Поглощенная во тьме

POV Автор       Снедаемый тоской и горечью, Горелов вышел из автомобиля. Почва казалась ему неустойчивой, а воздух слишком насыщенным и искусственным. Глаза, прежде переполненные безразличием и оттеняющим холодом, теперь с некой ноткой сожаления и тревоги глядели на вышедшую Анастасию. Девушка имела уставший вид: растрепанные рыжеватые локоны струились по широким плечам, очи карамельного цвета лениво блуждали по местности, время для которой будто бы замерло. Парень выдержанно и вполне серьёзно приблизился к Романовой, неслышно положив руки ей на талию. Холодные пальцы с трепетом перебирали прожилки на мешковатом свитере рыжеволосой, а пухлые губы Алексея неспешно исследовали юное тело Насти. Она не отстранялась, наблюдая за боязливыми, можно сказать, не свойственными Горелову поступками, блаженно наслаждаясь рассматриванием ровных, точно сошедших с картин пейзажей — отчуждённых, ветхих, практически убиенных по внешнему облику. Лишь после нескольких минут, девушка позволила себе вырваться из пленных объятий темноволосого, подняв глаза на стоящего Павла. Он с толикой грусти смотрел на счастливых друзей, мгновенно разворачиваясь в ином направлении, с силой сжимая кулаки. Сей факт не ускользнул из поле зрения Анастасии, а потому она с пренебрежением и отрезвляемой ум порядочностью одёрнула ладони Лёши, чуть пихнув его в бок и прошептав одними устами: — Лёш, отстань, потом поговорим. Брюнет, что-то пробурчав себе под нос, скривился в злорадствующей ухмылке, и с присущей ему наглостью и фарсом гордовито крутанулся около Георгия, что деловито раскинулся подле машины с несокрушимым намерением ждать приказа. — Паш, и куда дальше? — развёл руками Петрищев. — Хотели посмотреть как выглядит повреждённый блок? Пожалуйста. — ответил Вершинин, оборачиваясь к собеседнику. — Не хило так, чё! — отозвался Лёха, заняв место около блондина, — Пах, чё думаешь, подойдём ближе на разведку? Паша несогласно покачал головой. Его сердце щемило непонятным беспокойством, а душу заволакивало, точно маревом, суеверным страхом роковой минуты. Лицо парня дышало задумчивостью и непоколебимой верой, а впалые бледноватые щёки приобрели пурпурный цвет. — Нет, там может кто-то быть. Обойдём периметр воздвиженного сооружения и выйдем к кустарникам. — предложил Вершинин, —, а там и ворота есть с хорошим обзором. Уста его затронула лёгкая полуулыбка, а отдающие синевой глаза лихорадочно заблестели, в тон взошедшему вдоль разверзанных облаков солнцу. Романова медленно подошла к ребятам, вопросительно вскинув брови: отрицание задуманного и полное недоверие отчётливо читалось в замершей девушке. Она сомкнула уста, и нарочито громко хмыкнув, распростёрлась на сидении «Волги», скрестив руки на груди.       Низкорослый брюнет раздражённо посмотрел ей вслед, легонько покачиваясь на месте. Лёха свыкся с бунтующей натурой рыжеволосой, её несменными упрёками, предназначенными только для него, собственно, очередная волна неудовольствия не стала для парня новинкой. Горелов опрометчиво зыркнул глазами и, шаркая истёртой подошвой, кое-как поплёлся вдоль уходящей тропинки, ведущей к автомобилю. Его звонкий свист, чудилось, разразился далеко за пределами Припяти, а язвительный вид придавал ему ещё более наглости и уверенности в предстоящей операции. Лениво припав к дверцы, Алексей виновато опустил голову, прерывисто дыша. Он не знал как начать беседу, как и всегда, когда следует искать оправдание или компромисс. Молчание, которое в равной степени не устраивало обоих, накаляло и без того гнетущую атмосферу душевного порыва: Настя не желала уступать принципам, яростно отказываясь от дурной затеи Паши и Лёши, доблестно сражаясь за правоту, а потому до сих пор не подняла карамельного цвета очей; Алексей терялся в рассуждениях и бессвязных предложениях, а потому не торопился с доводами. Исследуя ровный профиль девушки, сосредоточенной, в минуту самозабвения, Горелов издал горький смешок. Анастасия с некой снисходительностью взглянула на него и мгновенно оторвалась, пряча пылающие неистовым багрянцем щёки. Рыжеватый локон отделился из слаженной, заботливо уложенной утром причёски, ниспадая на глаза. Аккуратным движением, боясь спугнуть будто бы, Лёха коснулся оголённого лба и тут же одёрнул руку. — Руку убери, — строго пролепетала рыжеволосая. — Больно надо! — отозвался темноволосый, продолжая ногами вырисовывать неточные рисунки на примятой траве, — Чё ты бля завелась опять? — Потому что, Лёш! Я что, дура последняя? Ты мне ничего не сказал, ушел и всё. Лёш, там — она указала в сторону свинцовых ворот, — опасно, мать её! — Да чё случится? Мутанты сожрут или что? — Горелов, ты отсталый? Это Зона! Самый центр, а ты дебил. — она хмыкнула, — и Вершинин тоже. Девчонок там стопудов нет. Стоявшие в нескольких метрах, отстраненно ютились, с затуманенным интересом наблюдая за столь громкоголосой сценой. Вершинин неохотно потянулся вперёд, располагаясь на старом, порядком покрученном бревне, запуская мозолистые ладони в спутанные волосы. Гоша постоянно пожимал плечами, всячески изворачиваясь и беспристрастно устраиваясь рядом с Павлом. — Это пройдёт, — пробубнил блондин, — они так всегда! Ссорятся, мирятся… Ну, а ты, Гош? Парень пугливо шмыгнул носом, удерживая равновесие. Его карие глаза искали расчётливую ненависть в поведении Паши, а инстинкт самосохранения, кажется, затрепетал в его сущности. — А что я? — Правда любишь Аню? — голос светловолосого дрогнул, а вот прикованный взгляд с большей силой следил за реакцией Петрищева. Шатен скованно изучил напряжённое лицо парня, в котором отчасти кипели разношёрстные эмоции, оставаясь недвижимым лишь для того, чтобы не вызвать у Вершинина жалкое глумление и позорное презрение. — Люблю? Кто я? Люблю… Нет, нравится просто. — неуверенно бубнил темноволосый. Блондин слушал невнятно поставленную речь Георгия, отдалённо изучая обнажившуюся верхушку энергоблока, разветвлённую спиралями и прочими непригодными теперь построениями. Железные прутья, образовавшие кольцо, ржавели под блеском палящих лучей небесного светила. Вершинин заметно оживился, когда наконец Гоша умолк, понуро свесив голову. Его пленительная фигура чётко выделялась в тени, а омрачённое лицо исказилось гримасой отчаяния и невосполнимой утраты. Он с ярым любопытством высматривал исчезнувшую невесть куда Викторию. Грудь его тяжко вздымалась, а учащённый в несколько оборотов пульс бил по вискам. Потерев запотевшие ладони, Паша встал в полный рост. Спустя несколько дней по прибытию сюда, ему потребовалось время, чтобы с полным пониманием и представлением описать ощущения — будь-то пустоты, желчной боли, разочарования, что он испытывает более весомые чувства к Саркиной. Девушка не нуждается в сожалении, а привыкшая к упраздненному ритму бытия, она часто показывает свою непокорность и чрезмерную открытость. — Гош, ты не ссы в этой жизни что-то реальное сделать!       Добродушно хлопнув по спине онемевшего от волнения Гошу, светловолосый помчался вдаль за Викторией, чей силуэт временами вырисовывался из-за обильно растущей природы. Расстроенная и побледневшая от одиноких порывов ветра, сидела девушка, всем корпусом прислонившись к ледяному камню. На нём было выгравировано нечто незнакомое и далёкое понятию её. Старательно, не пропуская ни малейшего узорчатого знака на поверхности, выводила она зарисовки тоненькими исхудалыми пальцами. За ветвистыми насаждениями фигурка Саркиной была тщательно скрыта от постороннего внимания. Она, с исполненными тоской и обделённым любовью рассредоточением, выискивала глазами что-либо занятное, дабы не меркнуть в одиночестве. Шелест листьев, золотым потоком обрушившимся на землю, немного привёл её в чувства. Темноволосая гордо выпрямилась, не отрывая запястья от скалистого камня. Очи её блуждали по округе, беспомощно ища источник шума и страха, обдавшего брюнетку опасением за самое ценное — жизнь. — Что ты здесь забыл? — равнодушным тоном спросила девушка, не двигаясь с места. Павел отрешенно мялся на расстоянии, не решая ступить на усыпанную листвой почву. — Потерял тебя. Зачем ты ушла? — с ноткой строгости прошептал Вершинин, сокращая дистанцию. Виктория не смыкая глаз следила за неточными поступательными движениями парня, сконфуженно ёрзая. Ощущала себя Саркина неловко под пристальным конвоем синих глаз. Сердце её щемило в тиски из-за нехватки кислорода. Правильные черты лица Павла не выдавали ни единой тональности: промеж бровей выскользнула жилка, свидетельствовавшая о необъяснимой боязни, губы подрагивали, а в целом стан Вершинина был несколько бледен и незрим. — Что с тобой? Паша покачал головой, приказав девушке затихнуть на некоторое время. Он приблизился стремительно быстро, обдавая глаза и чело Виктории горячей струйкой пара, исходящей изо рта. Девушка лихорадочно дрожала, кое-как переставляя пальчики по шершавому на ощупь материалу. Невиданная прежде надежда с вызовом блеснула на впалых щеках, окрашивая бесцветную кожу в ярко-лиловый. Она с изумлением и благодарностью изучала тонкий профиль блондина, не в силах связать и пары слов. Вика неожиданно подскочила, когда тёплая ладонь змейкой проникла вдоль шеи и бесшумно упала на плечо, сжимая темноволосую в свои оковы. Павел выглядел сейчас безмятежным и успокоенным, даруя Саркиной уют и счастливую улыбку. — Вик, — отозвался Вершинин, — только пойми меня правильно: я не хочу давать ложных надежд, не могу поклясться вот прямо сейчас в любви, — всему своё время! Но давай всё-таки попробуем быть парой? По мере того как исчезал во мраке голос светловолосого, Виктория восторженно оживала из-под недр грёз и съедающих ревностных сношений, робко поворачивая голову. — Ты серьёзно? Давай. Я… я, Паш, прости, но я такая несносная и глупая. Прости за Антонову. Блондин с нескрываемым удивлением отвернулся. — А причём здесь Аня? Брюнетка разразилась заливистым хохотом, крепче удерживая руку парню. — Просто, я и перед ней как бы виновна, и в вашей ссоре, да и я жутко ревнива — усмехнулась она, пригрозив пальцем, — я думаю, если она будет рядом, ты станешь прежним. — Вика, её с Ксюшкой нет! Найдём малую и рванём в Москву, а Аня уехала. Но насчёт меня, увы, я бессилен и ничего не могу обещать. — с задумчивым взором ответил тот. С разразившимся в душе сомнением, посмеялась темноволосая над рассуждениями Вершинина. Горделиво приподнявшись с места, кружила она в вихре безумного танца, окружённая воздушной лёгкостью. Её непринуждённый вид: легкомысленная наивность, сияющие глаза, алые, налитые соком губы, а также синий кардиган, облегающий тонкую фигуру, источал свет и теплоту. Глубоко выдохнув, Виктория требовательно протянула руки Паше, переплетая их пальцы воедино и завлекая ближе. С беспристрастным умилением любовался Вершинин неувядающей натурой девушки, непроизвольно сравнивая её с Анной, чей благородный лик предстал, словно оживлённая прежде картина. Саркина звонко смеялась, беззаботно кружа под мелодичные трели одиноких птиц. Она с поглощённым вниманием изучала напыщенное жаром и тревогою лицо блондина, обвивая его шею руками и вонзая острые коготки. — Паш, спасибо. — она замерла, судорожно скрючившись от расстройства, отравляющего её внутренний покой так внезапно. Парень слабо улыбнулся, облизнув пересушенные губы. Ему как никогда захотелось вкусить сладостный аромат тела брюнетки, почувствовать манящий трепет её уст и ощутить чуть сбившееся дыхание на коже. С замиранием сердца, словно опасаясь уклонения, приближался он к тонкой линии губ. Поцелуй невесомый, нежный с каждой минутой рисковал выплеснуться на неутолимой до сих пор жажде желания, сковавшей и Пашу, и Вику. Прежде стихшее пламя самолюбия величественно восторжествовало над Саркиной, а потому чувствуя возбуждение и победу, она со сладострастным удовольствием представляла искажённый судорожными рыданиями образ Ани. — Стоп, пойдём. — задыхаясь сказал светловолосый. Девчушка обиженно отмахнулась, склоняя шоколадные локоны на плече идущего и самодовольно ликуя, обнажив ровный ряд зубов. Тонкая полоса растительности, отделённая тропой от настоящего леса, шевельнулась. Алексей напряг плечи, с любопытством заглядывая поодаль. Перед ногами расстилалось поле, полностью обожжённое и почерневшее, ввиду постоянного потока прямых солнечных лучей, что подобно нити разрезают землю. — Э, кто там? — поинтересовалась Настя, обнимая парня за плечи. Обида, утаенная нескольким ранее, выгодно испарилась: девушка предпочла смолчать, не выказывать боль, душившую изнутри, а простить — просто, банально, без лжи, как всегда. Теперь, стоя на небольшом пригорке, пара довольно потешалась над забавными шутками Горелова, всячески дополняя веселье невинными жестами и романтичными ласками. — Лёёш, — протянула Романова, — мне страшно, сделай что-нибудь? Брюнет заслонил собой Анастасию, переминающуюся на месте, и неспешным движением вынул из кармана револьвер Павла. Щелчок нарушил тишину. Аккуратно дотронувшись замершей позолоты, украшающей уже полуголые деревья, парень смело подался вперёд. Из уст девушки сорвался душераздирающий крик, а побелевшие пальцы кое-как вцепились в ветровку юноши. Блондин покорно поднял руки, учащённо глотая и без того перенасыщенный чем-то солёным воздух. — Лёха, ты чего? — уставился на него Вершинин. — Тьфу ты, Пашка, нахер так пугать? — повысил голос Горелов, опуская оружие наземь. Испуганный взгляд огненно-серых глаз сию секунду сменился на презренный и холодный. Рука девушки, удерживающей ткань куртки, вернулась в исходное положение. Виктория со злорадством и ненавистью изучала стоявшую Анастасию, слегка нахмуренного Алексея и чересчур подавленного Георгия, который так же как и мгновением ранее, сидел на пне. Нежная ладонь медленно соскользнула с изогнутой спины парня, а подёрнутое неясностью лицо искривилось. Настя предусмотрительно переступала через выбивавшиеся стебли сочных травинок, возвращаясь к машине и уныло опуская прежде сверкающий счастьем взор. Темноволосый оценивающе покосился на переплетённые руки товарища и Вики, следуя за своей возлюбленной: всякий интерес и азарт отступил, а взамен возникло отвратительное, прежде невиданное ощущение — бессилие. — Ну что, Паш, идём? — осведомился Горелов, захватив с собой переносной фонарик. Тот безмолвно кивнул и, запечатлев на щеке Саркиной поцелуй, удалился вслед за другом. — Добилась своего? — безразлично произнесла Романова, поравнявшись с брюнеткой. — А как же. Я же поставила перед собой цель, я её и добиваюсь! — съязвила Виктория. — Нет, я отомщу Антоновой. А там… Стерпится — слюбится! — То есть ты не… — Да, это дело принципа, а не какая-то там любовь! Паша хороший, но наивный. — пушистые ресницы заслонили карие очи, а сама девушка уселась за водительское сидение.       Алексей живо преодолевал разостланную перед ним землю, прыгая с камня на камень. Какое-то отверженное прежде чувство охватило его сердце — некогда строгое и жестокое ко многим людям. Радость переполняла всю сущность Горелова, а глаза — пронзительные, тонувшие в голубизне глаза, отливали искоркой счастья и предвкушения чего-то важного. Он с задумчивостью остановился, прислонившись к сухой, утратившей первоначальный вид ветви, дожидаясь Пашу. Последний же плёлся нехотя и вальяжно. Куртка его порядком истрепалась, джинсы были заляпанными, а в целом состояние Вершинина оставляло желать лучшего. Брюнет доброжелательно причмокнул, подзывая блондина последовать за ним. Массивные ворота уже блистали на солнце, от которых ребят отделяла тянувшаяся ввысь роща, состоящая из нескольких неимоверно колючих растений. Жестом помахав рукой, Лёха застыл без движения, разместившись удобно около скалистого камня и раскидистых веток. Павел тоже напряжённо следил за открывшимся путём, не спуская мрачноватого взгляда с витков колючей проволоки и трубы энергоблока. — Тих, смотри. — показал пальцем парень, пихнув светловолосого в бок, — мутанты. Впереди, выстроившись в ряд, шагали солдаты, облачённые в белые одеяния: на их лицах были натянуты противогазные сети, а по рукам и ногам расположены из объемистого материала сапоги и перчатки. Конвой приблизился к воротам и так же исчез за прочной конструкцией. Лёша расстроенно выдохнул, оборачиваясь. Особого увлечения остальные минуты не вызывали, а томительные ожидания распаляли в мозгу самые каверзные идеи. Паша, кажется, немного оживился, принимая попытки распластаться на камне, дабы отдохнуть. — Лёха, падай. — чуть слышно предложил Вершинин. Он повиновался, а затем плюхнулся поблизости, фонарём освещая радиоактивные насаждения. Пышные кроны деревьев, увенчанные жёлтым и багряным цветами, скрывали оставшуюся часть разрушенного энергоблока, а потому парни пытались что-либо увидеть, без риска быть замеченными. — Пашка, мы найдём Ксюху! Только знаешь, чё я подумал… — он запнулся, — помнишь тот мужик говорил про… Недосказанную речь Алексея прервал еле слышный ропот, а за ним заметно возросшее волнение осыпающихся листьев. Они резко сорвались с места, выпрямляясь. Тонкие фигурки кое-как в бешеном ритме проскочили сквозь отверстия, образовавшиеся вследствие расщелин. Блондин обеими руками держал револьвер, а его товарищ энергично размахивал палкой над головой. Парни чуть отошли назад, так, что проглядывали очертания ребят и белой «Волги». Размытые силуэты идущих скоро прояснились, а замершие в изумлении и восторге ребята, не могли прийти в себя. Павел учащённо дышал, часто моргая и непозволительно долго рассматривал девушек. Они с боязненным оттенком, но мимолётной радостью глядели на парней. Крик, кажется, разрывавший грань между небом и землёй сорвался с уст Ксении и она, прихватив с собой Аню, с головокружительной скоростью понеслась на встречу брату. Их отделяли считанные метры и, виновато опустив горящие блеском глаза, Вершинина устроилась около Паши. Они не находили слов, чтобы выразить благоговейную минуту признания и покорности друг перед другом. Антонова робела чуть поодаль, не скрывая тени затронувшей её щёки улыбки. Лёха пребывал в недоумении, глотая насыщенный ядовитыми парами воздух. Он и вовсе онемел, только лишь блуждая глазами из стороны в сторону. — Пашка. — пролепетала Ксюша, не коснувшись брата. Скоро на возгласы и развёртывающуюся сцену невдалеке, прибежали оставшиеся. Они с ужасом и отвращением наблюдали за внешним обликом девчонок, не скрывая своего негодования. Анна тихо подошла к Анастасии и пожав плечами, двинулась по направлению машины. — Насть, есть одёжка нам с Ксюшкой? — Да. — последовал краткий ответ, а затем плотно сложенный рюкзак полетел на землю. Рыжеволосая с великим торжеством души перебирала вещи, с незыблемым интересом разглядывая различные материи и ткани, коих, к удивлению, у неё было предостаточно. Она бегло посмотрела на содрогающуюся от сиротливых порывов ветра подругу, и с лучезарным светом в глазах протянула кисейную рубаху, утончённую, сотканную из серебряных нитей, и зауженные джинсы, которые были немного велики Антоновой. Девушка благодарно улыбнулась и облачилась. Её мягкие бархатистые кудри покрывали маленькие плечи, зелёные глаза с толикой грусти изучали пространство. — Ань, — Романова приобняла её за плечи, оттягивая ткань. — откуда у тебя это? На предплечье красовалась просто невиданных размеров гематома, а чуть ниже на талии находились глубокие, порядком затянувшиеся раны от лезвия, а в дополнении тщательно скрытый за волосами, струился порез, а также мелкие точечки, схожие с аллергической реакцией — следы от многочисленных уколов. Настя закрыла рот ладонью, пальцами касаясь ороговевшей кожицы. По телу пробежала дрожь, подобная электрическому разряду. — Не важно, Насть, не хочу об этом говорить! — прошептала светловолосая, отдалённо засматриваясь на приближающихся. Ксения нескольким позднее прибежала к девушкам, таинственно скрывая прочие ссадины и ушибы, которыми по милости своей наградил их Игорь от брата. — Анька, иди сюда, а то малую я потискал, а тебя нет! Нехорошо! — с издёвкой произнёс Лёха. Блондинка довольно усмехнулась, скромно обнимая Горелова за плечи. По её запачканному сажей лицу скользнула нить счастья и тепла. Она медленным шагом подошла к Гоше и пожала его шершавую ладонь женственной ручкой. Парень лихорадочно задыхался, а тёмные глаза его расширились от удивления и признательности. Он чуть пошатнулся и отступил, вновь погружаясь в пучину материального блага цивилизации. Вершинин же искоса блюстил за вышеописанным действом, а холодный пот выступал на лбу. Светловолосый стиснул кулаки так, что белели костяшки пальцев. Он с видом безмятежности и полного успокоения взглянул на Викторию, оживлённо беседующую с Лёшей, и засунул руки в карманы. Внутренняя злоба разрасталась с умопомрачительной быстротой, а сердце пропускало сотни ударов, когда прикованный к Петрищеву взгляд, кротко перемещался на светлую макушку. Не оставалось без внимания также, что прежде задорный блеск изумрудных очей померк, накладывая отпечаток боли и терзаний; на голове Антоновой отсутствовала роскошная коса, а вместо неё волосы ниспадали волнами вниз. Павел нахмурился, но не произнёс ни слова. Заметив, что миниатюрная фигурка Анны приближается к нему, парень немного расслабился, натянув на уста самую что ни на есть доброжелательную ухмылку. — Привет. — послышались тихие нотки девичьего тона. — Привет, Аня. Что ты здесь делаешь? — грубо спросил Вершинин. — Ах вот так даже? Ну спасибо. С тобой разговариваю. — выплюнула последние слова блондинка. Павел был подавлен: он и представить не мог, насколько изменчив мир, ведь Антонова — тихая и умиротворённая, теперь бунтующая и открытая стояла перед ним вот так — без тени малейшего стеснения. — Нет, я спрашиваю, почему ты в Зоне? Светловолосая поёжилась, на минуту отстранившись. — Так вышло, Паш. — лицо её вытянулось и побледнело, а сама Аня ушла прочь, как только Виктория примкнула к Паше, завлекая в бесстыдные, более наигранные объятия. ***       Время близилось к вечеру. Источающие ослепительный свет лучи солнца, плавно исчезали, окрашивая территорию в блеклые неясные тона. Ребята всё это время беседовали, совершенно беззаботно и наивно: разделяя между собой горечь и утраченное милосердие, ненависть и покорность. Однако, когда Павел испытывающим взором исследовал беспристрастное лицо Ксении и безразличный профиль Ани, им овладевал холод. Разговор сменялся потоком новых впечатлений, шуток, а вопрос о том, кто и что подло скрывал обеих, не заходил вовсе. А если и предпринимались жалкие попытки Вершинина докопаться до истины, то они тут же ниспровергались и наступало гробовое молчание. Девушки, как правило, не говорили, чаще переглядывались, имея за спинами намерения держать происшедшее в тайне. Горелов, казался чересчур увеселительным и энергичным, без умолку болтавшим обо всём подряд. Изредка его поддерживал заливистый смех Анны и Ксении, или дружный вопль. Анастасия печально вздыхала, заранее пообещав Антоновой смолчать о виденных нескольким ранее увечий. Она уместилась на коленях Лёхи, трепавшего её чудные локоны. — Ребят, — обратилась Виктория, облокотившись на стоящего Пашу, — нам бы переночевать где-то. Все согласно кивнули, а парень широко улыбнулся, заключая её в прочные объятия. Крохотная ладошка утонула в руках блондина, а сероватые глаза зажглись ликующим блеском. — Значит так… — пробубнил Лёша, гордовито останавливаясь посередине, — Задротина, перегоняй машину вон туда за кустарником, видишь? Гоша рассеянно заморгал, и дрожащими губами подтвердил увиденное. — Анька, Ксюха, Настюха и Вика едут с ним, а мы с Пашкой пешком. — утвердительно констатировал Горелов. Вершинин выпрямился, выпуская из рук Саркину и чуть выступив вперёд, хлопнул друга по спине. — Хорошо, а там что, а? — подала голос Ксения. — Там поляна, обросшая деревьями. — разъяснил светловолосый, — разобъём лагерь до завтра и свалим. — он приобнял сестру за талию и, усмехнувшись, оставил след на щеке. Девушки с вдохновенным рвением расположились на сидениях, счастливо махая остающимся друзьям. Петрищев слаженно и вполне себе уверенно сел за руль, с глубоким почтением рассматривая автомобильные принадлежности. Только Настя с Викторией чуть задержалась, строго, но с умилением в глазах давая последние наставления Алексею; темноволосая же напротив — любезно ворковала с Вершининым, напоследок прижавшись к его отдающей теплотой груди и несколько страстно впившись в губы. Вышеописанные события, красочно поданные читателю, заняли не более трёх минут, поэтому девочки в хорошем расположении духа сели согласно свободным местам и с расцветающей улыбкой помчались прочь. — Гош, ты понял куда ехать нужно? — спросила Романова, склонившись еле влево. — Да. А вот парням надо бы поторопится, смеркается. — ответил шатен, поправив оправу от очков. — Да уж… — протянула Саркина, — я с ума сойду, если с Пашкой что-то случится! Ксения раздражённо смиряла брюнетку бесхитростным взором, сильней сжав ладонь Анны. Последняя же практически не отреагировала, лишь кое-как поёрзав на диванчике. По прибытию на поляну, благородно занимавшую маленький, но вместе с тем вместительный пригорок на возвышенности, и замаскированную между рядами растений самых разнообразных, компания поспешила выйти из салона, набрав в грудь побольше кислорода. Огни станции оставались в стороне и более не смущали своим присутствием ребят: их зажгли здешние специалисты, наблюдавшие за ритмом жизни в анормальной части Зоны отчуждения. Антонова распростёрла обе руки, закрывая очи. Каков бы ни был воздух, усеянный радиоактивными частичками, он не идёт в сравнении с тем адом, что вихрем кружит в подвальных отсеках разрушенного блока. При воспоминании о пережитом ужасе, девушка побелела, скрючившись пополам от подступающего жара, обжигающего внутренности. Ксения, заметив замешательство подруги, поспешила на помощь. — Ксюш, прошу, ни при каких обстоятельствах не признавайся, где мы были и что с нами сделали. — обессилено падая, взмолила Анна. — Особенно брату! Вершинина скривилась в лихорадочном возмущении и, подняв Антонову, слабо, но положительно согласилась. — Я не враг самой себе. — шепнула блондинка. Когда Георгий припарковал «Волгу», они вместе отправились в путь. Анастасия неспешным шагом шла по тропе, волоча за собой съестную провизию, состоящую из двух довольно-таки крупных сумок; Виктория озиралась постоянно в поисках нечто неизведанного и отталкивающего. Ксения и Анна бодро двигались впереди, из последних сил удерживая объемистый багаж, содержащий в себе три палатки. А замыкал эту процессию Петрищев, ноющий и крайне испуганный. — Всё, привал! — спохватилась рыжеволосая, сбрасывая с плеч ношу. Действительно, вид был подходящий: возвышенность, тянущаяся цепью, уходила во тьму, а со всех сторон образовывался отлогий склон, защищающий поляну от бури и яркого света. С огромным усилием расставив палатки, девушки принялись разжигать пламя из-за скинутой в кучу горшни ветвей и готовить аппетитный ужин. Самым необычным оставалась благоуханная атмосфера чистоты и понимания, с коей они выполняли работу. Вскоре, посредством скорости, руками женской половины был вымощен лагерь, в дополнении прочего имеющий вкусные блюда — пусть не такие роскошные, как в обыденности, не в изобилии, как в магазине, зато заботливо и проникновенно. — Где парни? — взволнованно пробормотала Ксения, устраиваясь на одном из брёвен с чашкой только что налитого чая. Аня сорвалась с места, пальцем указав на два нечётко сформированных силуэта. За несколько дней и без того хорошее зрение Антоновой преобразилось: она могла различать предметы в полнейшей темноте, а сосредоточенность и умение повелевать собой превосходило самые неожиданные ожидания. — Где? — с упрёком спросила Саркина, устремляя глаза на блондинку. Из тени, отливавшей всеми цветами радуги, вышли Алексей и Павел. Они задыхались от мучавшей их жажды и неутолимого голода. Горелов удушливо метался по поляне, пальцами схватившись за горло: весь раскрасневшийся и раскачивающийся, упал он, кажется, замертво близ языков пламени и более не содрогнулся. С Вершининым дела обстояли чуть получше: обессиленный, с исхудалыми щеками и бесцветной кожей, он неторопливо пересекал дорогу, шатаясь. Анна и Виктория с панической искрой в глазах усадили его на бревно, давая отведать чистой, практически не заражённой воды, привезённой ещё из Москвы. Трое в страшном ужасе витали над бессознательным образом брюнета, пробуждая в нём хоть малейшие признаки жизни. Романова пала на колени, мужественно сражаясь с истомой, пленящей её плоть и разум, однако девушка яро сопротивлялась, призывая Лёху открыть глаза. На протяжении долгих тридцати минут, показавшейся вечностью, тщетно пытались они привести в чувства растянувшегося парня. Ксения с холодной конвульсирующей дрожью, горячо припала ко лбу Алексея, накладывая хорошенько смоченную ткань, дабы жар отступил. Паша же трясся, убиваясь в судорогах и утопая среди мимолётных струек Саркиной и Антоновой, окруживших его. Вершинина на миг отвернулась и с изумлённой ненавистью посмела взглянуть в витую рощу, безмолвно качающуюся веяниями ветра. Среди осиротелых ветвей выскользнула тоненькая фигурка, расточающая яркой белизны свет и злобно скалив зубы. Она с трепетным волнением скрылась среди пышного пейзажа, чем немало удивила блондина и присутствующих, и покорно поплелась далее за фосфоресцирующим видением. — Я знаю, что это ты! Покажись мне. — приказала светловолосая, исследуя колеблющейся белое пятнышко. — Надо же! Ксения, ты хочешь узнать, что случилось с твоим братцем и Лёхой? — в голосе незнакомки проскакивали жёсткие ноты, — Я тебе отвечу. Вершинина, стирая пот с лица, приготовилась слушать рассказ, заставляющий дрожать, цепенеть и пресмыкаться перед могуществом девушки очаровательной красоты. — Горелов посмел увидеть то, что ему видеть не надлежит. Там, в сторожке, по дороге сюда. Теперь я повелеваю им, остальное расскажу парню лично! А ты, Ксения, и твоя подруга, великодушно отпущенные мной из подвала, теперь мои подданные. Как я решу — так и будет! В общем, вы трое — мои игрушки в этом механизме жизни. Неистовый крик сорвался из груди девушки и пронизал тучи, вызывая вибрационные колебания заражённых участков. — Твой брат помешал мне встретится с Гореловым лично, а потому, прости! А сейчас ступай и никому ничего не говори. Когда придёшь, всё будет хорошо! Смутный образ дотронулся щеки блондинки и рассеялся в воздухе, а на месте, где возвышалась незнакомка рдели красноватые лучи, вырывающиеся из недр почвы. Когда Ксения вернулась обратно, растворённая и погруженная в грустные думы, оцепенела: Алексей устроился на одном из сучьев, с жадностью поглощая остатки ужина и жалуясь разве что на раздражительные головные боли. Павел же увлечённо ласкал Викторию, с упоением и страстью целуя её в губы, поодаль в уединении. Настя радостно кружилась около Лёхи, как гранёный алмаз сверкая всем естеством. Лишь поникшая духом Аня склонилась у костра, бросая в раскалённый огонь стебли и сучья, укутавшись в плед. Гоша, по-видимому, сославшись на усталость, поплёлся в палатку, откуда доносился размеренный свист. — Устала? — поинтересовалась Вершинина у подруги, бледная и растерянная. — Да есть чуть-чуть. С минуту обе не нарушали тишины, прерываемой только сладостным урчанием Саркиной. Она извивалась под умелыми руками Паши и издавала одинокие стоны, уплывающие вдаль. — Раньше он не был таким… Ксюш. — пробубнила Антонова. — Каким? Развращённым и жестоким? Наверное. Я и сама его не узнаю. — подёрнула плечами блондинка, — так, всё достало! Светловолосая поднялась и, опустив кружку, направилась к паре, энергично передвигаясь. Её милое личико заметно округлилось и пыхтело отчаянной ненавистью и отвращением. — Вершинин, да вы достали. Пошлите спать! Громкий голос сестры заставил парня вздрогнуть и выпрямиться, оторвавшись от запрокинутой шеи Вики, которая довольствовалась объятиями и опьяняющими поцелуями. — Вик, реально, пойдём. — он подмигнул брюнетке и, положив ладонь на осиную талию, зашагал за Ксюшей. Лёха встретил друга восторженными рукоплесканиями и пошловатыми выкриками, за что мгновенно получил от Насти. Взгляд Вершинина задержался на Ане, трясущейся от холода и безразлично отвечавшей ему тем же, и тут же приобрёл сосредоточенный вид. — Так, — он почесал затылок. — Лёха и Настя идите в крайнюю палатку, мы с Викой займём тоже крайнюю, а ты — парень посмотрел на девушек, — Ксюш, иди к Гоше. Анька, а ты в машину. Все добродушно улыбнулись и только Антонова, изнурённая снедаемым одиночеством, вынужденно оскалила зубы и направилась к «Волге». Паша посмотрел ей вдаль и, глухо вздохнув, затушил разведённый костёр. Скоро, усыпанное миллиардом звёзд небо, объяли серые косматые тучи. Ребята дружно засопели — умиротворённые, счастливые, встревоженные. Анна долго ворочалась на крохотном диванчике, поджав под себя ноги, а из глаз горячим потоком обрушились слёзы, тело окутала слабость при воспоминаниях о причинённой Павлом боли и тем, что есть сейчас.