Перекрестье сознания.

- Что значит умер?! - Ты задаешь так много вопросов, сын Одина. - Он не лгал! Что он имел ввиду? - Физически он не умирал, если ты спрашиваешь об этом. Нам это точно известно. - Но? - Ты задаешь слишком много вопросов, сын Одина. Мы не обязаны отвечать. Ты сочинил новое задание для Вердани? - У меня плохая фантазия. Я думал его убедить – не смог, я думал его сломать – и чуть сам с ума не сошел. Я не знаю… Я… - Нет, сын Одина. Мы предоставим тебе настоящее, но никто не позволит тебе копаться в прошлом. - Но… - Нет. - Я понимаю. Я много прошу. - Даже слишком. Тоже мне, любимчики Судьбы. – Впервые за все время разговоров Тор слышит в голосе старшей норны интонацию – насмешливо-пренебрежительную, но, всё же, интонацию. Трикстер аккуратно проводит пальцами по золотистым трещинам, появившимся на гладкой лазурной поверхности, в самые широкие даже можно просунуть кончики изящных пальцев. Можно попытаться подцепить гладкую и скользкую голубую плиту на месте излома, зацепить ногтями и попробовать приподнять – но ногти соскальзывают, чуть выгибаясь, у бога лжи всегда были тонкие ломкие ногти, это немного больно, но Локи все равно отрешенно ковыряется в полу. - Ты ничего не хочешь спросить? Локи качает головой. - Совсем? Трикстер ласкающими движениями водит ладонями по чуть светящимся разломам. - Почему золотой? - Это у тебя надо спрашивать. - Давай уже свою следующую зарисовку. Это когда-нибудь кончится, интересно? Даже два раза – не слишком приятно. - Не два. Много больше. Мы с тобой разговариваем не каждый раз – только когда происходят изменения. - Это? – бог огня никак не может прекратить поглаживать трещины в поверхностях, золотистый свет вызывает странные чувства, почти эротическое возбуждение, хотя нет, не почти – именно что возбуждение; Локи еле сдерживается, чтоб не провести языком по светящимся полоскам. - Да. И еще раз – когда ты понял, что происходящее не совсем реально. - И сколько времени прошло? - Нисколько. Локи сочетает в одежде зеленые ткани и золотую отделку, в то время как громовержец предпочитает сталь доспехов и алый цвет плаща. Тор считает, что золото олицетворяет мягкость, умело прячемую братом за тысячей масок. Локи, в свою очередь, абсолютно уверен, что холодная сталь брони – замена масок, в использовании которых старший брат не силен. А еще золото – это тепло, которого так часто недостает младшему принцу Асгарда. - Поздно уже… скоро похолодает. – Локи тормошит задремавшего на траве брата. - Похолодает – я тебя согрею. - Новость конечно отличная, но ты же не собираешься проваляться здесь всю ночь? - На самом деле не вижу ничего предосудительного в этом, - громовержец прогибается, приводя в движение затекшие мышцы, от этого движения светлая льняная рубаха на груди опасно натягивается, привлекая внимание трикстера, - тем более что ты, я смотрю, и сам уже не рвешься уходить? Какое уж тут уходить – юноша усаживается на брата, крепко обхватывая его бедра коленями, прижимается губами к темнеющему под тонкой тканью соску, дразня проводит языком, смачивая лён слюной и чуть массирует, прикусывая и посасывая сквозь ткань. Отстранившись, довольно рассматривает образовавшийся на ткани влажный след, после чего укладывается на грудь брата, чуть вскинув бедра и уткнувшись лицом в теплую шею, одна рука перебирает длинные светлые волосы, вторая проворно пробирается под рубашку, намеренно чуть царапая кожу. - Пойдем…- Локи трется о брата всем телом. - Ну нет, я сейчас никуда не пойду, радость моя. Раньше надо было думать, - громовержец опрокидывает бога огня на землю, - и не шипи, в такое время тут уже никого не бывает. - Не так-то и поздно – время заката, даже солнце еще не село. - Неважно, - мурлыкает Тор юноше прямо в ухо, - я тебя хочу прямо здесь и сейчас, поэтому расслабься и, как говорится, получай удовольствие. - Жену тебе нужно искать, Тор, а не фигней маяться, - Фандралл хмельно смеется, - не знаю, о чем ты думаешь, но будешь упираться – Один сам тебя женит! - И не факт, что ты останешься доволен его выбором, - подхватывает Огун. Хорошо хоть Вольштагг в подобные дела не лезет – ему все равно, и Сиф молчит – она предпочитает высказывать все один на один. - За тобой девицы в очереди стоят, а ты? - А что он? – внезапно появившийся за спиной задиристого блондина Локи, заставляет вздрогнуть всю компанию. В ответ он получает лишь разъяренный взгляд, который парирует ядовитой ухмылкой. - Тебе вообще какое дело, мечник? – Локи кладет ладонь юноше на затылок, чуть надавливая, прикрывает глаза, представляя, как того захлестывает волнами головной боли. - Локи! – трикстер послушно убирает руку, с улыбкой глядя на брата. - Локи! - Ты чего тут делаешь? – бог обмана удивленно поднимает взгляд на стоящего неподалеку громовержца, - это вообще-то моя голова, нечего тут шастать. Тор усмехается, осторожно переступая босыми ногами по лазорево-синим плитам. В нерешительности останавливается совсем рядом с йотуном и, дождавшись скорбного кивка, садится. - Кошмар, - жалуется ему младший брат, - я даже здесь не могу от тебя отделаться. Вот скажи мне – сколько раз это повторялось? Я помню только два, но мне сказали, что было больше. - Много больше, - Одинсон бесцеремонно растягивается на полу, подложив руки под голову и закинув ногу на ногу. – Я и счет уже потерял. Поверь, это было утомительно. - Можно подумать тебя кто-то об этом просил. - Нет, просто я люблю тебя. Локи, скорчив недовольную мину, смотрит на бога грома. - И? - И ничего. Почти ничего – у меня кончились идеи… - Да, богатая фантазия – не твоя сильная сторона, - зато у трикстера язвительность – одна из сильнейших. -Угу… - У меня ощущение, что я всю жизнь вспомнил. Почти всю. - И как она тебе? Помолчав, Лафейсон задумчиво произносит: - Знаешь, такие философские разговоры не ведутся на трезвую голову… Как-то неприлично. - Так в чем проблема? Действительно, какие могут быть проблемы? Виски будет в тему – Blue Label – пафосно, шикарно и этикетка отлично сочетается с обстановкой. Тор усмехается, прошептав что-то про «пафосного пижона», принимая стакан с золотистым напитком. - Ну так отвечай, - громовержец отпивает немного, в то время как Локи, вдохнув несколько раз аромат, задумчиво ставит стакан на пол. - Не знаю… - лгать, находясь где-то в глубине собственного сознания (или подсознания, кто уж тут разберет), кажется полным идиотизмом. – Кажется все было не так уж плохо. До поры до времени. - Я, наверное, виноват… - полувопрос-полуутверждение. - Ну да. Одинсон неодобрительно смотрит на трикстера. - Нет, ну а что я, по-твоему, должен ответить? – Локи облачается в маску «оскорбленной невинности», - «нет, ты не виноват»? - Не знаю… Локи задумчиво смотрит на блондина, обмакивает палец в виски и медленно облизывает. Тор заворожено следит за тем, как красивые тонкие пальцы скользят по мягким губам, погружаясь в рот, невольно подается всем телом к трикстеру, внезапно оказываясь очень близко. - Дашь попробовать? Локи усмехается, окуная два пальца в стакан, и прижимает их к приоткрытым губам громовержца. В конце-то концов – всё это происходит в его, трикстера, воображении, так почему бы и нет? Тор старательно вылизывает горькие от алкоголя пальцы, постепенно переходя с поцелуями на ладонь, тянет сводного брата к себе, а тот, на удивление, совершенно не сопротивляется, усаживаясь на громовержца верхом. Локи наклоняется, соприкоснувшись с богом грома лбами, томно прикрывает глаза, чувствуя сильные ладони на пояснице. - Повтори… - бог озорства не уточняет, что он хочет услышать, но Тор все равно понимает, кладет руку ему на затылок, заставляя склонить голову к плечу, так, чтобы можно было прижаться губами к уху, и жарко шепчет: - Я люблю тебя, паршивец ты эдакий. Очень люблю. Лафейсон чувствует, как от каждого слова тело будто накрывает мягкая волна несвойственной ему, обычно, нежности, осторожно кусает громовержца за шею, тут же зализывает юрким языком, запускает пальцы в мягкие волосы, прогибаясь трется о широкий торс светловолосого бога всем своим изящным телом, возбуждая того все больше. - К черту одежду… - Локи явно не терпится прикоснуться к теплой коже громовержца – одежды как не бывало. Тор судорожно втягивает воздух и со стоном выдыхает, чувствуя, как такое нежное и желанное тело прижимается к нему. Трикстер не сдерживается – быстрые мокрые поцелуи, резкие острые укусы, неглубокие, тянущие кожу царапины – все это он дарит сводному брату в неимоверном количестве, доводя до болезненного возбуждения. Ласкает языком губы, чуть прикусывает, прижимается в глубоком поцелуе… - Это уже извращение. - Не будь занудой, Урд, божеству, подобному мне, сложновато найти себе развлечение. А эта парочка весьма любопытна. - Как знаешь, Орлог. Просто мне кажется, нужно было дать им самим разобраться, как и просил сын Одина. - А они разве не сами разбираются? – одно из древнейших божеств – Судьба – совершенно неподобающе ухмыляется, глядя в лицо старухи норны. – Я лишь немного подправил обстановку, у старшего с фантазией действительно не очень. - Сын Лафея считает, что происходящее нереально. - И это прискорбно для мастера иллюзий. Пусть все идет, как идет. Кто осмелится спорить с Судьбой? Старшая норна неодобрительно качает головой, глядя на зыбкое, неуловимое и незапоминающееся лицо Орлога, искажаемое, к тому же, множеством эмоций в единицу времени. Божество вновь сосредотачивает внимание на разворачивающемся действе, довольно, как кот, улыбаясь, повторяет: - Любопытная парочка…