Поглощенная во тьме

POV Автор       Небесные полотна, укрытые серебристой дымкой, слабо грохотали. В однообразно серых тучах, окаймленных точно чёрными лентами, сверкали самые причудливые зарисовки молний. Под глухие раскаты грома, то отдаляющегося, то возвещающего о прибытии вновь, сотрясалась толпа, достаточно тесно прижатая друг к другу. Алексей стоял первый, под ленивые брызги дождя рассматривающий впалое лицо Калинина. С тех времён, когда он хладнокровно возвратился, отдав позорный приказ уничтожить всех до единого, прошла казалось сама вечность. Только вот ничего не происходило. Перепуганный мальчишка, стоящий с оружием в руках, будто опьяненнный глядел пустыми глазами на Анастасию, кое-как перенаправляя ствол на Викторию. Горелов с надменным превосходством взглянул на Матвеева, жалко ютящегося около Макса, и выставил одну ногу вперёд — к самому краю покатистой крыши. — Лёха, ты что творишь? — рука Вершинина упала ему на плечо. — Я прыгаю, отвлекаю их, вы к машине! Бегом! Братишка, Настю не кидай. — прошептал Лёха. — Нет, Лёха, нет. — несогласно покачал головой Паша. — Анька знает почему я так поступаю, выхода нет. Брюнет повернул голову назад и с хитроватым прищуром подмигнул Анне, которая глядела далеко за реку — гладкую, блестящую, тронутую серебром восходящей луны. Она интуитивно раскрывала руки, поддаваясь на несколько шагов ближе, чувствуя на шершавых губах капельки первого кратковременного дождя. Удивительной слыла наступающая ночь: воздушная гладь, точно раскололась на две части. Первая — без звёздная, смиренная, в которой проскальзывал сладкий аромат пряности и прохлады. Вторая — само исчадие Преисподней: где всё пронизано вихрем, кружатся смерчи, пляшут разноцветные искры, разрозненные десятками столпами света. Ребята, скованные непониманием, находились именно в набирающем обороты кошмаре, еле-еле удерживаясь на ногах. Горелов мягко улыбнулся Анастасии, гордо расправил спину, и с диким криком пустился вниз — в ту самую бездну, которая почудилась ему впервые во сне. Рывок был резким, противным. Павел, немало удивленный и раздосадованный, обнимал руками воздух, сам того не замечая, издавая страшный вопль. Несмотря на непогоду, ярко выраженную в этих краях, всё как-то во мгновение затихло и было слышно, как с высоты птичьего полёта, лишённое жизни тело, рухнуло на вскопанную сапогами землю. Осознание того, что их по воле судьбы, а точнее по желанию Горелова, осталось семь, пришло не сразу. О настоящей катастрофе возвестили крики и усердные старания Романовой прибегнуть примеру возлюбленного. Она вполне серьёзно колотила кулаками Павла, старающегося преградить ей путь к краю, сыпала проклятиями всех и вся. Отчаянно стремилась протянуть руки, трясущиеся, испещрённые кровоподтеками, к хамовитому Максиму, к слову, потрясенному не меньше других. Наконец, когда стихия в виде оросительного ливня пронеслась по земле и забарабанила по зданию, рыжеволосая пришла в себя. Отступил лихорадочный жар, наступило полнейшее разочарование. Антонова прошла к Вершининой и, поджав губы, отвела девушку ото всех. — Ксюш… — Это Зона, я знаю, Ань. Мы можем спокойно уйти. — поддержала Ксения. — Да, что объяснить остальным? Голубоглазая тоскливо сжалась и, покачав бёдрами, ушла. Аня одиноко скрылась за той самой трубой и тихо, почти что беззвучно зарыдала. Лёша мёртв, пал смертью храбрых. В ту секунду, когда тело бездыханно свалилось на рыхлую землю, Антонова боязливо посмотрела перед собой: пышные локоны рассыпались по оголенной спине и груди девушки, спрятанной жалким лохмотьем белой туники, такой, какой, возможно, бывает монашеская султана в пол; она с жгучим упоением не отрывала глаз от трупа, замечательно потирая ладоши — один жалкий человечешка принадлежал бесспорно ей. Незнакомка стройно обогнула Аню и с нескрываемым восхищением, оставила отпечаток на шее. Теперь Анна понуро дотронулась до того места. На коже появилась неопознанная печатка: округлой формы, с тремя выпирающими зубцами по краям и надписью, на чёрт знает каком языке. Девушка разжала холодную ладонь и часть гравировки стёрлась. Подбежав к успокаивающей Настю Ксюше, блондинка быстро оголила участок белой шеи. Вершинина сперва не восприняла испуг Антоновой всецело, всячески отмахиваясь, но заметив приличный отпечаток, не на шутку встрепенулась. Странно то, что такой татуировки на бархатистой коже Ксении не наблюдалось. *** Пока девушки отчётливо старались унять дрожь в теле, Романова полностью обессилела, и теперь голова бедняжки покоилась на плече Константина. Паша разъярённо и весьма оправдано изредка бранился на полоумного Калинина и его тупого преспешника Матвеева. В полночь, когда буря улеглась, и показался нечётко сформировавшийся просвет, все подчинённые Макса рухнули замертво, то ли от нехватки воздуха в лёгких, то ли от искусственного изнеможения. Парень, причинивший столько вреда и боли, в недоумении попятился назад, пугливо спотыкаясь и унося прочь свой зад. Сердце Ани оборвалось и она, неожиданно разбежавшись, устремилась на землю, подобно Лёхе. В тот момент она запомнила крик Анастасии, встревоженный взгляд Павла и трепетно укрывающуюся макушку Виктории. Прижавшись телом к промозглому грунту, взявшегося беленькой корочкой инея, Аня растянулась. В мышцах отдавала глухая боль, но несмотря на это, светловолосая отряхнулась, вытерла пот со лба, выступившего даже ночью довольно мерзкой осенью, и встала. Следом, набравшись смелости, прыгнули остальные. Анастасия напряглась, но завидев, что подруга более-менее цела, цепко впилась руками в тонкую талию. — Антонова, мать твою, нахер так пугать? — Аня увидела, как задрожали пухлые губы и выступили слёзы. — Всё нормально со мной, Насть. Рыжеволосая потрясла Антонову хорошенько и, только заметив тень улыбки, сквозящей на лице подруги, немного смягчилась. Её синяя ветровка, та самая, на которой они сидели с Гореловым этим пасмурным, но надо признать великолепным днём, показалась Насте чужой, сырой и неуютной. Она опустила заплаканные глаза и больно стукнула рукой по земле. Весь периметр Зоны отчуждения казалось содрогнулся и сложился пополам под насупившимся взглядом Романовой. — Почему? Почему ты умер? Кто тебя просил? Я ненавижу тебя! — кричала в исступлении девушка, устраиваясь около бездыханного тела Алексея. Она неутомимо гладила его по пушистым, хоть и от чего-то жёстким волосам, и каждый раз возвращалась к небесно-голубым глазам, отражающим в себе лишь глубокую скорбь. Короткие ресницы больше не дрожали, губы не извергали насмешек и шуток. Он оставался обездвиженным, неистово белым. Павел сочувственно опустился рядом и закрыл глаза Горелова. Тяжёлый вздох сорвался с его окаменелых, чудилось, уст. Затем он великодушно прижал Анастасию к себе и, круто развернувшись в сторону Лёхи, пообещал защищать её от всех невзгод. Похороны ребята решили не устраивать, скромно расположившись у разведенного костра, чтоб почтить память ушедшего товарища. В полнейшей тишине можно было расслышать одинокие завывания бродячих диких зверей. Паша не выпускал Настю из виду, а она, сжавшись около возлюбленного что-то усердно шептала, что можно было представить будто бы рыжеволосая лишилась ума. Спустя несколько часов по небу стали рассеиваться грозовые тучи, а взамен возникли пастельные тона персикового, лилового и кое-где голубоватого оттенка. Компания поспешила собраться в дорогу, разумеется, после произведённой панихиды. Романова утёрла слёзы рукавом и вышла прочь оттуда одной из первых. Аня, ничего не ответив, умоляюще попросила Вершинина побыть здесь пару мгновений. — Паш, стой! — блондинка подбежала и, ухватившись за куртку парня, спокойно вдохнула запах сладкого одеколона. Они простояли так может быть ещё чуть-чуть да только недовольный возглас Грушницкого о неуместных нежностях распугнул пару и заставил неохотно отпрянуть. Антонова сморщила нос и, слезливо покосившись на Алексея, проворнее всех пустилась наутёк. Только над самим трупом появился сноп звездообразных искр, а затем образовался золотой крест, осененный ярким воздушным венчиком. — Предзнаменование беды. — пробормотала Саркина, срываясь на лёгкий шаг в погоне за заждавшимися.

***

      Машина аккуратно, без лишних манёвров покидала злаполучное место. Анастасия не скрывала волнения, время от времени выпадая из бесшумного разговора оставшихся. На все распроссы девушка либо бесстрасно, либо никак не отвечала. И все это изумительно понимали. Охваченная страхом и обрушившейся утратой, Настя безвольно всматривалась в скользящие силуэты Чернобыля: вот мимо уплывает река, отдельные токи которой были удивительно быстры и незаметны. Утопленная в позолоте солнечных лучей Припять как бы изящно миновала останки ржавого помостья, на котором некогда толпился встревоженный народ. Живо представила Настя, насколько должно было быть хреново многим семьям, обитающим здесь, а после со слезами на глазах покидающим этот город. Теперь-то Припять со всеми выпиющими недостатками и часть её истории тоже. Рыжеволосая крепилась, практически до потери сознания причиняя себе тугую боль заострёнными ногтями. Потом, словно ничего не бывало, с тоской опускала глаза на красноватые пятна собственной кожи. И всё раз за разом повторялось снова: боль — сдавленный смешок — виноватый взгляд. А хотел бы Горелов всего этого? Настя почти убедила себя в обратном, да только тлеющая ненависть уверенно закрадалась глубже. — Насть, — робкое прикосновение Ксении вынудило лениво повернуться — прости меня. Это все я виновата! Романова в замешательстве упорно отгоняла от себя мысли — стаю мыслей, которые позволяли бы хоть на минуточку ясно ощутить или что-то понять, в конце концов, почему Вершинину гложет отвратительное чувство. И правда, Ксения — всегда весёлая, наивная, сидела, как окаменевшая статуя со сломленной судьбой. — Я ничего не хочу, Ксюш, просто оставьте меня в долбанном покое. — Анастасия печально вздохнула и опять-таки вернулась к своему занятию. Было уже полноценное утро, присутствие которого остро чувствовалось в посеребрившихся лужицах, оставшихся после ливня, и склоненным деревьям, макушки большинства из которых припали к земле. Вершинин молча управлял автомобилем, несмотря на то что он оставался не вполне себе выспавшимся и удрученным кончиной Алексея. Да, каков бы ни был товарищ — они были неразлучны: ни в детском саду, годы которого ему запомнились довольно обрывисто, ни за партой в школе — всюду вместе плеч-о-плеч. Парень бы наверняка серьёзно рассвирепел, если бы не дотошная иногда роль лидера — ничего не боящегося, уверенно опирающегося на ноги и умно мыслящего. А вот вернётся — тогда обязательно опрокинет бутылку одну-вторую в одиночестве. Вершинин посильнее вжался в кресло, с тревогой вглядываясь в лицо Романовой. Он хмуро облизнул уста. Ещё через полтора километра показался поворот, ведущий в сени бункера, а следовательно и «Волги». Все, кроме Насти и Ани с облегчением выдохнули — больше не придётся Ксении и Виктории, свернувшись в три погибели восседать на коленях задремавшего Кости и испуганного Гоши. — Привал. Перекидываем часть сумок в машину Ани и в путь. — поредевшим голосом заметил Павел, устроившись у дверцы на перекур. Он без лишних слов любезно открыл дверь Насте, и та, поколебавшись с минуту, показалась чернее тучи. Неопрятно уложенные волосы, хаотично расположились по чуть сгорбленной осанке. Девушка взмахнула рукой и раздражённо вынула из рук Паши пачку сигарет. «Должно быть хуже не будет» — подумала она и равнодушно выпустила изо рта равномерное колечко сизого дыма. Затушив ногой третий окурок, рыжеволосая закрыла глаза. Увы, никотиновый яд нисколечко не помогал успокоится, напротив — распалял внутри тот самый адский пожар, сети которого Анастасия так пыталась избежать. Невзрачная обида превратилась в навязчивую идею мести Калинину и всех опекавших его марионеток. О, сколько решительнсти и злости отражалось на кругловатом лице бедняжки. Она опустилась на сидение скоро, лишь учуяв недомогание и бессилие. Анна, к счастью, не рвалась привести к жизни огорченную подругу, уставившись в окно. Присутствие Паши никак на неё не действовало: блондинка не искала с ним минуты уединения, вальяжно развалившись на диване, и отрешенно как-то смотря вперёд. Коснувшись огрубевших от первых октябрьских заморозков пальцев, Анастасия с удивлением для себя поняла, что слегка преободрилась. До границы, отделяющей владения Зоны с остальным миром, остались считанные метры — всего ничего. Впереди уже поблескивала порядком проржавевшая металлическая табличка, где неровным строем были изображены корявые буквы. По обеим сторонам от дороги тянулись леса — самые различные: еловые, лиственные. Настя смягченно улыбнулась, ведь сколько они уже проехали, по-настоящему оценить красоту земли, не тронутой лапой человека, удалось ей только сейчас. Да и не до этого совсем, чёрт подери. — Анька, а ты чего не выходишь? Насидишься до Москвы же. — подала голос рыжеволосая девушка. Антонова повела плечами и выскользнула наружу. *** Девушка неуверенно взглянула из-под чёрных пушистых ресниц, переминаясь рядом с Пашей несколько скованно. Почему-то все слова давно канули в лету, а в горле образовался необъяснимый комок. Аня насупила тонкие брови и, глухо откашлившись, хотела было что-то сказать, но снова не смогла. Странное поведение возлюбленной немного позабавило Вершинина и он, высунув руки из джинсов, молча притянул Антонову к себе. Она умиротворенно прижалась к Паше. Ей в общем-то всегда нравились черты его лица: чертовски правильные и идеальные; нравились сильные руки, которые привлекали к нему в самые неожиданные моменты. Анна благодарно сжалась под натиском холодных ладоней и что-то промурлыкав себе под нос, взглянула на парня. — Паш, — поджав губы проборматала Аня, — пошли отойдём. Светловолосый слегка повеселел и, приобняв девушку за тонкую талию, побрёл невесть куда.       Оставшись наедине, пара, хоть это было несвойственно Вершинину, прогуливалась молча: без стеснений, без ссор и упрёков. — Паша, мне надо тебе сказать, что.. — она неестественно побледнела и, потупив глаза в пол, разрыдалась.       После того как компания, довольно омраченная светом последних событий, разместилась по автомобилям, они наконец-то отправились домой. Вершинин был не на шутку обижен на Антонову и взбешён. Она ему ничего не сказав, не смело унеслась прочь, сквозь заросли кустарников к трассе. Плюхнувшись на сидение, девушка не промолвила больше ни слова. Сейчас Анна задыхалась от приступа нескончаемых слёз, а на все замечания Паши всячески отмахивалась. За последние пять минут более-менее спокойной дороги, девушка трижды переменилась в лице: худощавое и впалое от истощения оно то обесцвечивалось, то краснело и вздувалось. Ксения сама напросилась сопровождать Анну вплоть до Москвы, да только Вершинина обеспокоено придерживала Аню за спину. Блондинка извивалась, глухо стонала от изнеможения, а по мере окончания территории Зоны — потеряла сознание. — Что чёрт возьми происходит? Аня? — кричал в исступлении Павел, останавливаясь. Аня взглянула на него и стремительно покинула салон. Тело светловолосой содрогалось, а сама она еле-еле находила в себе силы удерживаться на ногах. В нескольких метрах от застывшего автомобиля скошенная и совершенно разбитая мерно и тихо покачивалась вывеска, оповещающая об окончании зловещей Чернобыльской территории с проклятыми аномалиями и прочей чепухой. Антонова вздрогнула, ощутив присутствие незнакомки блестящей красоты рядом с собой и, раскинув объятия, накинулась на Вершинина. Она целовала долго, протяжно, навеки запоминая привкус сладких губ. — Я. Люблю. Тебя. Через несколько секунд хватка Анны начала слабеть, а девичье тело полностью рассеялось в воздухе, оставляя за собой лишь опечаленные зелёные глаза, светящееся той же скорбью, что и у Лёхи. — Аня, неет! Павел молча упал на колени посреди тропы и до крови принялся избивать костяшки пальцев. А Зона, осмелившись выйти из тени, тихо ликовала, поджав губы. Она показательно развела руками и приблизилась к онемевшим Насте и Паше, коснувшись нежной щёки парня и бархатистых кудрей Романовой. Затем, отодвинувшись на пару шагов, пропела сладким, вполне оживлённым голосом. — Теперь они принадлежат мне.