Заповедник обречённых

The White Buffalo – Oh Darlin' What Have I Done       Он слишком нежен со мной, так неожиданно и страстно для демона, что я на мгновение прекращаю плести связывающее заклятье вокруг нас отдаваясь этим ласкам полностью. Завораживает. Он словно ищейка, желающая найти все мои слабые точки. Все до одной и, кажется, ему это удаётся. Но нет. В этой нежности так много пугающего меня, что я вновь надеваю маску – ложь и надменность. Мне очень идёт, а демону идёт злоба, в которой он больше не церемонится со мной. Берёт так жадно и болезненно, что сам даже, наверное, не понимает как крепко затягивает ошейник на себе. Пусть. Эта часть плана обязательна, неизбежна и даже приятна, если не брать во внимание тяжесть того же ошейника, что обрекает и меня на эту странную, почти безумную затею.

      Первым, что сделал Акира очнувшись – потянулся к шее рукой, будто бы желая убедиться в наличии чего–то несуществующего, он сорвал с губ окружавшей его троицы облегченные выдохи. Не помня, кто его окружает, он желал побыстрее открыть глаза, но вместо этого, продолжал довольствоваться темнотой закрытых век, не имея сил поднять их и удостоить взглядом окружающих его людей. Постепенно память возвращалась, но не та, что была во сне, а иная – новая, в которой Акира помнил, что доверил себя юному мужчине в розовом кимоно, а потом и его другу подобному змее. Их–то голоса он первыми и различил, в громкой, но сдерживаемой перепалке они шипели друг на друга с одинаковым недовольством.       – Да ты же его почти убил! – Хиёри поднёс к губам серебряноволосого небольшую фляжку, тот не мог видеть, что именно ему предлагают, но и сил на возражения не имел. Довольствуясь малыми глотками вязкой солоноватой влаги.       – Почти не считается… – обиженно заметил человек назвавшийся Такемасой, вслед за ним пошелестела змея вторя его тону, и Акира вспомнил об изумрудной спутнице мужчины, что обвивала его шею живым и опасным украшением.       – Как маленький! А я ведь тебя предупреждал, что он ещё недостаточно восстановил силы для подобного, – Хиёри вновь зашипел на мужчину, спешно закупоривая фляжку и утирая с уголков губ Акиры не выпитые капли напитка. – Теперь его восстановление затянется ещё на какое–то время, и благодари богов за то, что он ещё не впал в вечный сон, а то куда бы мы это тело дели?       – Ну… ему можно найти множество интересных применений, – новый голос, незнакомый бархатный, насторожил Акиру то ли незнанием говорящего, то ли его располагающей манерой речи, в каждом брошенном им слове слышалась тягучая сладость, подобная мёду вот только стекал этот мёд по смыслу слов будто по стальным шипам. – Можно съесть, а можно съесть после того как…       – Эй! Не много ли ты на себя берёшь, – обиженно фыркнул Хиёри и Акира даже почти улыбнулся этой заботе, но желание пропало, как только мальчишка продолжил: – Это по моей части более, так что не покушайся на незаслуженное и довольствуйся самолюбованием.       – Не очень–то и хотелось, – можно было домыслить как обиженно поджались губки говорившего, и представленная картина несомненно оказалась бы верной – слишком отчётливо прослеживалась наигранность в словах мужчины. Он не обиделся ничуть, но вот отобранным шансом позабавиться оказался расстроен.       Предложенная ему влага подействовала. Акира ощущал себя достаточно здоровым, чтобы открыть глаза в любой момент, но не спешил этого делать, выгадывая подходящее время, слушая странные разговоры знакомых и не очень существ. Всё ещё ощущая тяжесть оружия на поясе, он мысленно обдумывал лучший способ, чтобы его использовать, а в том, что надобность его применять отпадёт оставалось всё меньше уверенности. И, казалось, ему позволят ещё долгое время разыгрывать из себя пришедшего в сознание лишь наполовину, и ему не было сложно оставаться в невольно выбранном положении, но мягкость мха под спиной в один миг будто бы шевельнулась. И то, что поначалу казалось Акире лишь ошибочным чувством, повторилось вновь – крохотные стебельки тянули свои листья вверх, касаясь обнажённых участков кожи и оставляя на ней ощущения подобные ожогам. Терпеть это долго было невыносимо, но Акира продолжал лежать на месте, слушая то, что в сознании ему, возможно, не предоставилось бы услышать. Но подобная уловка потеряла свой смысл, как только рядом о землю лязгнули разом десятки лезвий, будто бы тонкие перья опасной птицы. И после пары тяжелых шагов над ним склонился иной, молчаливый незнакомец. Он был тих, но и его ауры всепоглощающей ненависти становилось достаточно. Вместо сотен пустых слов она, пылающая, обжигала лицо притворяющегося человека, а за ней следовали и пальцы, цепкие точно когти дикого зверя. Они впивались в лицо мужчины, едва не сдирая кожу, заставляя взвыть от боли и широко распахнуть глаза, встречаясь с алым взглядом полным гнева и презрения.       – Хватит играть со мной, – басовитые нотки были насквозь пропитаны хрипотцой, такой, будто бы говорившему не единожды приходилось повышать голос и срываться на крик.       – Надо же, он и правда очнулся, – удивление в голосе Хиёри нельзя было определить как наигранное, но Акира уже представлял чего ему ждать от новой компании. Они видели его насквозь, даже задавая вопросы знали ответы на них наперёд. И это не могло не раздражать. Вырвавшись из ослабшей хватки и попятившись назад, Акира попытался выпрямиться и, одновременно с этим, достать оружие. К его удивлению, и к непритворному удивлению глазеющей на него четвёрки, этот трюк удался, тонкое лезвие просвистело в опасной близости от последнего обидчика.       – Не смейте ко мне приближаться, – выплюнул он, крепко сжимая зубы, чтобы не застонать от боли – каждая мышца его тела протестовала столь резкому подъёму, ныла тягучим ощущением и заставляла приложить немалое количество сил, чтобы держаться прямо и достаточно грозно.       – Ну вот, он опять всё испортил, – захныкал Такемаса, явно имея в виду последнего мужчину. – Не подходящий случай для гнева…       – Это для тебя всегда неподходящий случай, – шикнул было мужчина направляясь назад, но тут же передумал. Одним резким движением головы отбрасывая с лица назад длинные клочки неровных волос, он вновь обернулся к гостю этих лесов. – Эй, ну разве это правильное знакомство? Предлагаю повторить, только на этот раз без грубостей и прочих… неурядиц. И я даже не потребую извинений, если ты отставишь оружие в сторону и назовёшь своё имя.       – Акира, – заворожено следя за приближающимся незнакомцем, он бросил своё имя раньше, чем сумел подумать стоит ли это делать. Его завораживал шепот стали, тонкие лезвия, что были услышаны им с первого шага мужчины, и теперь оставались узнаны – смертоносной бахромой украшали они багровый плащ крадущегося и, волочась по земле, едва слышно пели, зачаровывая голосами забранных жизней.       – А я Хиёри, – поддакнули из–за спины, – и Акира не успел удивиться столь быстрому перемещению мальчишки.       – Ну тогда зови меня Митски, а эти двое – Махиро и...       – Такемаса! – дал о себе знать переставший похныкивать мужчина, змея на его груди зашипела то ли одобрительно, то ли… Акира не знал. Он вообще никогда не вникал в языки рептилий.       – Ваши игры… они не нравятся мне. Вы выдумываете имена на ходу и хотите, чтобы я доверял вам? – скривившись от самого факта лжи Акира посильнее обхватил рукоять, продолжая пятиться назад, но уже в сторону – минуя притихшего Хиёри.       – Это всего лишь эффект зеркала, – раздался издалека лишь единожды слышимый голос. Тот, кого аловолосый нарёк именем Махиро, теперь также шагнул вперёд. В этом шаге, плывущей походке подобной туману таилась не меньшая опасность, чем в иных существах незаметно окружавших Акиру. – Ты врёшь нам, а мы врём тебе. Назови настоящее имя и мы…       – Я не могу сказать вам то, чего не помню! – сокрушаясь собственному невезению, Акира вложил в этот крик едва ли не всё своё отчаяние. Эта пёстрая компания не радовала его совершенно, но и не пугала, лишь вызывала отвращение подобное тому, если бы его – умирающего, – вдруг решили окружить падальщики. И словно бы в напоминание о смерти начавшая заживать рана дала о себе знать уколом ядовитой боли, заставляя тяжело охнуть и опустить оружие. Она сковывала движения получше любых пут, пронзая изнутри.       Как ни странно никто не напал.       – Акира! – удержавший от падения и неминуемого удара об корни древ, как ни странно казался всё тем же светловолосым мальчишкой. Хиёри смотрел на человека обеспокоенно, без доли плотоядной жадности, что не так давно плескалась в его глазах и подавал ему кожаную фляжку для глотка. – Выпей, тебе полегчает от этого вновь.       – Поверь, тебе совсем не обязательно до самого конца знать кто мы, – склонившийся над ним вторым Махиро, – только теперь полностью вышел из тени и стал различим для человеческого взора, что по растерянности от боли, не позволял вглядываться в лица, заставляя видеть лишь фиалковый шелк легкого наряда.       – Я хочу это знать, – твёрдость в голосе, после сделанного глотка, стала чуть крепче. – Я должен знать хоть что–то наверняка иначе… иначе я просто сойду с ума.       – Он прав, – и вновь Такемаса дал о себе знать, не показываясь на глаза, но точно пребывая где–то рядом.       – Зря ты это, очень зря… – покачал головой Митски и впервые попытался добродушно улыбнуться, но, казалось, его лицо предназначено лишь для злобных чувств, а потому даже улыбка получилась устрашающей. Он вновь протянул руку к лицу тяжело дышащего Акиры, и тот дёрнулся прочь, опасаясь повторной боли касания, но вместо неё пришла лишь слабость и покой. – Просыпайся, что ли. Мы ждём.       Делая резкий вздох Акира сел и только после сумел раскрыть глаза, осматривая просторный каменный зал в котором то тут, то там раскиданы были мягкие матрасы, вроде того, на котором ютился он сам. Большая часть из них пустовала, но на четырёх, у него на виду, сидели уже знакомые существа. И вместе с тем незнакомые совершенно. Акира чувствовал, что день был в самом разгаре и солнце, поднявшееся высоко над горизонтом должно было опалять своими лучами даже сквозь тонкую линзу хрустальной крыши, но вместо этого рассеивалось мерным голубоватым сиянием, окрашивая комнату в успокаивающие тона.       – Как ты? – если бы этот голос принадлежал кому–то иному, а не Хиёри, Акира бы обязательно удивился. Но он лишь благодарно кивнул, запоздало понимая, что этот сон был не столько ведением, сколько частью лечебных процедур – рана совсем не ныла, и всё тело было в порядке. По крайней мере на первый взгляд.       – Ну, раз уж мы знакомы, то может перейдём сразу к следующей части нашей встречи? – Митски старался говорить ровно, но в обрывочности его фраз чувствовалось нетерпение. Устав сидеть на месте он мерил комнату уверенными шагами и лезвия его плаща вновь тянули свою странную песнь. – Совсем скоро ты будешь в полном порядке и никакие раны не помешают грядущему путешествию. Оно нужно нам, потому как без тебя мы не уйдём из этого никчёмного мира, но и ты без нас ничего не добьешься. Вывод: нам нужно сотрудничать друг с другом.       – Верно, – Акира кивнул и прищурился если не сканируя Митски, то стараясь просто уменьшить тяжесть его алого взгляда, что при контакте глаза в глаза становился невыносим. – Вот только после предыдущих разов так называемого сотрудничества, мне казалось, что смерть на пару шагов ближе подошла ко мне.       – Это…       – Издержки неправильного обращения, – подсказал Махиро подплывая ближе и его фиалковые рукава скользнули по мраморному полу с тихим шорохом, когда он подсел рядом к мужчине. Пальцы его вплелись в серебро гладких волос и тут же покинули их, точно ветер играющий с лёгкостью послушных локонов. Он сидел так близко, что Акира мог различить каждую чёрную прожилку в глубине сиреневых глаз, мог почувствовать исходящий от мужчины цветочный аромат и любовь… что предназначалась лишь самому Махиро. – Ты не заключал договора с младшими, а потому и последствия были такие неприятные. Будь всё по–честному ты бы остался доволен и нам не пришлось наказывать братьев.       – Тоже мне, старшие нашлись, да даже Лень вперёд вас родилась, – фыркнул обиженно Такемаса и тут же осёкся, посматривая, то на ничего не понявшего Акиру, то на Митски, вновь начавшего злиться.       – Я почти согласен, но вначале вы расскажете кто вы. Я не могу отдавать себя в распоряжение непонятно кому, – проговорил Акира неуверенно и добавил с колкой издёвкой: – Эльфы говорили, что мне помогут феи, а вы… не знаю, может быть, мне стоит продолжить поиски.       – Может и так. Мы за тобой бегать не будем, – гордо вздёрнув подбородок Махиро заспешил прочь от ложа неподдающегося гостя, но даже в вызванной гневом резкости было что–то завораживающе–мягкое и притягательное. Акира не знал, что именно, но чувствовал, как сам обладатель фиалкового одеяния наслаждается производимым эффектом, который в один миг был разрушен громким смехом Митски.       – Да. Мы феи, точно… – выдавил из себя он, успокаиваясь и утирая проступившие слёзы. – Да просто эти эльфы знаться с нами не хотят, вот и не видели нас ужё чёрт знает сколько времени. А вообще, феи здесь и правда водились когда–то, но это уже не так важно. Акира, мы твои грехи.       – То есть… – вспоминая то, что вспомнить обычным путём было нереально, мужчина вновь наталкивался на крепкий барьер забвения, но дело было не только в нём. Он просто не чувствовал, что хоть единожды был знаком с этими существами, что всё меньше и меньше напоминали ему своей сущностью людей.       – Ну… может быть не конкретно твои, но всего рода людского – наверняка, – заметил Хиёри, уже по привычке появляющийся у гостя за спиной, точно демон, или же тень, скрыться от которой невозможно, воркующий голосок его полнила плавленая сталь, готовая в любой миг пронзить нерадивого слушателя собой. – Но ведь не бывает безгрешных людей. Нас много и власть наша велика, наверняка одному или парочке из нас ты хоть раз принадлежал и почему–то… Акира. Я уверен, что моя власть над тобой была сильна.       – Как тебя зовут? – сидя прямо и не смея шелохнуться, Акира ощущал на своих плечах руки, которых не было. Душащие своей сладостью объятия, которых не существовало. Он не смел повернуться и ждал, кажется целую вечность, в то время как остальные обитатели зала замерли подобно мраморным изваяниям.       – Я – твоя Похоть, мой наивный друг, – сказанное прошелестело рядом лепестками роз и поцарапало шипами терновых веток, вызывая дрожь. Называвший себя не иначе как Хиёри отступал прочь, только теперь позволяя гостю обернуться и увидеть торжествующую улыбку на мальчишеском лице.       – Похоть… – повторил Акира на автомате, зачарованный словами очеловеченного греха, слишком живого и осязаемого в этот миг. Чтобы не желать его с большей, чем ранее, силой. Перед глазами расплывался рисунок ярко–розового кимоно, и эта яркость ничуть не помогала уследить за быстрым перемещением паренька по залу. Такой близкий пару секунда назад, теперь он вальяжно раскинулся на мягком ложе у противоположной стены и каждое действие его, будто бы только теперь лишенное тягостных оков, имело достойный имени греха эффект.       – Вот всегда так, – пробурчали по правую руку от притягательного ложа и змеиный шепот вторил обиде. – Ему больше всех внимания достаётся, и желают его больше всех… во всех смыслах. Мерзкий распущенный братец. – Не завидуй, – проворковали с мягкости перины не поднимаясь и голос тут же утонул в заливистом смехе. – Хотя это звучит для тебя как «не живи». Акира, ты ведь уже догадался о настоящем имени Таке?       – Ты сам почти назвал его, – кивнул Акира, с неохотой переводя взгляд на мужчину одетого в наряд зелёного цвета. – Зависть.       – Не смей произносить его без надобности, – отреагировав на собственное имя будто бы на удар хлыста, вытягиваясь по струнке, он согнулся в полупоклоне. – Пусть и так, но от меня в разы больше пользы, чем от этой распутницы на чьи ноги ты не прекращаешь пялиться. Хиёри, прекрати!       – Они оба хороши, но поверь, не так хороши, как я, – захваченный в осторожный плен ладоней, Акира повернул голову ко вновь оказавшемуся рядом мужчине в ярких шелках. – Я даже представляться не буду, это слишком низко, ведь меня невозможно не узнать, и на их–то фоне… Я ведь лучше. Я всегда был в тебе и буду. Я ведь…       – Гордыня, – многое для себя проясняя, человек даже улыбнулся столь лёгкому решению загадки, что поначалу казалась не решаема. Он мягко опускал удерживающие его руки и устремлял взгляд на скрестившего руки воина в багряном плаще. – Ты хочешь, чтобы я называл тебя Гневом или всё–таки Злобой?       – Я бы хотел, чтобы ты называл меня господином, но тебе, увы, такой вариант не придётся по нраву, а потому выбирай сам. Мне плевать, – показательно отвернувшись к огромному окну он нахмурился возвращаясь в привычное расположение духа. – Ты слишком долго спал. Скоро начнёт темнеть, но у нас ещё есть шанс добраться до портала засветло. Может, хватит этих приветственных и глупых речей?       – Может и хватит, – промурлыкал сладкий голос с перин и вновь утонул в заливистом смехе. – Но… разве мы сильно торопимся? Могли бы эту ночь провести и тут… Хотя бы мы с Акирой, а вы бы погуляли где–нибудь пока…       – Не надейся, – почти сочувственным жестом осадил разыгравшиеся мысли мужчины Махиро. – Эта кукла, как и все мы, не до такой степени материальна, чтобы отдаться тебе.       – Это да… Но вот если бы здесь было ещё одно человеческое тельце в которое я мог вселиться, мы бы обязательно и беспрекословно задержались, – мечтательный тон становился всё грустней и вскоре Хиёри поднялся, оказываясь сидеть на краю пружинящего матраса. – Идём?       – Стойте… Но вас ведь должно быть семеро, а где же…       – Тебе нас мало? – чуть оживившийся Такемаса захихикал настораживающее, будто бы трое остальных оставались для Акиры полнейшим сюрпризом, да только Митски своей прямотой совершенно не вовремя обрывал его веселье брата.       – Лень спит у самого портала, и вообще редко дальше него выбирается – всё ждёт что явится Человек и заберёт нас всех отсюда. И в чём–то этот грех прав – ожидание во сне не так томительно. Жаль этот сон даже в подобии людских душ не так крепок, как хотелось бы, – уточнил аловолосый, кивком указывая на вещи Акиры стоявшие близ выхода, и первым шагнул прочь. – А остальные двое сгинули по собственной же глупости.       – Не удивлюсь, если был ещё и братец по имени Глупость, – ворчливо заметил Такемаса, направляясь вслед за остальными. Наверняка он родился раньше всех нас и первым же умер, естественно по собственной же великой глупости.       – А все свои профессиональные качества завещал тебе, – не удержался от издёвки Махиро, горделиво вскидывая подбородок и только чудом не оступаясь о торчащие всюду корни и смех его братьев, оценивших шутку, ещё больше возвысил его над остальными, что выражалось в каждом движении себялюбивого существа. Но сам Такемаса не смеялся, как и Акира, ещё не привыкший к такого рода приятелям.       Он лишь неуверенно улыбался им и шагал вперёд, понимая, что ноша уже не кажется такой тяжёлой, а ветвистая тропа вполне преодолима. Эти существа придавали ему сил одним своим присутствием, хоть эти же силы, могли и забрать с той же лёгкостью, но о худшем пока не хотелось думать. Он не чувствовал на себе тяжесть новой клятвы, а оттого мог отчётливо ощущать лишь одну цепь, что тянулась от его шеи куда–то вперёд. И с каждым шагом звук её невидимых звеньев всё ярче сливался со скрежетом лезвий на плаще Митски, что ударялись о потаённые в листве камни, отбивая замысловатый ритм его уверенного шага.       А любопытное солнце следило за путниками сквозь тёмную листву, поглядывало на идущих издалека и пекло их спины – чуть сгорбленную Акиры и неестественно прямые принадлежащие грехам, наравне с которыми Акира смотрелся загнанным жеребцом, что истратил свои силы в длительном забеге. И лишь солнце знало, сколько ещё предстояло ему пройти до момента, когда звенья цепи осыплются к ногам никчёмным мусором и тот, к кому он был прикован так крепко, окажется в близости его объятий – сильных и невозмутимо важных в первый миг встречи. От одного только представления подобного силы вновь вернулись к мужчине. Выпрямившись, он зашагал вперёд, устремляя взор на алеющую шевелюру ведущего. И было в Митски что–то столь же знакомое и близкое, что было в демоне, которого он искал – вспыльчивость, ярость. От такого изобилия знакомых эмоций пальцы сводило в лёгкой судороге, будто бы те готовы были вот–вот сомкнуться на крепкой гладкости чешуйчатых крыл… демона? Дракона? Акира вновь потерялся в слишком скудной обрывистости мыслей, а потому предпочитал не думать и просто идти вперёд.