Роксолана

Почему Сулейман,позволял своей невестке делать с государством все что ей вздумается?Хасеки Хюррем Султан разрывалась между Стамбулом и Амасье.Хотела помочь всем.Пеовым что она сделала в Стамбуле,то закрыла Бедестан. Никто не стал ее звать Хюррем-хаджах, как положено женщину, совершившую хадж. Она сама не считала свой хадж полноценным, во-первых, и правда, не всегда думала, что положено, на обратном пути не только посетила мусульманские мечети Иерусалима, но и встречалась с неверными, в-третьих, и уезжала-то наспех… Оставалась надежда: вот отправимся в хадж вместе с Мустафой когда он будет Султаном, он ведь обещал…Но это путешествие по святым местам действительно сильно изменило женщину, она перестала обращать внимание на завистниц и недоброжелательниц, зато больше интересовалась благотворительностью. Именно после хаджа Хасеки организовала свой знаменитый Фонд, внесла в него огромную сумму скопленных денег, получила у Сулеймана разрешение и участок для строительства имарета своего имени, куда вошли мечеть, медресе, школа Корана, приют, бесплатные столовая, больница, фонтан и хаммамы для мужчин и для женщин. А еще получила в свое распоряжение лучшего архитектора Османской империи того времени – Мемара Синана. Синану пришлась по вкусу задумка Хасеки, он с удовольствием выстроил этот комплекс и еще многие другие по велению своей госпожи.Мало кто знал о совершенном хадже, немногие помнили о том, что столовые (а со временем их только в Стамбуле появилось шесть), где сотни бедняков ежедневно получали сытный обед из четырех блюд, и больница, где лечили и лекарства выдавали бесплатно, и школа, где учили, и еще многое другое построены и действуют на деньги и по распоряжению «ведьмы» Хуррем которая заколдовала Султана и Шехзаде, и что на закрытии невольничьих рынков настояла тоже она… Народ не всегда способен отдать предпочтение благодарности перед сплетнями и слухами. И чем они нелепей и грязней, тем легче захватывают людские души. Испачкать кого-то легче, чем отмыть, а уж испачкать память особенно. Иерусалим помнит щедрость Хюррем, Стамбул нет.Потом Султан после смерти своей молочной матери Афифе Хатун которая управляла гаремом предложил править гаремом Махидевран.Мать Мустафы с удовольствием и спокойствием выехала в Стамбул,зная что Роксолана будет править гаремом в Амасье следить за строительством в Амасье,и Стамбуле.Так оно и было.Хюррем Мустафа позволил поселиться в покоях Махидевран Султан.Хазнедаром гарема стала старая помощница которая уже давно была замужем за Яхъей Ханде Хатун.Хоть и девушка вышла замуж она регулярно помогала Хасеки.Кадер Хатун Хюррем Султан выдала за Бали Бея.А своего младшего брата она поставила в Совете Дивана третьим визирем. Гарем и Стамбул гудел: "колдунья" "рыжая ведьма".Но ни Сулейман,ни Мустафа ни сама Хюррем не обращали на то внимание. Мустафа был постоянно занят, государственные дела требовали столько времени, что на простое созерцание воды в ручье их не оставалось. Особенно после того, как казнил Ибрагима-пашу, державшего в своих руках большую часть империи,а еще давал мудрые советы Шехзаде и всеми проблемами пришлось заниматься самому.Султан не жаловался, так было даже лучше, он понимал, что именно делается в государстве, потому что отдавал приказы и принимал решения сам. Османская империя после казни Ибрагима-паши не рухнула, не стала слабей, Мустафа прекрасно справился один там, где прежде они справлялись вдвоем с визирем.А когда Махидевран Султан стала управлять в Стамбуле и управление огромным хозяйством гарема взяла в свои руки Хюррем, оказалось, что и она способна справиться, даже без помощи опытной хезнедар-уста Фахрие.Эти двое вполне стоили друг друга, они работали так, словно правили не огромным санджаком, а всего лишь собственным хозяйством. Получалось.Мустафа и раньше не любил вмешиваться в дела гарема, а теперь тем более. Если какие-то вопросы может решить его Хасеки, пусть решает, никому от этого не хуже. Куда лучше потратить эти суммы на строительство в Стамбуле нужных зданий. Это было особым занятием – следить за строительством. Она экономила каждый акче, чтобы вложить в дело.Началось все просто, во время праздника, когда шла привычная раздача милостыни, Роксолана оказалась невольной свидетельницей прискорбного случая. Мелкие монеты горстями бросали в толпу, за ними со всех сторон бросались люди, не обращая внимания на то, что кого-то толкают. Главное успеть схватить монетку или подобрать ее в пыли.Унизительно, когда люди рылись в пыли под ногами друг у дружки, рискуя отдавить пальцы. Но еще хуже, когда слабого старика, которому никак не удавалось опередить более сильных и молодых соперников и поймать хоть одну монетку, вообще сбили с ног. Это получилось невольно, в толпе бывает всякое, но бедолага не мог не только поймать монетку, но и просто встать, чтобы не быть затоптанным.Такого не должно быть, но как избежать, не давать милостыню совсем? Как сделать так, чтобы она доставалась не самым сильным, крепким, вертким, а тем, кому действительно нужней всего – больным, слабым, бедным?Размышляя над этим, Роксолана пришла к выводу, что раздавать надо не деньги, а, например, еду. Но не бросать в толпу, а просто кормить тех, кому совсем нечего кушать.Попробовала поделиться своими мыслями с наследником. Тот изумленно вскинул на Хасеки глаза: – Такое существует в Европе. Но как ты сможешь это сделать? Не раздавать же хлеб на улицах? Валиде Хафса так делала, но она маджуну раздавала в Манисе. – Я слышала, раздавали конфеты у мечети в праздник. Но это праздник, а нужно каждый день, чтобы тот, у кого нет денег и на кусок хлеба, мог не протягивать за ним руку, нищенствуя, а просто прийти и съесть свой обед. – Но ты же не можешь устраивать бесплатные столовые? – Почему не могу? Я готова жертвовать деньги на то, чтобы кормить бедных. Можно построить столовую, чтобы туда приходили поесть те, для кого кусок хлеба дороже драгоценного перстня. – А если станут ходить те, кто просто не желает работать? Удобно так жить… Она смеялась: – Амасье средняя, но не бесконечна, очень скоро такие примелькаются и выявят себя. Лучше работать, чем опозориться на весь город.Рассказала о затоптанном толпой старике. Наследник вздохнул: – Хюррем, каждого не приласкаешь, всех не одаришь милостью, это может только Аллах. Аллаху известны людские нужды, и о том старике тоже.Зеленые глаза заблестели: – Так Аллах потому и дает нам возможность одаривать, кормить, поддерживать,Мустафа! – Строй. – Что?-не поняла Хюррем – Свою столовую. Но если там не будет порядка… – Будет, Мой Шехзаде обязательно будет! И не только в столовой…Мустафа притворно нахмурился, по-настоящему не получалось, с этой женщиной просто невозможно разговаривать, хмурясь. – Что еще задумала? Она потупилась: – Я не придумывала, ты сам подсказал. Надо еще школу построить, чтобы все могли Коран учить, а не только те, кому посчастливилось. – Зачем?-непоял Мустафа – Зачем учить Коран? Зачем знать молитвы и правильно соблюдать посты? – Нет, зачем тебе школа? – Не мне. Девочкам. А еще больницу, чтобы лечить самых бедных, и мечеть, чтобы женщины могли приходить почаще, не стесняясь мужчин. Шехзаде, а еще… – А еще лучше возьми всю Амасью на содержание.-пошутил Мустафа -Только казны не хватит. – Нет, в Амсье много богатых, их надо заставить тоже давать деньги на помощь бедным. Мустафа засмеялся: – И зачем я согласился на этот разговор? Я не буду вводить новый налог на содержание бедных. Хюррем повеселела: – И не надо! Можно, я все сделаю сама – Как?! – Разве сможет супруга кадия отказать в пожертвовании, если ее попросит султанша? А кадины Аяза-паши? А женщины из гарема Ахмеда-паши? – Глаза блеснули лукавством. – Особенно если сам Повелитель вскользь скажет, что поощряет такие пожертвования?Теперь смеялся уже Мустафа: – Хитрая лисица…Думаешь отец позволит? Что ты там еще хотела построить? – Имарет – богадельню. Как в Иерусалиме, чтобы те, кому некуда деться, могли прийти и спокойно дожить остаток жизни. – Про Иерусалим молчи, обвинят в том, что по-прежнему гяурка. А имарет строй.