Поглощенная во тьме

POV Автор       Ровный размеренный свет скользил по трепещущему от ветра листу бумаги. С сосредоточением и незыблемой ясностью рассматривала Анастасия прозрачный клочок, исчирканный чернилами. Дорога, постоянно убегающая, подобно кинематографической ленте, казалась ей крайне загадочной. Тонкая нить негодования поползла по её лицу и застыла в гримасе разочарования. — Ань, ну ты там где? — прошептала она, еле сдерживая свои благочестивые намерения пересечь периметр шоссе и околокружных кустарников. Вновь послышалось глухое отдалённое рокотание и искромётный огонь, пылающий где-то над горизонтом возвысился, будто янтарный жемчуг. Блондинка вынырнула из золотистой листвы неожиданно и скоро. Романова встревоженно отпрыгнула, глядя как расширяются глаза Ани, а сама она дрожит от страха, умело маскируя это варварское чувство за маской забытого потрясения. Рыжеволосая жаждала вестей: будь-то добрых, или заставляющих повиноваться обстоятельствам. Наконец отдышавшись, Антонова приняла свой прежний облик. Светлые волосы, как и нескольким ранее, оставались запутанными и собранными в пышный хвост, щёки играли рубиновым блеском, и только лишь спокойные, преисполненные самообладания очи, таили в себе чары неизведанного. Анна подошла к рюкзаку, и вскинув его поверх рубашки, обернулась к подруге: — Насть, идём. В глубине леса, конечно, мы менее заметны, но там есть риск быть убитыми. Романова прибавила шаг и с недоумением изучила выразительное небо, пестрившее яркими красками. Путь предстоял им неблизкий, а изможденные души требовали успокоения и гармонии. Сама девушка молила об уютной постели, которая сейчас чудилась роскошью, размером в бриллиант. Она закусила губу: столь занятной и не предвещающей благого исхода история, наводила опасения, хотя расспрашивать светловолосую не стала. — Насть, в общем, канонада из автоматных очередей нам не показалась! Пойдём скорее, коль хотим жить. — пробубнила Аня, озираясь по сторонам. За тонкой кромкой облаков, сверкающих на фоне пылающего пламени, россыпью стремящегося покорить мохнатые верхушки леса, скрывались еле заметные лучи. Солнце находилось в зените, а мрак вступал в чародейское господство. Девушки лихорадочно склонили головы, и держась рука об руку, направлялись в неизвестность. По сути они в точности и не знали, что ждёт их там: где зловещая тишина убаюкивает духов тьмы, где свист ветра, унесшего сотни жизней, резвится над затуманенным городом, вечно утопающим в скорби. Шум голосов не стихал, изредка чередуясь с разрывными ударами падающих и быстрых пуль, пронзающих тела неповинных жертв и с ненавистью выплёскивающих остатки крови. Агония, захватившая неподвластных военных, разразилась с новой силой: они боролись с безоружными до тлеющего исступления, когда те, содрогаясь от конвульсий, молили о помиловании, не будучи во власти Зоны. — Анька, нам надо спрятаться. — проговорила Романова. В этот момент земля под ногами дала трещину и расступилась по обе стороны, разделяя нить шоссе и лесополосу, усеянную растениями. Последняя же часть с треском обрушилась, а из недр почвы стали вырываться клубы едкого дыма. Белая полоска застелила собой тесные тропинки, увиливающие в самую чащу и там терялась в глубине. В какой-то миг на окраину Припяти напал полный умиротворения покой. Рыжеволосая нашла в себе силы встать, пускай и не сразу: сперва её повело направо, а затем, будто бы прощупав под собой грунт, она крепко задержалась. Антонова ещё лежала, распростёртая у подножия образовавшейся расщелины, с широко распахнутыми глазами. Взрыв, прогремевший минутой назад, был отчётливо различен от всех тех, которые довелось слышать подругам. Он обладал неимоверной мощностью, от которого, казалось, прогибались и дрожали литосферные плиты, а всё цветение природы оставалось погребённым заживо. В то роковое мгновение, когда обе спутницы отчаянно думали о завершающем пребывании здесь, их силой удара оттолкнуло и припечатало к изрезанным крупицам асфальта. Когда угроза миновала, у девушек ещё тряслись пальцы, а по спине пробежал рядок мурашек, пленяющих душу. Аня проворно встала, и с непониманием взглянув на Романову, выхватила рюкзак, который чудом не провалился внутрь обвала. Чуть прищурившись, блондинка дала слабину, с неудовольствием отметив, что вряд ли целый конвой военнослужащих ей только мерещится. Она жестом приказала Насте не издавать ни звука и следовать за ней по пятам. Груды раскалённого асфальта теперь испускали запах смолы и плавились. Анастасия с пренебрежением оглядела окаймлённую черноватой корочкой землю, уходя прочь. Антонова ступала медленно, растягивая минуты, потому что среди ветвистых проёмов сверкали блестящие, хорошо оттёртые шлемы мужчин, чья образцовая непринуждённость и расчётливая жестокость не имели должных границ. С видом ищеек рыскали они по травам, с гордо поднятыми головами высматривая новую добычу. Все они имели хоть и потёртый, однако прилежный вид старой закалки: никакого повиновения к беглецам или искателям адреналина, только расправа. Аня нахмурилась, руками рассекая кустарники, дабы незамеченными скрыться и оценить ситуацию. Размышляла она просветлённо, с полнейшей ответственностью за две жизни: Насти и свою. Собственно, рыжеволосая не уступала ей в тех же суждениях. Сквозь дымчатую завесу сумерек, коими уже оказалась окутана большая часть леса, представлялось возможным исследовать происшедшее: колонна из восьми-десяти человек передвигалась инертно, что приводило в дикий ужас Романову. В руках каждого из них находилось оружие — начищенное до блеска, абсолютно новое, без изъянов и излишеств. Девушки тяжело вздохнули, перекинули груз на спину, и с ловкостью, достойной высших похвал, руками прорвались через насаждения и покачивающуюся землю. Первой из них следовала Настя, во время сориентировавшись и проскочив вперёд, вцепившись в липкую ладонь светловолосой. Чёрные мушки быстротечно проносились перед глазами. Рыжеволосая на доли секунд замерла, выгнув шею, словно лебедь. От конвоя их отделяли считанные метры, и Антоновой, с чем она позже поделилась жестом, почудилось крайне подозрительным, что, будучи отлично обученными в интуитивных навыках, служащие даже не оборачивались. Рука уже предательски соскальзывала, разрывая непрочную хватку, а потому сцепив зубы, Анастасия еле слышно проскулила. Аня и вовсе застыла, и только редкие вздохи отличали девушку от вылепленной куклы, как её можно смело было величать. Подруги пробирались через расселины, загребая рыхлые участки почвы, кое-где припорошенные серебристой золой, откашливаясь и издавая звуки настолько тихо, что за два шага нельзя было расслышать трепет травы под тяжестью тел и шелест. — Куда дальше? — отстраненно наблюдая за тусклыми очертаниями деревьев, спросила Романова. — Не знаю. Давай параллельно шоссе. Девушки быстро ретировались, протискиваясь между шуршащими ветвями и прогнившей почвой, отдалённо наблюдая друг за другом, так как расстояние было весьма приличным, если учесть сгущающиеся тёмные краски, исполосанные ярким янтарным. Небо было удивительно рассечено: прекрасно, смертельно загадочно. Пейзаж, может быть, оставался и невероятным для пытливого женского глазу, однако времени, равно как и сил, вовсе не оставалось. Перед подругами ясно, как Божий день, расстилалась цель: уйти, оставаясь незамеченными от беспощадного расстрела, под предлогом сомнительного заражения. А ведь и правда, где гарантии, что мужчины, тщательно отсеянные для миссии, столь сложной и кровожадной, не подверглись влиянию мифического существа, именуемого «Зоной»? Доказательства и доводы отсутствовали, а срывать глотку, в надежде за возмездие, ни одной из подруг, к счастью, в голову не пришло. Ловко перецепив рюкзак за плечо, Антонова встрепенулась, оказываясь на серой ленте асфальта. Воздух был тяжел, точно нашпигован свинцом, но блондинку это ничуть не смутило. Обернувшись к кустарникам, щемящимся друг к другу сплетением плодоносных семян, Аня вскрикнула, более не шевелясь. Действительно, а смысл? Смысл бежать от того, что и так неизбежно? Светловолосая продолжала тупо глядеть в черноватую точку, ладонью закрыв лицо: крик ужаса так и не слетел с этих губ. Дуло автомата, искусно направленного на девушку, отливало желтизной при заходе вечерних сумерек. Чьи-то крепкие пальцы аккуратно, но с нажимом потирали затвор оружия. Рука обидчика выглядела безобразно: худощавые, лишённые всякой жизни пальцы, с трудом скользили по шлифованному автомату, гибкая кисть замерла без движения, но даже при тусклом свете, Антоновой удалось заметить выступившие голубоватые линии, переплетённые и связанные. Вздутые, видимо, от напряжения вены скрывались под нечетким контуром резцов и мелких рубцов. Она поморщилась, с напряжением сжимая лямки рюкзака. Обидчик не спешил показывать своего носа, по всей вероятности, желая ощутить дыхание смерти, отражающееся на лице юной особы. Но ничего такого, кроме поддельной ненависти и злобы уловить не представлялось возможным. Тогда, скользнув из тени зарослей, мужчина выступил вперёд, берцами притаптывая колоски травы, но девушка напротив: усмехнулась уголками рта, не выказав ни малейшего сопротивления или писка. Её, пожалуй, сейчас волновал один вопрос: что стало с Настей? Каким образом их разделили? Хладнокровие чувствовалось в зелёных глазах, что заставило признанного «Задиру-жертвенника», как его шуточно прозвали в полку, опустить оружие, разумеется, не теряя хвалёной хватки — с терпением обузданной и закалённой, как сталь. Расправив плечи, он поднялся на дорогу. Двое сослуживцев, что находились в подчинении, немного нетерпеливо и раздражённо потирали курок на припрятанных пистолетах, в надежде расправиться с этой непокорной дурочкой во мгновение. Генерал опустил руку, показав им не стрелять. — Кто такова будешь? — строго произнёс военный. — А имеет ли это значение, товарищ... простите, не знакома с вашим военным рангом. Противник горько усмехнулся, скривив губы. Его поражала стойкость этой девушки, её величественные манеры при общении с ним: она не падает на колени, как те другие; не горячо молиться, зная, что судьба навеки предрешена, а просто ждёт своего часа. — Имеет! На каком основании находишься здесь? Преступница, суицидница? — рявкнул в нетерпении генерал. Анна молчала, переминаясь под видом серых глаз, скрывающихся за чёрными бусинками зрачков. — И то, и другое, и даже третье. Не всё ли равно? — отозвалась светловолосая. Из тени выпорхнули двое других военнообязанных, заключённых в полное обмундирование. — Поговори мне ещё тут! Селиверстов, расстрел на месте! — приказ генерала послужил неким витком недоумения и страха. Мужчина отошёл на пару шагов и причмокнув, растянул злорадную улыбку, обнажив зубы. Парень, лет эдак тридцати от роду, выскочил из-за укрытия, выставив перед собой автомат, где рдело красное пятнышко прицела на рубашке Антоновой. Она неподвижно стала, зажмуриваясь: ни один мускул не дрогнул на девичьем лице, она готова принять страшную участь! Внезапно, над головами военных расстелилось мрачное покрывало из туч, скоплённых в одном месте и испускающих ужасный треск. Раздался характерный лязг перезарядки патронов. Аня склонила голову, вымаливая прощение у родителей. Странно, но сейчас она бы многое отдала, чтобы повидаться с ними, непринуждённо; последний раз насладиться взглядом сияющих голубых глаз Вершинина, каким бы подлецом он не оставался! Генерал тоскливо посмотрел в небо: огненные языки пламени обуяли собой весь периметр, а затем послышался грохот. На секунду воздух завибрировал, а затем появилась будто из неоткуда ослепительная молния, разверзающая комья земли и отделяющая неведомой силой служащих и жертву. — Стреляй! — сквозь вакуум заорал главный, ложась плашмя. Пуля с мимолётной быстротой набрала обороты и послушно вылетела, неточным движением рассекая плечо несчастной. Та, кажется, взвыла от боли, и уловив момент, улизнула за поворотом тропы. Рана не достигла внушаемых размеров для беспокойства, однако изрядно ныла, а рубаха, расшитая в строгом, но женственном стиле, стремительно багровела. Аня, похоже оторвалась от своры преступников, сбавляя бег на скорый шаг. За чёрной стеной леса, остающейся позади, невозможно было отличить ни единой палитры цветов: всё прониклось однообразным серым. Зажав ладонью рану, Антонова вздрогнула, выпуская изо рта тонкие струи пара: повреждение горело огнём и задевало органы, заставляя девушку испытывать не самые приятные ощущения. Блондинка двигалась с намерением добраться до этого чёртового неопознанного объекта, положительно не представляя, что же это может быть: логово военных, госпиталь? Низкий столб света прорезался из-за деревьев и с приглушённым ударом пал на землю. Это произошло не далеко от светловолосой. Она гордовито вскинула брови, давая понять, что если это нечто грозит её жизни, то смерти она не страшится. Занялся обыкновенный лесной пожар, коих в год здесь насчитывается очень много. Другое дело причина, по которой он возник — военным была не ясна. Они в панике бросались в сам огонь, дрожащими руками цепляясь за огнетушители, сеющие влажные капельки пены. Антонова с трудом дышала, но продолжала путь. — Аня! Стой! — схватившись за ногу, выбежала Романова, напыщенная радостью и одновременно злобой. Черты лица Анастасии остро преобразились: от жара в лёгких вздувались ноздри, веснушчатые щёки взялись пурпуром, а глаза цвета тёплой карамели дышали смятением. Рыжеволосая поправила съехавшую набок лямку рюкзака. Анна одарила её дружественным приветствием и заключила в объятия. Девушки шокировано рассмотрели состояние друг друга, с отвращением полагая, что вид у обеих крайне непрезентабельный. Чуть ниже колена у Романовой вновь открылось обильное кровотечение — следствие жажды как можно скорее оказаться вдоль шоссе. Отдельные струйки стекали по ноге и мгновенно запятнали низ брючного кроя. Антонова от удивления едва не вскрикнула, когда пальцами провела по тонкой линии материи. Настя, в свою очередь, также помрачнела при виде огнестрельного ранения подруги. Но стоять более на одном месте и ожидать уготованного нашествия военных, они не могли. Да, пусть раны и бередят плоть, но всё-таки они совместимы с жизнью. — Что они с тобой сделали? — наконец осмелилась заговорить блондинка. Рыжеволосая растерянно исследовала профиль девушки, и подёрнув плечами, начала повествование: — Я видела, как ты практически достигла дороги и принялась идти следом за тобой. Ань, это просто жутко! Я крепко ухватилась за торчащий сук и позволила себе смело переступить овраг, ну, который расположен в низине. Ты поняла, да? Анна опустила взгляд, и живо подняла светлую макушку, как только целостный крутой овраг предстал перед ней в живописном обличии. — Дальше передо мной, будто выросли две крупные тени. Один из мужчин был невидим для меня, так как одежды покрыли его тело полностью. Второй, наверное, чуть повыше Горелова ростом с нахальной физиономией отрезал путь к тебе и уволок вглубь леса. Остальные поплелись бесшумно за тобой. Я вижу, — она хмыкнула, — безрезультатно! — Насть, а дальше? — поникшим голосом спросила Антонова. — Дальше я ощутила несколько пар рук, играющих по спине и медленно сползающих к бёдрам. Ясен-красен, меня это привело в ужас! Я брыкалась, в неведении плевала им на рожи, ведь они завязали мне глаза какой-то грубой тканью. А потом... Потом усадили на что-то, похожее на пень. И стали, матерясь, оценивать мою внешность, а один так вообще приставать полез, прикинь? Ну я возьми и ляпани: «Сука!». Тень полуулыбки сверкнула на губах светловолосой. Иногда Настя превосходит любую в умении чётко и сформировано выражать мысли, даже некорректно. Поэтому она, насколько бы не бранила и ненавистно отзывалась о Лёхе, слишком сильно его обожает, чтобы отказаться. —...Ань, ну ты слушаешь? Я получила звонкую пощёчину, а затем услышала щелчок автомата. Но, блин, мне повезло! Тогда возник пожар, как я поняла недалеко и все, точно трусы последние убежали, оставив какого-то лошка следить за мной. Хорошо, что он оказался реальным лошком, поэтому кое-как развязав руки за спиной, я лишилась чёртовой повязки и сбежала. Но этот... — Анастасия печально вздохнула, подбирая желанное слово, — уёбок погнался за мной, выстрелив в ногу! Антонова поджала губы, вытянув лицо в ликующей победе, но нет, это была не победа, а поражение: рана с умопомрачительной быстротой разрасталась, к тому же добавлялась ещё и адская боль, растекающаяся по всей грудной клетке. Сердце переставало пульсировать, а каждый томный вздох считался на вес золота сейчас. — Не повезло... Чёрт! — выдавила она из себя, оперевшись на руку Насти. Рыжеволосая с блеском в глазах застыла на месте. Её поражало то, с каким лихачеством обе девушки расправились со сворой бессердечных мужчин и то, с какой халатностью пренебрегли самым ценным. Романова поправила завиток на лбу, соскользнувший вниз, и выдохнув, подруги направились далее. Впереди уже показались рассеянные очертания чего-то неимоверно огромного и невероятно глубинного по размеру и форме. Утопая в ушедшей низменности, с почерневшим оттенком и мрачноватой гаммой цветов, распространённых около самой Припяти, брало своё начало русло прозрачной реки. Утолить жажду, разумеется, хотелось обеим, потому, превозмогая сухость во рту и откашливаясь, они пересекли тонкую ветвь шоссе, что кое-где расширялась при въезде в город. С мимолётным восторгом и детской шаловливостью бросилась Настя к воде, неустанно перебирая ногами и неуклюже хлюпая по лужам, запечатлённым на грунте. Её руки жадно ласкали влажные капельки, остающиеся на ладонях, а сотни брызг рассредотачивались и обрушались на промокшее до нитки тело девушки. Романова заглатывала воду ненасытно, вожделея почувствовать вкус свежести на спелых, как вишня устах. Аня радовалась находке не меньше подруги, однако переутомление сказывались на передвижении. Заметив в сумерках белоснежный поток, шелест которого отдалённо оставался уловимым из-под недр земли, она в неистовой агонии захлопала в ладоши и что есть мощи понеслась к источнику. Сейчас же, светловолосая тщательно промывала ранение, скинув с себя запятнанную рубаху. На лице впервые за три часа расцвела обворожительная улыбка. — Насть, помощь нужна? — Нет, спасибо, а тебе? — откликнулась Анастасия, завершая нежиться под струями реки. Боль заметно угасла, а на смену пришло облегчение. Рыжеволосая откинулась на вымощенный каменный выступ, прикрывая глаза. Затем распахнула их, изучая чернеющий фон возвышающихся мохнатых макушек и увиливающих вдаль тропок, что отливали светлыми тонами при наступлении полноценного вечера. Она покинула источник со скучающей гримасой. Весть о том, что за уклоном был запрятан журчащий ручей реки, привёл несчастную в расстройство. Она с нескрываемым истощением осмотрела припасы, уложенные в рюкзаке, и принялась сидеть на вымощенной, ко всем странностям скамье, отделанной изысканным дубом и, к удивлению, залакированным. Внутри объёмной сумки находилась не более чем одна палатка, и железная фляга с верёвкой. Девушка иронично усмехнулась, раздумывая над тем, как использовать три вещи: «Хм...залезть в палатку, омочить себя водой и накинуть верёвку на шею!? Да, Романова, и что только за бред ты несешь?» Тем временем появилась утонченная фигурка Анны, скользнувшая мимо Анастасии, которая незамедлительно устроилась рядом. Начинать беседу никто не решался, собственно, зачем? Насыщенный день принёс свои плоды и девушки обездоленные и измученные валились с ног. Дело с полученными травмами обстояло хуже, чем прежде: стерильных бинтов среди прочего хлама у них не было, одежда тоже покоилась в автомобиле, а раны постепенно начинали кровоточить вновь. Блондинка подняла затуманенные очи к небу и, чуть приоткрыв губы, выпустила горячий пар. Это немного приободряло Аню и она уверено имела возможность держать равновесие. — Анька, — голос Насти задрожал, — если так будет продолжаться, мы подохнем прямо здесь! Светловолосая противоречить не стала, ведь девушка говорила истинную правду, разве что с суетливой боязнью, однако вполне заслужено. Перспектива быть погребённой среди этого вездесущего хаоса и раздирающих криков отнюдь не предвещала блистательного счастья. Антонова устало потёрла глаза. Спать, честно, в сию минуту хотелось больше, нежели умереть. Но так или иначе, все порывы к полузабытию нарушались пожаром в области сердца. Анна с вероломным усилием встала на ноги и, пошатываясь, побрела на считанное расстояние, где в куче валялся перенесённый багаж. Сверчки, вышедшие на обыденные ночные серенады, заглушали тишину ночи, где серые тучи разгуливали по небу. Она потянулась к земле, издав глухой стон. Очи, привыкшие ко мраку, неистово блуждали по окрестности, точно в поисках приюта. Насторожившись, Антонова прищурилась: безупречное зрение позволяло ей беспрепятственно лицезреть обнажённые пейзажи в первозданной красе. Но встревожило блондинку вовсе не это. Светловолосая выпрямилась, выпустив петли торбы из рук. Перед ней в метрах стах располагалось железобетонное укрытие с покатой крышей, утаенное в нише пологого спуска с двух сторон. Обрамляли нечто незнакомое сооружение соломенные колоски, которых здесь не счесть на самом деле. Аня свистнула Насте и насколько это возможно, подала знак. Рыжеволосая покорно кивнула, и отбросив маску безразличия, стала рядом. — Ань, что это? Антонова удивлённо помотала головой, и с интересом разглядывая не поддающуюся и выделанную из кованой стали и железа дверь, любезно протянула рюкзак спутнице. Девушки не приближались к строению, единогласно решив дождаться первых брызг рассвета. Антонова вернулась на место, сладко потягиваясь и зевая. Грудь всё ещё щемило и она, с предвзятой тоской обратилась в полудрёму, свернувшись калачиком. Романова сознавала то, что необходимо немного привести себя в чувства, а так как ей не давал покоя бдительный обзор территории подлецами, в армейской фуражке, Анастасия уместилась на скамье, положив запястье на жёсткие перила. *** Непроглядное время суток слыло не особенную удачу в поисках Романовой и Антоновой. Нарезая круги вокруг полосы широколиственниц и елей, ребята потеряли всякую надежду. Паша яростно осматривал горизонт Чернобыля. Безвыходное положение, в котором оказались они за ничтожные часы, распаляло гнев и ненависть к здешним порядкам и мистификации. Блондин был не из тех, кто с опрометчивой лёгкостью отдастся воли судьбы, не поборов личное бессилие. Карта на планшете вышла из строя и теперь там заметны пятна, в виде кляксы, по всему экрану. Георгий, разумеется, проявлял энтузиазм, всячески стараясь улучшить ситуацию, но увы и ах, устройство не поддалось. В салоне господствовала тишина, и всё отображение пестрило мрачными полутонами. Горелов также не смыкал глаз, тщетно подавляя в себе вспышки гнева. Сперва он не мог поверить в действительность, смело отшучиваясь и звонко смеясь. Но своеобразный приступ быстро сменился на воспалённую реакцию: брюнет изрыгал ругательства, колотил ногами. В данный момент всё более-менее улеглось. Мысли о рыжеволосой вспыльчивой натуре нагнетали душевное расстройство. Алексей еле сдерживал свой пыл, чтобы со скоростью ветра не помчаться по закоулкам мёртвого города. — Пашка, а если их... ну того? — хриплым тоном спросил Лёха. Глаза Вершинина застелила пелена мщения — отныне он ощущал паническое беспокойство. Светловолосый тяготел при мысли о смерти девушек, даже скоропостижной, если это соответствует реалиям бытия. Он медленно выудил из кармана револьвер. Без перезарядки блондин показал его товарищу, и растягивая слова, произнёс: — Пусть сука, только волос упадёт с их головы. Хотя не знаю, Лёха, ой не знаю... Они кружили по этим дорогам бесчисленное количество раз: въезжая в город, а теперь опять выезжая. Вершинин умолк, повернув голову в сторону спящей Виктории: расслабленные черты её лица красноречиво говорили о том, что брюнетка заснула тяжёлым сном, но отпечаток радости так или иначе присутствовал. Ксения так и вовсе ёрзала, скривив губы и сморщив нос — нечто ужасное заставляло девушку дышать столь попеременно. Чёрные тени набрасывали свой след на дорогу, они странно расползались под уклоном слабого свечения спелой луны. Павел строго оглядел местность, и отметив для себя, что ничего абсолютно не предвещает успеха, медленно свернул в кювет. Им жизненно необходима передышка в пути. Горелов несколько встревоженными глазами прошёлся по завиткам травы и тихому шелесту кристального ручья. Брюнет потянулся и развязной походкой направился освежить лицо водой. Алексей счастливо воскликнул, рассеивая тоскливую тишину громким голосом. Эхо тут же подхватило колебания воздуха и отразилось на участках, где отсутствовал ряд растений, а преобладали пустоты. Паша облокотился на капот «Волги», спокойно реагируя на возгласы товарища. Улыбка затронула его прежде серьёзное выражение лица. — Ну? Лёх, ты здоровый обалдуй! — рассмеялся блондин. — А, водичка бодрит! Пах, ты хоть занырни, а? — парировал темноволосый. — Спящих красавиц посторожи! Алексей присвистнул и потёр затылок. Светловолосый мгновенно оказался рядом со стекающим потоком. Он поступательными движениями омочил голову, вытер лицо и распахнул глаза оттенка морского бриза. Взгляд его переменялся по мере того, куда падал тусклый свет фонаря, выпущенный Гореловым. Парень склонился над землёй, зашнуровал кроссовки, тщательнее, чем было завязано до этого и с задумчивым видом поднял голову. Блики, мерцающие от фонаря, освещали тонкий слой грунта. Они отливали то желтоватым, то беловатым, то красноватым облаком и преломлялись при соединении со стволами величавых деревьев. Луч света прорезался и в очередном из потоков окрасил силуэты спящих девушек. Лица их исказились и Аня в шокированном состоянии подорвалась с места, нарочно полагая, что это проделки безобразных военных. Настя же заходилась в приступах паники и отчаянно металась в разные стороны. Теперь пришёл черёд удивляться Вершинину, появившемуся неожиданно. Антонова вздрогнула, когда тёплые ладони сомкнулись на талии Анны. Желая запечатлеть образ бывшей возлюбленной и убедиться, что с блондинкой и подругой детства всё нормально, он крепко её обнял. Из ослабленной плоти исходил лихорадочный жар, а сама Антонова дёргалась от боли. — Аня, посмотри на меня! Аня, ты слышишь? — бормотал светловолосый, время от времени встряхивая её за плечи. Но девушка словно и не видела его. Глаза безразлично бегали по большой и крепкой, словно высеченной из мрамора, груди. — Да... — губы Анны задрожали и она в неверии разразилась рыданиями. Но тем не менее блондинка быстро овладела своим эмоциональным состоянием и утёрла нос. Лишь красноватые пятна блистали на прозрачных щеках Ани, выдавая то, что она некогда плакала. Вершинин заметно смягчился, пока тоненькая струйка просвета не приземлилась на огнестрельное ранение девушки. Он был поражён и разгневан. Подозвав Лёху, который не менее товарища заходился в изощрённых оскорблениях по отношению к поступку Романовой, Паша расхаживал взад и вперёд. — Так, Лёха, чё делать будем? Горелов выглядел счастливым, но одновременно с тем искорки волнения скользили по голубоватым глазам. Девушек поспешно опустили обратно на скамью, с не проницаемостью разглядывая травмы. — Там... Бункер вроде. — подала голос рыжеволосая, опираясь на спину Алексея. Парни переглянулись и скрылись. А через минуту прогремело несколько выстрелов, что заставило подруг вскрикнуть, а спящих оторваться от оков сна и выползти наружу.