить ли жизнь побежденному, говорят, Карнилла взяла эту традицию из Мидгарда. Темные эльфы пошли еще дальше, их праздники сопровождались пытками, поскольку по мнению этой жестокой расы, ничто так не помогало получению удовольствия как хороший запах крови. Единственный посещенный ей пир в Альвхейме, Чаровница вспоминало с трудом, слишком много было в воздухе пыльцы фей, вещества, лишающего рассудка и заставляющего вытворять самые дикие вещи. Наконец, етуны в особо значимые дни клялись на крови в вечной ненависти к асам. Что до гномов, огненных тварей и мертвецов, их златовласая колдунья разумными не считала, даже варвары-люди и то были веселее. И хотя Аморе стыдно было в этом признаться даже самой себе, самым лучшим праздником посещенным ей, было празднование победы над Карниллой, когда братья сошлись в схватке. О, в тот миг она воистину поняла, как королева столь спокойно говорила об их божественности, титаны сошлись и проиграл тот, кто первым опустил меч и что-то внутри женщины теплело при сознании, что проиграл не ее принц. Что стало для Аморы сюрпризом, так это то, что пари, которое она рассчитывала выиграть за пару месяцев, растягивалось уже на столетие, дружеское предложение сестренке свернуть себе шею об Локи выстрелило именно так, как должно было, но Тор... Это было даже не смешно. Легко попасть в постель к громовержцу, еще легче туда вернуться, но если почти любой из ее любовников после второй-третьей ночи заводил разговор о браке, то наследник престола... Лорелея хотя бы стала постоянной фавориткой, Чаровница же толком не могла разобраться в себе, понимая только, что день, когда она решила отомстить сестре, грозил стать как лучшим, так и худшим в ее жизни. Порой ей казалось, что асов, волею случая ставших ей самыми близкими, она одновременно ненавидит и любит. Что не столько ей хочется разрушить разум сестры, сколько ощутить свою над ней власть, не столько получить корону, сколько захватить в свои руки единственного мужчину, осмелившегося использовать ее. Треск портала возвестил о приходе единственного существа в Асгарде, способного использовать столь мощную телепортацию. Того, ради кого чародейка пришла в золотые сады. - Лорд Локи. Слышала, вы не сможете посетить праздник. Рада, что для меня вы сделали исключение. - Леди Амора. Разве я мог устоять перед приглашением старой знакомой? Скользкий он был, этот Локи. Никогда не знаешь, что последует за его улыбкой, объятия или кинжал в сердце. Впрочем, он понимал язык дипломатии, что и делало сам этот разговор возможным. - Позволите нескромный вопрос? Насколько вы близки с Лорелеей? - Судя по всему достаточно, чтобы тебя задеть. - Всего лишь забочусь о вашей безопасности. Ведь наши интересы совпадают. - Неужели? - Я хочу стать царицей, лорд Локи. А так как ни я, ни мой муж не склонны к рутине, мне понадобится хороший главный советник, на решения которого не влияет то, что у Лорелеи под платьем. В его глазах блеснул огонек интереса. Довольно рискованно рассказывать свой план "богу хаоса", но очевидно, что правитель из приемного сына куда лучше, чем из родного. Предложить ему власть в обмен на корону и отказ от сестры... Взаимовыгодное предложение. - Кажется, понимаю... Из дочерей Вили лишь одна должна стать принцессой, а пока твоя сестра рядом со мной, есть шанс, что в какой-то момент я потеряю способность самостоятельно принимать решения. Суртур, он слишком много читает между строк. Впрочем, Амора не видела смысла отрицать что-то из сказанного и кивнула. - И все же, разве я не должен как хороший брат сообщить Тору, что маг, равный мне самому, пытается влезть в его голову? Дразнится. Сам давно знает ответ. К счастью, слишком горд, чтобы заподозрить ее в неискренности хоть в чем-то. - Вы же знаете лорда Тора. Он посмеется над вами, а со мной проведет следующую же ночь. Они вместе рассмеялись, но Аморе стало немного неуютно под пронзительным, немигающим взглядом. - Это точно. Что же, полагаю, место главного советника меня устроит и будет даже лучше, если у моего брата при этом будет разумная царица. Лорелея не стоит такого предложения, и я готов немедленно прогнать ее. В следующий же миг на лица Локи появилась легкая досада. - Вот только есть маленькая проблема... Ты можешь окрутить Тора, можешь договориться со мной, но есть кое кто, кому мой брат верит как никому и кто не станет мириться с чьим-то на него влиянием. Настало время ей взглянуть на него испытующе, дрогнет или нет... - От Бальдра можно будет избавиться. На лице принца не шевельнулся ни единый мускул. - Неужели? А мне казалось, он стал абсолютно неуязвимым. - Когда я стану царицей... - Амора, дорогая, ирония в том, что я знаю своего друга с детства... Он никогда не допустит, чтобы ты появилась поблизости от Тора ближе чем на одну ночь. И даже не будь ему известно, насколько ты можешь быть коварной... Перед ее внутренним взором замелькали картинки, но какого рода... Амора с мужчинами, женщинами, с теми и другими разом, самыми необыкновенными способами, заставляющая их вытворять ради нее самые невероятные безумства... Усилием воли, она прогнала поток образов. - Я знаю, что это не столь важно, но Бальдр... - И мы ничего не можем сделать? - Есть возможность... Первый День праздновался не в зале, а под открытым небом, а потому сейчас весь золотой город шумел. - Слава Асгарду! - Слава могучему Тору! - Слава Одину Всеотцу! - Слава Бальдру Храброму! - Слава героям Грозовой гряды! И еще много-много славы, в разной обертке и с разной подачей. Но насколько Амору раздражало внешнее разнообразие при внутренней скудности, настолько Тор ощущал себя на пирах как рыба в воде. В такие моменты громовержец как никогда ощущал единство своего народа, дух братства, который позволял асам противостоять любому врагу. Принц, командир, воин, все они были едины в этой жажде безудержного веселья, водовороте выпивки, шуток, баек, женщин и какого-то невероятного количества яств. Мидгард многое изменил в них во всех, ранее сознавшие себя просто асами, теперь они стали богами, ощутили себя отцами и братьями молодого человечества, но как можно кого-то наставить, не имея совершенного согласия. Иные скажут "зачем могучий Тор" покинул главный стол своего отца и пересел ко всем, но они просто не ощущали восторженных взоров, направленных на себя, поклонения, молитв... Ибо лишь будучи богом можно понять, что как мало ты отличаешься от людей за исключением количества гигантов, которое можешь убить. Локи, чье место за главным столом пустовало, никогда не понимал и не желал увидеть этого, но брат всегда был себе на уме. Желая отвлечься от темы, в последнюю пару столетий больной, Тор крепче прижал к себе женскую талию, как оказалось принадлежащую Чаровнице. Характер у ведьмы был конечно скверный, но зато какие чудеса она вытворяла по ночам! Впрочем, это еще одна больная тема, на громовержец ощущал, как всё больше отдаляется от Леди Сиф, единственной женщине, с которой можно было бы связать свою жизнь, чувства, разгоревшиеся между ними, когда много лет назад принцы столкнулись за ее честь, тлели, подобно углям, способным как запылать с новой силой, так и затухнуть, оставив лишь золу ожиданий. Нет, лучше пусть кружка всегда будет полна, пусть пир смоет жизненные заботы. Пусть исчезнет отец, с его вечно осуждающими тирадами, пусть исчезнет пустой стул Локи, пусть канет в небытие Амора. Сегодня он был героем и не желал омрачать этот день чем бы то ни было. Ведь сегодня... Он обрел еще одного брата. Вот-вот, Всеотец провозгласил Бальдра, сейчас занимающего обычное место наследника, своим сыном, третьим по счету, но по мнению громовержца первым ибо не было во всем мире аса честнее, благороднее, смелее и вернее чем друг детства, оказавшийся членом семьи. Один поднимается и все голоса стихают. - Народ Асгарда! Мы восславили этот день и восславили победу, настало время восславить героев! И пусть сегодняшний день запомнится Вам, поскольку именно сегодня тайное станет явным, потерянный сын вернется в семью, он встанет из-за этого стола простым воином, а вернется за него принцем Асгарда. Бальдр! Воин поднялся, будучи героем дня, он держался скромно, почти не улыбался и даже был грустен, будто предчувствуя беду. Со времен Норнхейма, друг, нет, брат постоянно ходил в какой-то странной апатичности, первым он шел в бой, шагая в любые ловушки и не заботясь о рисках, не исчез и его острый, пытливый ум и всё же... Что-то было не так сегодня. И не только с "потерянным сыном", но и со всем вокруг. Нет, вроде бы шел всеобщий пир, кто не пировал гулял, а многие впихнули в значимый день и свои, личные события, так, отметить свадьбу в Первый День считалось отличной приметой, и вдалеке на мосту как раз стояла одна процессия. Воины веселились, лишь из приличия притихнув и украдкой прикладываясь к кружкам, рядом с ними уже стали появляться женщины, а многие места пустовали. И тут Тор понял! Обычно, зная горячий нрав празднующих, чародеи опускали на асов магическую защиту, чтобы избежать убийств и увечий, но сейчас... Ее не было. - Амора. Что с защитой? Она, довольная тем, что на нее обратили внимание, поцеловала его. Между тем Один продолжал говорить, расписывая заслуги храброго воина и рассказывая, как его происхождение долгие века скрывалось в целях безопасности, даже от него самого. Громовержец поднялся, совершенно не заботясь о том, куда именно передал Чаровницу, и стал пробираться к главному столу. - Бальдр, получивший прозвище "Храбрый", доказал, что судьба над ним не властна. Он мой лучший воин. Мой лучший полководец и отныне и навсегда... Мой сын! Гром аплодисментов, общий гул одобрения. Происходящее далее громовержец видел как будто в замедленной съемке. Вдруг Бальдр вздрагивает, удивленно взирает на грудь из которой торчит стрела и начинает оседать на землю. Гул превращается в рев, Тор расталкивает всех и в последний момент успевает подхватить брата на руки. У того на лице застыла улыбка, с какой-то смесью боли и смирения, воитель сам выдернул смертоносное оружие из раны и осмотрел. - Скажи ему... Он никого не победил. Так умер Бальдр Храбрый. Секунда тишины, а потом грянул гром. - Всем. Оставаться. На. Местах. Лучника нашли и скрутили почти сразу. Это оказался слепой старик по имени Хед, воевавший еще бок о бок с царем Бором и способный, как всем известно, попасть в собственную стрелу с любого расстояния. Как оказалось, к нему пришел кто-то из воинов и попросил помощи. На празднике планировалось покушение на лорда Одина в момент его торжественной речи. Своим острым слухом, лучник различил шум обнажаемого оружия и выстрелил, желая пробить убийце руку, а вместо этого прошив грудь принцу Асгарда чуть не насквозь. Бальдр всегда знал, что делать в такой ситуации... Он вообще всегда знал, что делать. Тор вздрогнул, вспоминая как они вместе охотились на дракона, как пытались сбежать от Карниллы, как разоблачили Локи... Последние слова убитого отпечатались в его рассудке. "Скажи ему... Он никого не победил" - кого он мог иметь в виду, кого разоблачил в последние несколько секунд... - Брат! Крикнул бог грома в стоящие по его приказу ряды, но лишь молчание стало ему ответом. Локи не было на празднике, это был просто какой-то абсурд... Или... Тор прокручивал в памяти последние годы, всё, что Бальдр говорил о своей судьбе, то, как испортились их отношения после того, как на пиру случилось ужасное... Брату даже не требовалось находиться здесь, достаточно было бы нанять кого-то. Или... Перед глазами мелькают образы, Локи за его спиной во время боя с Разрушителем, Локи на дистанции в битве, Локи, появляющийся в последний момент, а до того наблюдающего с самой удобной позиции, смеющегося над глупостью врагов. Когда-то ему показалось бредом проверить комнаты обманщика. И уж точно куда большей чушью было сделать то, что громовержец собирался сделать теперь. Найти самую удобную обзорную позицию, заставить верный Мьолнир влететь в руку и метнуть прямо в самое сердце замершего свадебного кортежа. Вопли боли, изумленные крики и всеобщее непонимание сопровождали Тора, когда он схватил за руки пытающегося встать жениха... Не было никого, кто знал бы Локи лучше чем его брат. И их учили одни и те же учителя, хватило одного взгляда в чужое лицо на близкой дистанции, чтобы заметить в нем родные черты... - Локи. Буквально выплюнул он в лицо молодому юноше. За того незамедлительно вступилась невеста, начавшая причитать в духе - "Его зовут Теорик и он мой муж, прошу вас" - Но Тор просто встряхнул "супруга" еще разок. - Хватит лжи. Прими свой настоящий облик. И на глазах изумленной толпы, очертания мужчины начали меняться, приобретая знакомые всем черты Локи... Бога обмана. - Браво, Тор. Чему-то ты от меня научился. Дымом он выскользнул из рук, лишь чтобы материализоваться в паре шагов, уже с Гунгниром в руках. - И что теперь брат? Снова накинешься на меня? Видят Норны ему бы очень этого хотелось, но громовержец хорошо помнил прошлый раз. На сей раз ему не выскользнуть, главное не поддаться на провокации. - Локи Одинсон, я, Тор Одинсон, обвиняю тебя в братоубийстве. Схватить его! Из толпы вырвались несколько солдат и даже пара магов, но принц отбросил их от себя простым движением пальцев, перехватив копье для боя, вокруг него появились магические разряды. - Я не признаю твоей власти надо мной. И в тот же миг Гунгнир выскользнул из его руки, повинуясь зову законного владельца, Один Всеотец впервые вмешался и сейчас он был в ярости, сам воздух казалось пульсировал от его гнева. - А мою власть ты признаёшь, щенок?! Локи примирительно поднял руки и улыбнулся. - Конечно, отец. Я жду справедливого суда. Его скрутили и увели. Брат сидел в стеклянной камере, подавляющей его магию, в соседней такой же держали Карниллу. Лишенный доспехов, оставшийся в простой зеленой одежде и со скованными руками, обманщик неспособен был обидеть даже муху, но вёл себя с уверенностью несправедливо обвиненного лица. А уж в какой фарс он превратил свой арест и заключение! Как громко обещал своей "супруге" вечно любить ее, как на протяжении всего следования под арестом шутил и интересовался разными тонкостями судебной процедуры, вопил "Асгард, смотри! Одного сына Одина убили, а другого ведут в оковах!" Клоун... Судить его будет Всеотец, стоящий выше законов, и все же Локи раз за разом что-то требовал, то это был защитник, то свидетели, призванные подтвердить его невиновность... Войдя в первый раз после беседы с ним в зал совета, отец одним ударом кулака разбил в щепки стоявший со времен Бора стол. - Он утверждает, что хотел жениться на той девушке, но узнав, что она выходит замуж, принял облик жениха! Совет заметно поредел, теперь его составляли только Тор, Тир и Хеймдаль. Были еще Бальдр и Фригга, но сын был мертв, а мать просто не позвали. Заговорил всевидящий. - Локи попался. Как не печально... Мы все понимаем, что это ложь. Всеотец кивнул, но ярость его от этого не уменьшилась. - После стольких лет в моем доме... Змея... Я знал, что было ошибкой забрать его в тот день! Я столько лет скрывал Бальдра только чтобы казнить одного сына за смерть другого! - Отец. Тор внезапно жестко прервал царя. - Локи предал нас, но он всё еще твой сын. - Сын? Ледяной великан не станет сыном царю Асгарда, сколько бы он здесь не прожил. Я надеялся, что вырастил из него хотя бы хорошего аса, но как в свое время великан... Он просто не получился. За окном загремел гром. - Когда-то я поклялся, что не позволю снова запустить Разрушителя. Теперь я клянусь в другом. Я уже потерял одного брата. Локи будет жить. Стекло треснуло, когда столкнулись две воли, отца и сына, правителя и героя. - Идешь против слова царя? Против слова отца? - Поступаю по совести. Воздух сразу же разрядился, теперь Один почти просил. - Нам нечего ему противопоставить. Изгнание? Для Локи это не помеха. Его удержат разве что Ямы Проклятых, но доверять его дочери... - Мой брат будет жить в камере до конца своих дней, но он будет жить. Таково моё слово, отец, и я готов защищать его с оружием в руках. Всеотец отступил, напоследок буркнув что-то про гордого мальчишку, после чего демонстративно отвернулся от сына. - Тир. Каковы итоги твоего похода в Хель? Бывший верховный военачальник поднялся. - Царица мертвых поиздевалась над нами, Бальдр вернется только если будет оплакан всей его семьей. Красоту насмешки оценили все, первоначальная радость сменялась болью, как только в головы собравшимся приходила одна и та же мысль, озвученная только царем. - Локи. Тор встал и направился к выходу. - Я поговорю с ним. В то же время, в камере происходил совсем другой разговор. - В сущности, им не в чем меня обвинить. Я оказался на празднике, на котором не должен был быть. Женился на женщине, которую любил. Не спас своего брата, которого никто и не думал защищать. Фригга смотрела на сына с жалостью, но Локи видел, она ему не верит. Именно ее, не Одина, не Тора, не даже казни, обманщик боялся больше всего. Груз оскверненной веры, обманутых надежд, невысказанного проклятия давил на него куда лучше прямых обвинений. - Не лги мне Локи. Можешь обманывать отца и брата, но не меня. Принц попытался податься ей навстречу, но оковы помешали ему. - Ложь защищает, мама. Я вижу как на меня смотрят все... Они думают я чудовище, убившее брата из зависти. В глазах Фригги стояли слезы, и Локи ощутил как его собственные руки предательски подрагивают. - Ты убил Бальдра. Он вздрогнул, настолько холодно прозвучали эти слова. Клеймо, приговор, казнь... Ничто по сравнению с тем, когда приходится говорить маме, что убил ее сына и своего брата. Нужно быть монстром, чтобы не заплакать... И всё же нужно выдержать. Матери нужна правда и что бы не случилось, он не найдет в себе силы лгать. - Да. И это было самое сложное решение в моей жизни. Локи вложил в голос всю убедительность, которая оставалась в его запасе. Из поведения Фригги исчезло всё, любовь, забота, осталась лишь жалость. - Думаешь это можно хоть чем-то оправдать? Думаешь есть хоть что-то, ради чего можно пойти на братоубийство? Теперь обманщик не колебался, вскочив с места. - Ради Асгарда. Ради нашего дома. Грядет эра перемен, и они уже начались. Норнхейм, Долгая война, лишь симптомы, которые будут лишь усугубляться. Как скоро орды великанов окажутся у наших стен? Как скоро Тор падет, круша их? Будущее предрекает нам гибель, но мы не должны смиряться с ним! Я единственный, кому под силу остановить их, правитель, объединяющий асов, ванов и турсов под единым знаменем. Да, я лгал, но лишь ради спасения. Я убивал, но только во имя добра. Бальдр стал ценой лучшего будущего, одна смерть во имя тысяч жизней. Кто еще сделал бы это? Кто еще мог бы решиться? Кто из вас сделал бы то, что сделал я?! Из всех асов, Я - ЕДИНСТВЕННЫЙ ИСТИННЫЙ БОГ! Он почти кричал на Фриггу, в голосе явственно различались истерические нотки, а плавные жесты перемежались резкими взмахами руками. Мать слушала до конца. Затем поднялась и сказала одно единственное слово. - Идиот. После чего направилась к выходу, хотя обманщик едва ли не рвал оковы, пытаясь остановить ее. - Ты не понимаешь! Никто не понимает! Вы все хотите сдохнуть в день Рагнарека! Фригга обернулась. - Напротив, понимаю слишком хорошо. Не знаю, кто запудрил тебе голову, ты сам или кто-то еще. Но мне больно, потому что я думала, что лишилась одного сына, но теперь вижу... Мой второй сын, мой любимый сын, умер намного раньше. Дверь камеры хлопнула. Когда она вновь открылась, впуская Тора, внутри не изменилось ровным счетом ничего. Только на стеклянных стене и полу были странные красные пятна, а Локи прятал руки, сидя спиной к вошедшему. - Знаешь, брат, когда-то я удерживал в качестве пленницы одну девушку... Она каждый день сбивала руки в кровь. Тогда мне было непонятно, почему она это делала, но теперь... Он показал кисти, с которых бежали багровые струйки от разбитых кулаков, лишь чтобы вновь стыдливо, почти по детски, спрятать их. Когда громовержец сел, обманщик даже не потрудился обернуться. - Что произошло? Раздался смех. - Я обвинен в убийстве своего брата, за что почти наверняка буду казнен, а ты спрашиваешь меня, что произошло? - Я пытаюсь понять. Локи резко вздрогнул на последнем слове. - Я бы рассказал тебе... Все с самого начала, брат, с того дня, когда ты и Бальдр нашли меня под деревом и до этого разговора. Я бы обманул тебя, убедив, что никого не убивал. Но разве это важно? Важно другое. Обманщик поднялся и развернулся к брату, на его лице сияла вечная улыбка. - Это был я. Это с самого начала был я. Я убедил Алгрима предать Асгард, я подговорил Хелу атаковать Вальгаллу, моими стараниями возник союз троллей и великанов и был выкопан Мангог, восстановлен Норнхейм. Я постоянно передавал Улику информацию, я координировал Долгую войну, желая, чтобы она продлилась вечность. И да... Я убил Бальдра в день, когда его должны были наречь моим братом. Когда меня казнят? Тор ожидал чего угодно, но только не этого радостного нетерпения, как будто Локи хотелось умереть... В такой ситуации мог быть лишь один вопрос... - Зачем? Обманщик рассмеялся. - Я ведь уже говорил тебе. Но ты ведь не слушаешь, никогда не слушал... Боги и чудовища сталкиваются и расходятся по моей воле, жизни даются и рушатся, престолы кропятся кровью только потому, что у меня возникла такая прихоть... Разве ты не понимаешь, как это весело? - Это не игра. - Напротив! Большая и веселая игра, в которую я собирался выиграть, но раз уж теперь мне некуда бежать всё, конец... Лучше умереть как величайшему врагу Асгарда, чем как простому принцу, еще неясно в чем виновному. Никогда еще Тору так не хотелось разбить брату лицо, Локи издевался и кажется даже верил в то, что говорил. - Ты не умрешь. Но можешь искупить всё сделанное. Брат, я взываю к тебе. Вспомни как мы вместе росли, вспомни, как ходили на охоту, как отправились в Норнхейм. Всегда вместе, вместе до конца. Я верю, что как бы низко ты не пал, в тебе есть добро и прошу тебя, не дай этой искре угаснуть. Позволь спасти тебя, Локи. Оплачь Бальдра со всеми и я выпущу тебя из темницы и помогу, пусть даже весь Иггдрасиль ополчится на нас! Локи мечтательно улыбался. Такая же, один в один, улыбка, была у него в саду много веков назад. В его голосе возникло странное, апатичное спокойствие... - Я помню, брат. И спасибо тебе. Но больше никаких слез. Больше он не сказал ничего. К счастью, в тюрьме ему дали бумагу. Иначе бы было совсем скучно. Когда теряешь власть над своей судьбой приходит странная обреченность, остается лишь писать всё подряд, каждую мысль, которая вспомнится... Интересная закономерность, если пишет смертный то часть его остается в книге, но если пишет бог, то труд обретает разум, сознание, с каждой новой строкой подобно младенцу оживая. Когда хлопает входная дверь, обманщик не глядя произнес. - Мне казалось все, кто должны были навестить меня перед казнью, здесь уже побывали? Ответом ему стал приятный женский голос, слышимый лишь пару раз при совершенно нелепых обстоятельствах. - Я решила нам стоит поговорить. Ее звали Сигюн. Просто молодая девушка из знатной семьи ванов, попавшая в самое сердце его планов, а с недавних пор еще и супруга. Определить ее означало бы ограничить, а потому стоит лишь отметить, что она была чиста, идя замуж за Теорика, воина из дружины, скорее по долгу, нежели по любви, она была готова быть ему верной до конца своих дней. Неудивительно, что рядом с ней обманщик ощущал себя неуютно, привыкший общаться с двумя типами людей, игроками и фигурами, он никогда не встречал чуждых игре вовсе... - Ты права. Каким-то ребяческим движением, Локи скрыл от нее разбитые кулаки, поворачиваясь, но не поднимаясь. - Прости за произошедшее. Я надеялся, что все будет по другому. Она села. Густо покраснела и лишь потом спросила. - Вы совершали то, о чем все говорят? - Конечно нет. Но моя репутация... Я совершал не самые лучшие поступки, Сигюн. И жаль, что моё желание счастья привело лишь к смерти для меня и бесчестью для тебя. - И зачем вы... Женились на мне? Он грустно рассмеялся. - А зачем асы женятся? Из-за любви, конечно. Я должен был выполнять поручение отца в Мидгарде, но как только узнал, что любимая мной девушка собирается замуж, начал действовать. Пленил Теорика... Мальчишество, знаю, но один раз я уже дал увести у себя счастье. Ее растерянность была так мила. Ни грамма лжи, ни себе ни кому-то вокруг... Уникальный случай! - Но мы даже не знакомы... - Ты веришь в любовь с первого взгляда, Сигюн? Я не верил, а потом увидев тебя однажды, уже не мог перестать о тебе думать. Легкая улыбка. Кажется, она не ожидала ничего даже близко подобного и теперь не знала, что делать и как реагировать. Прекрасная, может ей и хотелось бы лгать, но Сигюн была просто неспособна на это. - Я хотел раскрыться перед тобой утром. А потом найти вместе тихий уголок, вдали от войн, интриг, политики и поселиться там вместе, только ты и я... Теперь это не важно. Отец искренне верит, что я убил своего брата, он не даст мне жить. Супруга молчала, в ее руках появился платок, который она нервно мяла. На последних его словах, ее руки вздрогнули, выдавая ту бурю, которая сейчас царила в чистом сердце. - Локи... Сигюн осеклась, вглядываясь в лицо и пытаясь различить на нем что-то одной ей известное. - Ты любишь меня? Принц улыбнулся и на мгновение в его лице всё переменилось, теперь оно стало чистым и ясным... Любовь в качестве искупления, любовь, которая обманет судьбу... - И буду любить до конца. Она подошла совсем близко, так, что они ощущали дыхание друг друга. Влюбленные говорили, будто назначая свидание, каждое слово звучало мелодией. - Обещаешь? - Клянусь. И если это для тебя что-то значит, позволь попросить лишь об одном... Я скоро умру. Хочется хоть раз ощутить твои губы, разглядеть хотя бы призрак той жизни, которая у нас могла бы быть... Их губы сомкнулись, не так страстно, пожирающе, как это было с Аморой, а нежно, почти воздушно... - Спасибо, Сигюн. Ты уникальная женщина, и мне жаль, что я сделал тебя несчастной. Впервые за встречу, она посмотрела на него с откровенным теплом и заботой. - Надеюсь, я сумею сделать тебя счастливым. Девушка вышла из камеры, оставив за собой легкий запах полевых цветов, какое-то время Локи смотрел ей вслед, а потом повернулся к столу. Перо появилось в руке, чтобы вывести всего два слова... "Конец близок"