Неправильное воспитание

— Прошло шесть месяцев с тех пор, как я осталась одна, — Марлин поправила цветы, чуть растрепанные ветром, пальцами провела по надгробному камню. — Ты бы сказала, что это эгоистично — навещать тебя и говорить о муже, но… Разве я могу перестать? Мама, ты не представляешь, как сильно мне хочется повернуть время вспять. Пять лет назад все было так просто. Мы проводили так много времени вместе, и никто не думал о детях, свадьбе, войне, ответственности. Нам, мне кажется, не хватило этого. Я слишком быстро полюбила его, а он слишком быстро стал взрослым. Все внезапно превратилось в рутину: я села дома, воспитывала ребенка, ждала его по вечерам, готовила ужин. Мама, я встречалась с подругами раз в неделю и считала это величайшим отдыхом. — Марлин рассмеялась от собственных слов, вновь проведя рукой по шершавой надписи. — Какая скука. Мне двадцать один год, я уже почти четыре года, как стала матерью. Впрочем, мы с Себастианом тоже были твоими ошибками молодости. — Это точно. Я думал, ты забыла сюда дорогу, — тихий голос заставил Марлин вздрогнуть. Она медленно обернулась и заулыбалась. — Ничего себе ты круглая! — Себастиан! — воскликнула девушка, бросаясь брату на шею. — Когда ты вернулся из Австралии? — Пару дней назад. Еле нашел тебя, — молодой человек улыбнулся. — Точнее, никак не мог вспомнить имя твоего мужа. — Я рада, что ты приехал. Надолго? — Марлин сжала руки брата, улыбаясь. — На пару месяцев точно, а как пойдет дальше — пусть решит судьба. Ты же пустишь блудного родственника пожить к себе? Я на мели, — Себастиан мельком взглянул на могилу матери. — Даже тут она нашла повод показать себя, — вздохнул он, указывая на надпись. — Или это ты? — О мертвых так не говорят, — с укором произнесла Марлин. — В ее завещании было указано, что помимо имени и дат жизни она хочет это, — девушка покосилась на большое нелепое сердце, выгравированное посреди камня. — Она всегда немного не соответствовала обстановке. Но ты должен проявить хоть каплю уважения нашей матери. — Она выгнала меня из дома, да еще и этот маггл… Все ее непоследовательные поступки вели к нашему конфликту. А твое замужество довело ее до ручки. — Она казалась мне счастливой на свадьбе, — Марлин, взяв брата под руку, медленно пошла в сторону выхода с кладбища. — В то время они с Томом собирались разводиться. Она переживала не лучшие времена. Особенно когда я настоял на том, чтобы Роджер и Майкл учились в частной школе. Особенно Родж. Я не хотел, чтобы в Хогвартсе над ним смеялись. Это все из-за Тома… — Не говори так, — вздохнула Марлин. — Это бывает и у волшебников. Реже, но бывает. Как он сейчас? — После трагедии он замкнулся в себе, — вздохнул Себастиан. — Майкл отреагировал лучше — он несколько дней рыдал, но быстро пришел в себя. Я устроил его в школу при Шармбатоне, чтобы до одиннадцати лет он обучался стандартным знаниям. — Ты большой молодец. — Роджер приехал со мной, но я так надеялся найти отца. Он быстро бы вправил ему мозги, — молодой человек наклонился и поцеловал сестру в щеку. — Я скучал по тебе, красавица. — Я тоже скучала по тебе, — прошептала Марлин. — Так хорошо чувствовать тебя рядом. Я жду не дождусь встретиться с Роджером и Майклом. Мне не хватало моих самых любимых братьев! — Надеюсь, Сириус не будет против, если я поживу у вас? Мы с ним неплохо ладили. А когда мы напились на вашей свадьбе, то наш танец был незабываемым. Он ведь такой же, как и я, только чуть более собранный, да? Марлин? — Себастиан заметил, что по щекам сестры катятся слезы. — Что случилось? Он… умер? — Он в Азкабане, — прошептала Марлин, вытирая слезы. — Ты одна справляешься с Венерой? — Нет. Со мной живет Ремус и Нарцисса с Драко, — вздохнула девушка. — В нашем с Сириусом доме, так что, конечно же, ты можешь остаться. — Прости, красавица, я не знал, — Себастиан обнял сестру. — Все будет хорошо. Тогда… Это просто мой долг — остаться с тобой! Отложу к черту все дела и займусь вытаскиванием тебя из депрессии, — Марлин рассмеялась, положив руку на живот. Себастиан был катастрофой семьи МакКиннонов. После переезда в Англию, он «отбился от рук», как любила восклицать Аннабель, выслушивая от соседей возмущенные жалобы в адрес ее сына. Он был на три года старше Марлин, что не мешало ему втягивать сестру в различные проказы. Причина ужасающего поведения была проста — Себастиан ненавидел магглов. Несмотря на воспитание, данное ему в чистокровной семье, молодой человек общался с полукровками и магглорожденными волшебниками. Он считал, что каждый человек, рожденный с магическими способностями, имеет право стать частью определенного общества, что, впрочем, не распространялось на чистокровную аристократию. «Если скрестить льва с гиппопотамом, Марлин, получится какая-нибудь неведомая ерундень» — часто говорил он сестре. — «Чистокровные волшебники должны быть с чистокровными волшебниками, порождая себе подобных. Но это не значит, что всех остальных мы должны презирать. Дело ведь не в происхождении, а в магии — она должна поддерживаться определенными традициями». В шестнадцать лет Себастиан понял, что Аннабель его не понимает и что жить в семье с магглом он не может. Томас отвечал ему взаимным недоверием, но по невежеству не мог найти оправдания своей неприязни к пасынку. Юный МакКиннон, на дух не переносивший свою фамилию, присоединился не к самой лучшей компании в Хогвартсе, лично познакомился с Томом Реддлом, уже тогда имевшим гадкую привычку заставлять всех называть его «лордом». Поначалу идеи Реддла вписывались в концепцию мира Себастиана, и он даже подумывал о присоединении к его компании, но его вовремя остановило резкое отношение «лорда» к магглорожденным и полукровкам. Ненависть, плескавшаяся в глазах этого фанатичного мужчины, оттолкнула МакКиннона, и он решил отойти от всяких дел в социальной политике Реддла. Через некоторое время он увлекся искусством и, найдя себе подходящую по его характеру компанию, начал путешествовать по стране, стоило ему только окончить школу. Себастиан пропадал на несколько месяцев, появлялся и вновь пропадал совершенно неожиданно, зная, что дома его всегда ждет любимая сестра. И плевать, что во время его отсутствия она иногда успевала обзавестись женихом, чья принадлежность к древнему английскому роду волшебников вызывала у Себастиана восхищение. Плевать на то, что после очередного возвращения МакКиннон обнаружил, что семья сестры разрослась, обзаведясь очаровательной Венерой Блэк. Себастиана, так или иначе, ничто не держало в серой и скучной стране. Младших братьев, которых он сумел вовремя вывести, удалось отправить дедушке во Францию. И если бы не дислексия Роджера, то забот у Себастиана убавилось, однако ему пришлось взять обязательства за образование младшего брата на себя. Марлин прекрасно понимала, что с появлением брата у нее начнутся проблемы. Если девушка, достигнув в своем стремлении выучить язык и культуру Великобритании некоторого успеха, не вызывала никаких подозрений, то Себастиан откровенно плевал на родину отчима, все время возвращаясь к историческим корням — солнечной Испании. Яркий акцент брата, его манера поведения и взгляды на жизнь могли натолкнуть Нарциссу и Ориона на определенные мысли, касающиеся происхождения Марлин. Такой расклад совсем не устраивал Блэк — ей хотелось как можно дольше сохранить свою тайну, в которую, несмотря на все предубеждения Ориона, был посвящен Сириус. Сильные руки Сириуса прижимали девушку к кровати, а настойчивые поцелуи побуждали ее дышать чаще и громче, иногда рвано и хрипло выдыхая. Кожа Марлин горела от прикосновений любимого, ей хотелось большего, но она знала, что в первый раз так нельзя, что нужно чуть сбавить обороты. — Сириус, остановись, — простонала она, рукой проведя по голове молодого человека. Тот, вопреки всем возмущениям девушки, стянул с нее футболку, медленно проведя языком от ключицы до соска. — Сириус! — Марлин, только быстро, — возбужденно произнес Блэк, заглядывая в глаза девушки. Пока Марлин собиралась с мыслями, руки Сириуса начали стягивать с нее домашние штаны. — Я врала тебе, — прошептала МакКиннон, густо краснея. Сириус чуть вздохнул, отрываясь от изучения тела любимой, перевернулся на спину и посмотрел в глаза девушки. — Я слушаю, — сказал он, молясь всем богам, чтобы после этого разговора ему не пришлось идти к себе в спальню. — Понимаешь, ты… Очень и очень мне нравился полгода назад, когда мы еще не были вместе. Я услышала твой разговор с Джеймсом о девушках. — Каких девушках? — с интересом спросил Сириус, проведя пальцами по плечу Марлин. — Детка, ты уверена, что этот разговор не подождет? Я хочу тебя. — Ты говорил, что никогда не станешь встречаться с чистокровной девушкой, а я… Что я могла сделать? Ты заговорил со мной, начал расспрашивать о семье, я и сказала! — Марлс, я тебя не понимаю, — вздохнул Сириус. — Давай забудем, а? И продолжим… — Я не полукровка, — выдохнула Марлин. — А кто же ты у меня? — промурлыкал Блэк, целуя девушку за ушком. Его руки вновь попытались стянуть с нее домашние штаны — единственный предмет одежды, отделявший его от долгожданного занятия. — Чистокровная волшебница, — покраснев, пробормотала Марлин. Она вскрикнула, как только Сириус подмял ее под себя. — Все равно. Магглорожденная, полукровка, чистокровная — хоть сквиб. Я тебя хочу, детка. Только вместо этой полезной информации могла бы сказать что-то горячее. Например, что тебя заводит, когда я делаю так, — Сириус одной рукой провел по талии Марлин, второй чуть оттянул ее голову назад, жадно припадая к нежной коже шеи. — Ах… Заводит. Но… Ты понимаешь, что… — Марлин приоткрыла рот в требовательном поцелуе, позволяя Сириусу доминировать — впрочем, как и всегда. — У нас будут чистокровные дети, понимаешь? — Марлин, твою мать. Полгода самоудовлетворения ради тебя, вот что надо понимать! Я тебя хочу! — прорычал Сириус. — Я же сказал — мне все равно! Сначала приступим к процессу зачатия, а только потом подумаем о последствиях. Все. Прекрати всякие разговоры об этом. — Знаешь, что меня действительно заводит? — прошептала Марлин, касаясь губами уха Сириуса. — Когда ты мной командуешь, — девушка стянула с любимого рубашку. — Только… будь сегодня нежнее, хорошо? — Ради тебя все, что угодно, детка. Когда Себастиан и Марлин зашли в дом, девушка с ужасом поняла, что начинает паниковать. Ее страшили возможные последствия появления брата, но она была рада, что он будет с ней до возвращения Сириуса. Ни Нарциссы, ни Ремуса дома не было, как и детей — Малфой повела их в детское кафе, намереваясь немного развеяться перед предстоящим судом, а Люпин вызвался сопроводить ее на случай, если случится какая-то неприятность. Довольный взгляд Нарциссы и нетерпеливое ожидание Ремуса выдавали пару с потрохами, но Марлин молчала, стараясь не показать того, что заметила их чувства. Их отсутствие было только на руку — Блэк показала Себастиану дом, провела его в комнату и отправила за Роджером, взяв обещание, что он вернется только к ужину. Вечером довольные и уставшие дети во главе с Венерой ввалились в дом. Девочка открыла дверь, быстро осматривая прихожую, а Гарри и Драко, спокойно сидящие на руках Ремуса и Нарциссы, весело что-то лепетали. — Мама, мы дома! — крикнула она, снимая пальто. — Мама? — Да, сокровище, я слышу, — Марлин вышла к дочери и широко улыбнулась. — Как погуляли? — Отлично! — воскликнула Нарцисса, поставив Драко на пол. — Дети утомились, но не настолько, чтобы пропустить ужин, правда, Венни? — Да! — юная Блэк заулыбалась. — Что мы будем есть? — Сначала ты пойдешь и помоешь руки, — произнесла Марлин. — Иначе не получишь никакого ужина. — Я знаю, но… — Для малышей у меня на ужин овощное пюре, — Блэк взяла дочь за руку, наблюдая, как та скривилась. — А для тебя, радость моя, твоя любимая курица со свежими овощами. Беги, мой руки. — Спасибо, мамочка! — радостно прокричала Венера, убегая на второй этаж. — У меня для вас есть новости, — сказала Марлин, обращаясь к Ремусу и Нарциссе. — Которые я сообщу за ужином. — С Касси все хорошо? — прошептала Нарцисса. — А? Да, — рассмеялась Блэк, привычно опуская руку на живот. — Абсолютно. Вся семья села за стол в полном молчании — напряжение Марлин передалось всем. Девушка ерзала на стуле, не могла устроиться, не хотела есть. И дело было не в токсикозе, который закончился пару месяцев назад, а в том, что с минуты на минуту Себастиан должен был вернуться из Дырявого Котла. Перед этим Марлин хотела уложить Гарри и Драко, чтобы они не участвовали в возможных восклицаниях и вопросах — волновать малышей ей не хотелось. Поэтому, как только пюре с их тарелок было съедено, девушка вызвалась уложить их обоих. В процессе купания и переодевания она то и дело прислушивалась к звукам, доносящимся из кухни. — Они спят, — улыбнулась Марлин, вернувшись к друзьям. — Как вы тут? — Я все съела, мамочка, — Венера отодвинула от себя пустую тарелку. — Спасибо, было очень вкусно. — Не за что, ми…лая, — Марлин вздрогнула, услышав, как открывается входная дверь. Ремус тут же вскочил, выхватив палочку, Нарцисса повторила его движение. — Родж, хватит упираться. Тебе не все равно, где меня нервировать? — Себастиан, держа за руку мальчика десяти лет, вошел на кухню, кивнув сестре. — Добрый вечер, господа. Прошу убрать палочки — вы волнуете ребенка. — Марлин, кто это? — спросил Люпин, не опуская палочки. — Да, сестренка, потрудись объяснить своим друзьям, кто я такой, — Себастиан отпустил вырывающегося Роджера, и тот подбежал к Марлин, обнимая ее. — Цисс, Рем, познакомьтесь — это Себастиан и Роджер МакКинноны. Мои родные братья, — Блэк обняла младшего брата, рукой зарываясь в его волосы. — Их не было тогда в доме, — Марлин почувствовала, как Роджер вздрогнул. — Бас, это Ремус Люпин, вы встречались еще до нашей с Сириусом свадьбы, а это Нарцисса Малфой, кузина моего мужа. — Леди, вы прекрасны, — улыбнулся Себастиан, целуя руку Нарциссы. — Я помню мистера Люпина, рад снова видеть вас. — Почему он ничего не говорит? — с опаской спросила Нарцисса, посмотрев на Роджера. — Травма, мисс, — вздохнул Себастиан. — Венера, солнышко, позволь мне попросить тебя показать Роджеру его комнату. — Вы знаете мое имя? — девочка с удивлением посмотрела на Себастиана. — Это твой дядя, сокровище, — улыбнулась Марлин. — Давайте договоримся сразу, — Венера подошла к Себастиану, заглядывая в его глаза. — Я называю вас «дядя Бас», а вы меня — как хотите, только не «сокровище» и «принцесса», потому что я такая только для папочки и мамочки. Я хочу послушать ваш разговор. — Роджер страдает дислексией — это болезнь, при которой человеку тяжело читать, писать, запоминать новую информацию. Он, к счастью, затрудняется только в чтении, но это все равно осложняет его обучение, — произнес Себастиан, вкрадчиво посмотрев на Венеру. — Ты никогда не говорила нам, что у тебя есть два брата, Марлин, — сказала Нарцисса, садясь за стол. — Потому что у меня их трое, — улыбнулась девушка. — Майкл учится во Франции. — Частная школа неподалеку от Парижа, принадлежащая Шармбатону, — пояснил Себастиан. — У мальчика сложный характер. — Сложный? — удивился Ремус. — Он иногда проявляет вспышки агрессии, — Себастиан сел около Марлин. — У вас очень интересный акцент, мистер МакКиннон, — усмехнулась Нарцисса. — Что вы собираетесь делать в Англии? — Хочу восстановиться в медицинской академии, продолжить обучение. Я проучился всего один курс, после чего бросил и отправился путешествовать. Сначала по стране, потом по миру. Венера заворожено смотрела на новоприобретенного дядю Себастиана и думала, что хотела бы в будущем быть такой же, как и он. Пока МакКиннон рассказывал о прелестях далеких стран, о красоте природы за пределами скучной Великобритании, детское сознание то и дело воспроизводило наиболее интересные картинки. Венере представлялась экзотическая Индия, где множество храмов с непроизносимыми названиями, слоны и дикая природа вперемешку с современными зданиями. В голову юной Блэк никогда не приходила мысль, что путешествия — это так познавательно и необычно. Уже ложась спать и слыша с первого этажа приглушенные голоса взрослых, Венера вспомнила, кто раньше рассказывал ей о других странах. Отец всегда говорил непонятные, путанные вещи, но то, что вынесла из этих разговоров девочка, то, что она могла вынести в силу возраста, это то, что нельзя терять какую-то свободу. Что это за свобода и почему ее нельзя терять — она не понимала, но знала, что папа плохого не посоветует. *** — У меня все дети, получается, рождаются в начале месяца, — сказала Марлин Ориону, стоящему около окна в своем кабинете. — Венера родилась первого мая, а Касси — в первую неделю августа. — Так скоро? — удивился он. — Мне кажется, совсем недавно я только узнал о твоей беременности. — Прошло восемь месяцев с его ареста, мистер Блэк, — пожала плечами девушка. — Очень жаль, что вы не были на дне рождения Венеры. Я надеялась, что вы познакомитесь. — Вальбурга чувствовала себя нехорошо, — вздохнул Орион, зарывшись рукой в собственные волосы. — Ей тяжело вынашивать ребенка, особенно сейчас. — Вы боитесь, мистер Блэк? — прошептала Марлин. — Не знаю, мне кажется, что все плохое всегда происходит не со мной, — мужчина устало прикрыл глаза. — А потом оказывается, что один мой сын умер, второй сидит в тюрьме, а жена может не перенести третьи роды. Насчет дела Сириуса… Есть некоторые улучшения, даже положительные, но все движется слишком медленно. Я не могу сосредоточиться на этом деле, прости. Но я выпросил один визит, который я поставил на середину сентября, что ты на это смотришь? Хочешь увидеть его? — Шутите, мистер Блэк, все вы шутите, — пробормотала Марлин, неосознанно поглаживая внушительный живот. — Я не понимаю, Марлин, казалось бы — ты тоже беременная женщина, но Вальбурга каждую секунду меняет настроение, а ты… — А я плакать хочу, — усмехнулась девушка. — Знаете, навзрыд так. Потому что дома это трудно заметить — убери, принеси, помоги, присмотри, а наедине с самой собой хочется рыдать. Я не большая любительница жалоб и прочего, но мне тяжело. И никакие гормоны не помогают. Вы ведь не знаете, что такое беременная женщина, которую никто не обнимает в постели? Вот то-то. — Сириус вернется, я обещаю тебе, — Орион взял Марлин за руку, аккуратно сжав ее ладонь. В кабинете повисла тишина, но она не вызывала неловкости или неудобства. Марлин села на стул напротив Ориона, внимательно следя за ним. Было видно, что он переживал, и девушка знала, почему. — Она сильная, мистер Блэк, — прошептала Марлин. — Я перепробовал всех врачей Британии, вот что самое страшное, — Орион сел в свое кресло, откидываясь на спинку. — За тебя я не боюсь, Марлин. Ты молода, твой врач говорит, что все будет хорошо, и в это охотно верится. Кстати, я говорил с ним на прошлой неделе. Он знает только одного специалиста по поздним беременностям, но тот пропал несколько лет назад, и теперь я в отчаянии. — Что за специалист? — глухо спросила Марлин, подойдя к столу Ориона. — Какой-то испанец. Жил раньше в Мадриде, преподавал и практиковал тоже там, а потом будто что-то произошло — он исчез. Это я сказал «несколько лет», а на деле уже лет шестнадцать — семнадцать, если не больше. Твой Грин сам про него только легенды в академии слышал. Ладно, не обращай внимания на мои проблемы. Не волнуйся. Я договорился в Мунго, в любой момент тебя готовы принять. — Я пойду, мистер Блэк? — спросила Марлин, чувствуя, что краснеет. — Иди, — Орион еще раз сжал ее руку и отвернулся к окну, стараясь спрятать самые страшные мысли о Вальбурге подальше. Подобные разговоры наедине происходили между Марлин и Орионом почти каждый день. Девушке приятна была компания Блэка, а тот в долгих беседах скрывал собственные переживания и боль. Почти всегда Марлин чувствовала, что эти разговоры исцеляют ее, помогают ей справиться с одиночеством, но только не в этот раз. Марлин вышла из кабинета достаточно быстро, насколько ей позволяло ее положение, и тут же отправилась домой. Венера еще не вернулась с занятий музыкой — к слову, днем редко кто бывал дома, потому что Нарцисса сильно сблизилась с Андромедой, и целыми днями сестры беседовали в доме Тонкс, в то время как Гарри и Драко находились под чутким присмотром Нимфадоры. Марлин была бессильна в помощи с малышами — порой она не могла надеть обувь без помощи — так сильно толкалась малышка и настолько большой она была. Добравшись до дома, Марлин первым делом села на диван, переводя дух. Упоминание таинственного врача, пропавшего много лет назад, привело девушку в состояние легкого шока. Она знала, что это за врач, она отдавала себе отчет, кто это. Потому что он приходился ей родным отцом. Марлин рассмеялась — именно в тот момент, когда она стала забывать о его существовании, судьба вновь подкидывает ей ненужные воспоминания. Марлин переехала во Францию вместе с матерью когда ей было четыре года, променяв солнечную Испанию и огромный особняк семьи отца на холодный, но красивый коттедж дедушки. Ставший скупым к старости Базиль решил, что ему, овдовевшему и благородному аристократу, не пристало одному жить в фамильном замке рода Оди, вследствие чего он и променял роскошные покои в Провансе на дом неподалеку от Парижа. Марлин нравилось жить во Франции: каждое утро ее встречал дворецкий — дедушка на дух не переносил эльфов, — помогал ей причесываться, умываться, выбирать наряд на ближайший день. Завтраки в основном состояли из свежеиспеченных булочек и вкуснейшего сока — все в лучших французских традициях. Себастиан к тому времени уже ходил в школу, некогда основанную при школе чародейства Шармбатоне. Все закончилось ровно через год. Аннабель вышла замуж за маггла, что и разрушило мир Марлин и Себастиана. Первые несколько лет проживания в Англии им приходилось учить английский язык, привыкать к тому, что магию приходится скрывать — МакКиннон приходил в бешенство от летающих вокруг него тарелок и прочих предметов быта. Впрочем, брат с сестрой не остались в стороне, и нашли пути отмщения Томасу. В его присутствии они говорили только на родном языке — испанском, осторожно, но всегда метко использовали магию, чтобы насолить отчиму, за что часто были наказаны. Марлин долго злилась на родного отца, втайне желая, чтобы он забрал ее от страшных мучений в серой и скучной Англии. Только после появления в ее жизни Сириуса девушка успокоилась, бросив попытки отыскать пропавшего родственника. Смерть Аннабель открыла Марлин многое — грозные письма отца с просьбами вернуть ему детей, угрозы со стороны семей, а так же официальное заявление о том, что Аннабель больше не является частью семьи Оди, не имея никаких прав на наследство Базиля. Но одно письмо, которое лежало отдельно от всех, поразило Марлин до глубины души. Наполовину оно было уничтожено, но сохранившаяся часть говорила сама за себя: «…В семье меня не понимают — я давно должен был оставить твои поиски. Я не надеюсь больше встретить тебя, Анни, но, прошу, позволь мне увидеться с детьми. Они не виноваты в нашем разрыве, пойми! Я скучаю, безумно скучаю по моей малышке, неужели тебе приносит удовольствие игнорировать меня, лишая самого родного? Я согласился на твой отъезд, потому что люблю тебя, и раз ты выбрала иной путь — ничего. Я переживу, но дети! Анни! Я люблю их больше жизни, ты обязана…» — Нам нужно найти отца, — Марлин вынырнула из собственных мыслей, как только рядом с ней оказался Себастиан, вернувшийся с лекций в лечебной академии. Девушка не заметила, как перешла на родной язык, будто и не было перерыва в шесть лет. — Я говорил тебе об этом, как только появился, — вздохнул молодой человек, поцеловав сестру в макушку. — Но сначала ты родишь. Потом мы решим все проблемы. Давно не слышал, как ты говоришь по-испански. — Это навевает ненужные воспоминания. Впрочем, только разговоры на французском успокаивают меня, — улыбнулась Марлин. — Никто из родственников Сириуса не знает о моем происхождении. — Должны узнать. Мы чистокровные волшебники, Марлин, — нахмурился Себастиан. — Венера и Касси должны быть частью здешнего общества, понимаешь? — Они и так узнают, кто наш отец, — прошипела Марлин. — А болтать раньше времени — это плохая примета, ты знал? Смотри, разболтаешь им — они женят тебя на какой-нибудь дальней родственнице. Из соображений чистой выгоды! — Себастиан рассмеялся и, встав с дивана, тряхнул головой. — Он провел три года в Южной Америке — так говорят в академии. Есть даже его записи, правда, ничего интересного — простые каракули, но это точно его рук дело. — Три года из шестнадцати лет ничего не решают, — отмахнулась Марлин, с трудом встав. — Я приготовлю обед, а ты пока наведайся в Гринготс. Я думаю, усердные работники банка обязательно расскажут тебе о нашем дорогом папе. Номер счета возьми у меня в комнате. — С чего бы им так просто рассказать мне все? — усмехнулся Себастиан. — Потому что ты скажешь, что наш папа погиб, а ты единственный его наследник, — прошептала Марлин. — В детстве вранье давалось тебе куда лучше, Басти. — Я так рад, что ты не меняешься, сестренка. Ужасно рад. *** Всю свою жизнь Сириус думал, что нет ничего страшнее смерти и что неизвестность и пустота, сопутствующие отходу в мир иной, всегда будут его самыми страшными ночными кошмарами. Когда Блэк попал в тюрьму, первые месяцы он думал, что самое страшное — это тишина и темнота, потому что они не прерываются ничем, кроме как диким завыванием ветра, шелестом мантий дементров и звоном кандалов из камеры Беллатрисы. Оказалось, что самая ужасная вещь для Сириуса — это сны. Если поначалу уход от серой реальности был спасением, то в последние пару месяцев Блэк засыпал лишь по крайней необходимости, лишь когда белая пелена застилала глаза, когда ноги становились ватными, а камера превращалась в вакуумное пространство. Все потому, что во снах Сириус жил. Ему грезилась его прошлая жизнь — школа, Мародеры, Марлин, Венера, все то, что стало недоступным, то, что ушло из его жизни. Очередной сон принес лишь разочарование. Сириусу снилась первая крупная ссора с Марлин, он метался по полу, хмурясь и тряся головой. Сириус не думал, что сможет когда-нибудь разозлиться так, как во время ухода из дома. Он не знал, что ярость и клокочущая ненависть ко всему внешнему миру сможет вновь занять его сердце, душу и разум. Это случилось на шестом курсе. Весна только-только вступила в свои права, несмотря на то, что на дворе уже был апрель. Лили и Джеймс потихоньку начинали привыкать друг другу, часто гуляя по территории школы, а Марлин и Сириус несколько дней подряд ссорились. Все началось с нелепой случайности, вскользь сказанного слова, но масштабы ссоры вышли за рамки бытовой перепалки. Марлин плакала, кричала, била Сириуса по груди, а тот отталкивал ее и бросал вслед некрасивые, неправильные, глупые и обидные слова. Хлопок двери и еле слышное всхлипывание за дверью подтвердило Блэку, что пора сделать небольшой перерыв. Закурив, он вышел из Выручай-комнаты, взглянув на севшую на пол Марлин. — Нам надо расстаться, Марли, — тихо сказал он. Девушка всхлипнула, но ничего не ответила. — Иди, отдохни и успокойся, — Сириус схватил МакКиннон за локоть, вынуждая встать с пола. — Я не хочу видеть тебя больше, — прошептала она, бессильно прижимаясь к нему. — Ты меня вымотал, Сириус. — Больше ты «эгоистичного аристократического ублюдка» не увидишь, — пообещал Блэк. — И «полигамного мудака с замашками ревнивого собственника» тоже. — После «заносчивой стервы» и «самовлюбленной безответственной» кого-то там я не буду даже пытаться с тобой помириться. Хотя, стой, нам не надо мириться, — рявкнула Марлин. — Мы расстаемся! — Неужели? Я думал, что никогда он тебя не избавлюсь, — прошипел Сириус, бросая сигарету на пол. — Можешь и дальше развлекаться со своим когтевранцем! — Катись к своим шлюхам, — МакКиннон злобно посмотрела на Сириуса. — Ненавижу тебя. — Да пошла ты, — Блэк махнул рукой и развернулся, стараясь не думать о том, что это расставание тронуло его сердце. Через пару дней Марлин вышла из Выручай-комнаты, но все равно редко пересекалась с Сириусом: в Большом зале, на уроках и в других местах она появлялась только с Лили, а Блэка предусмотрительно сопровождал Джеймс, сочувственно посматривая на Эванс. Марлин была погружена в депрессию, потому что ей было стыдно за свои слова, но просить прощения у Сириуса она не хотела. Особенно после того, как, зайдя в комнату к мальчикам, намереваясь одолжить у Ремуса свиток с недавней лекцией, она наткнулась на лениво одевающуюся девицу с пятого курса и довольно улыбающегося Блэка в расстегнутой рубашке. — Что ты хотела? — спросил он, отмечая, что Марлин заметно похудела. — От тебя? — фыркнула девушка, глотая слезы. — Уже ничего. Вскоре Сириус узнал, что Марлин перевелась из Хогвартса. Это было совершенным открытием для него, ведь он считал, что не пройдет еще пары месяцев, и они вновь сойдутся. Тем не менее, свободная жизнь закрутила Блэка: он наконец мог насладиться прекрасной половиной человечества, не нуждаясь при этом в сочинении свиданий, подарков — серьезных отношений он не искал. В таком ключе протекли следующие несколько недель, и Сириус не заметил, как почти наступил апрель, а значит, близился день рождения Марлин. — Ты будешь ей что-то дарить? — спросила Лили за завтраком. — Кому? Роузи? Зачем? — удивился Сириус. — Мне казалось, что мы сегодня утром расстались друзьями. — Марлин, — напомнила Эванс, откладывая вилку в сторону. — Ты вообще собираешься с ней мириться? Я понимаю, у тебя свои дела, у нее появился потрясающий ухажер, но это не повод оставаться врагами. Вы можете быть хорошими друзьями, да, Джеймс? — Единственная девушка, с которой Сириус дружит и не пытается затащить ее в постель — это ты, дорогая, — вздохнул Поттер, подмигивая девушке. — Это только когда ты рядом, Сохатый, да, Цветочек? — нагло усмехнулся Сириус. — И какой ухажер у Марлин? — Она перевелась в Шармбатон, и, как она мне писала, она была счастлива встретить какого-то там Луи или вроде того. Он молодой преподаватель, они пока не встречаются, но все к тому идет. Знаешь, он дарит ей цветы, подарки, говорит комплименты. В общем, делает то, что ты называл «девчачьими соплями», — Эванс фальшиво улыбнулась. — Меня это не волнует, — отмахнулся Сириус, чувствуя, как внутри него вскипает ревность. — Она свободна. — Тебе все равно стоит наладить с ней отношения, — сказал Джеймс, нехотя переводя взгляд с Лили на Сириуса. — Пойми, Бродяга, ты ее обидел. — Мамочка, папочка, я сам разберусь с девочкой, которая нахамила мне! — Блэк встал и, шутливо отвесив реверанс Поттеру, пошел в сторону выхода из Большого зала. Лили лукавила, когда говорила об ухажере, в принципе как и о Шармбатоне — Марлин действительно была во Франции у дедушки, но решила учиться дома, чтобы никто не видел накатывающих на нее истерик. Базиль, дедушка Марлин, не вмешивался в отношения внучки с загадочным молодым человеком, о котором он знал все самое плохое и, скорее всего, преувеличенное. Новости о том, что его девушка встречается с кем-то еще, взбесила Сириуса. Дождавшись удачного случая и отпросившись на выходные, он отправился во Францию, заручившись поддержкой доброго дяди Альфарда, сразу же нашедшего дом Марлин. Самым сложным для Сириуса было решиться на первые слова. Говорить банальности вроде «скучал», «люблю» и прочего ему не хотелось, поэтому он решил импровизировать, положившись на свой природный шарм. Марлин сидела на полянке около дома, читая какую-то книгу. Она была одна, никаких молодых преподавателей вокруг нее не было, чему Сириус несказанно был рад. Но укол ревности дал о себе знать, и вместо слов приветствия он достаточно грубо взял ее за руку, незаметно подойдя к ней сзади. — Си… Сириус? — пробормотала вскочившая от страха Марлин. — Как ты… Что ты тут делаешь? — прошептала она. — А ты? Какой Луи? Ты с ума сошла? — Блэк сам не знал, почему он так злится. — Я не хочу разговаривать с тобой, — заметила Марлин. — Говори, что тебе нужно, и уходи. — Я уйду только с тобой, — сказал Сириус. — Хотя, чего это я спрашиваю? Я ведь «деспот»? «Тиран»? Кто еще? «Собственник»? Да, я — собственник! Ты моя девушка, и то, что мы поссорились, не значит… — А теперь послушай меня, — твердо сказала Марлин. — Да, я была твоей девушкой, и если мы только «поссорились», то это не повод водить к себе всяких шалав! Если я и кому-то буду принадлежать, то только человеку, которому я могу доверять! — Я мужчина, и у меня есть потребности! Если я хочу с кем-то спать, я буду с ним спать! Это просто секс, ничего больше! — А секс со мной тебя не устраивал, да? — рявкнула Марлин. — То есть, я недостаточно хороша для тебя? Тогда что ты тут делаешь?! — Какая же ты идиотка! — Сириус замер. — То есть, ты не идиотка… Я… Мне стало страшно, Марлин. — Вот как? Страшно? Тогда иди и ищи девушку, с которой тебе будет не так страшно! — девушка смахнула слезу, кинула книгу на стол и быстро пошла к дому. — Я влюбляюсь, Марлин, — сказал Сириус, заставив девушку остановиться. — И это страшно. Ты просто не думала, насколько непривычно думать только об одном человеке, смотреть только на тебя, любить только тебя. Сложно не из-за тебя, а из-за меня. — Почему ты делаешь мне больно? — слабо произнесла МакКиннон. — Помнишь, почему мы поссорились? Такая глупость — ты сказала, что нам пора убраться в комнате, ведь у нас такой свинарник. У меня вся жизнь перед глазами пронеслась, — Сириус подошел к Марлин, аккуратно положив руки на ее плечи. — Что будет через двадцать лет? Тридцать? Шестьдесят? Мы жили в Выручай-комнате три месяца, Марлс, а я уже почувствовал себя старым. Как будто мы только и ждем, что наши правнуки вот-вот заглянут в гости. Я знаю, что ты хотела как лучше, но я не готов еще жить с кем-то. — Тогда нам действительно нужно расстаться, Сириус, — прошептала Марлин. — Я хочу семью, детей, и не хочу этого в тридцать, понимаешь? Мне не страшно, потому что я люблю тебя, и все эти бытовые мелочи не влияют на мои чувства. — Марлин, совместная жизнь — это рутина! — Это когда ты просыпаешься с человеком, которого ты любишь, засыпаешь с ним, целуешь его на ночь! — Марлин наплевала на то, что по щекам начали катиться слезы. — Это когда вы заботитесь друг о друге! Когда тебе плохо, и об этом можно не молчать! Совместная жизнь — это когда вы делите все: кровать, еду, воздух… Я уже поняла, что тебе нужно другое. Возвращайся, Сириус, не мучай меня. МакКиннон добежала до входной двери в дом, надеясь, что Блэк ушел, но он оказался рядом: развернув девушку к себе, он обнял ее, рукой зарываясь в ее волосы. — Я тоже, — сказал Сириус через пару минут. — Тоже хочу всего этого, но только с тобой. Да, пока что мне страшно, непонятно, и я не знаю, могу ли я ответить на твое «люблю», но… Я хочу попробовать. — Ладно, Сириус, давай… Забудем о том, что было, и начнем все заново? — Хорошо, — заулыбался Блэк. — А ты помнишь, что между началом наших отношений и первой близостью прошло шесть месяцев? — лукаво спросила Марлин, поправив воротник рубашки Сириуса. — Р…Ради тебя я готов на все, — вздохнул он, обреченно опуская руки, но МакКиннон аккуратно положила их себе на талию. — Думаю, я могу пропустить этот пункт, — прошептала она, затягивая Сириуса в дом. — Да и надо поставить точку в этих твоих сексуальных похождениях. Сириус вскрикнул во сне, вскочил на ноги, сонно оглядываясь. Ему казалось, что произошло что-то важное, что-то, о чем он не мог догадываться. Сердце Сириуса не обмануло: в то же время в Мунго Марлин родила, вопреки ожиданиям, мальчика.