Когда сны становятся явью

Робин в ярости сжимал кулаки, меряя шагами крохотную комнатенку над местным трактиром. Роланд уже спал, и лучник старался злиться потише, но негодование так и выплескивалось наружу. Проклятый Гисборн опять опередил его: он, он должен был целовать Реджину, не этот убийца! При мысли о том, какие, должно быть, мягкие губы у Королевы, как восхитительно ласкать их, прижимая женщину к себе, Робин едва не сошел с ума. Кровь прилила к голове, и стрелок с рыком стукнул по стене, но вид разбитых костяшек отрезвил его. Откуда вообще взялась эта ревность? Право Реджины — выбирать, с кем целоваться, а кого отправлять на казнь. Очевидно, что для первого она скорее выберет такого, как Гисборн. Он обходителен, красив, богат — этот тип, сколько себя помнил Робин, нравился женщинам. К тому же аристократ, что потешит и тщеславие Ее Величества заодно. Все это верно, но почему из множества женщин помощник шерифа снова выбрал ту, что понравилась Локсли? Мало ему было увиваться за Мэриан и отравлять жизнь всему Ноттингему!.. В ванной обнаружилось зеркало, и мужчина, смывая кровь, не мог не увидеть свое искаженное гневом лицо. Приятного в нем было мало, и он глубоко вздохнул: Гисборн будет только рад понять, что обставил шервудского бандита в первом тайме. Некоторое время Робин вспоминал значение незнакомого слова, в числе прочих укоренившихся в мозгу после перемещения в Сторибрук, но потом махнул рукой: спросит завтра. Сейчас важно продумать, что сказать Реджине. Локсли не строил иллюзии на ее счет, подозревая, что Королева не поверит ему — если вообще пустит на порог. Но предупредить ее он обязан. Гисборн что-то замыслил, и Робин выведет его на чистую воду.

***

…В зале уже никого нет — странно, ведь Реджина точно помнит, что в начале танца за границей направленного на них с Гаем пятна света виднелись размытые силуэты. Она задает этот вопрос мужчине, но тот лишь усмехается, и рука его медленно скользит по бедру, приподнимая край платья. Губы касаются шеи, язык щекочет ямку за ухом — Королева закрывает глаза, ощущая возбуждение партнера и прижимаясь к нему плотнее. Они продолжают двигаться в такт музыке, но с каждым па траектория танца петляет, как змея, пока за спиной не оказывается стена. Не давая вырваться, Гисборн целует Реджину — жадно, глубоко, пальцы его в это время умело справляются с застежкой платья. Блестящая ткань с шорохом скатывается по ногам женщины и затихает на полу — помнется, жалко… Но эта мысль почти сразу же исчезает: Гай вновь запечатывает рот Королевы поцелуем, и колдовской синий взор — последнее, что она видит, отдаваясь инстинкту, древнему, как само мироздание… Разлепив тяжелые веки, Реджина бросила взгляд на часы: пять тридцать утра. Застонав, она натянула одеяло повыше, но сон улетучился, чего не скажешь о возбуждении. Тело требовало Гисборна, и бороться с наваждением теперь, когда они знакомы в реальности, становилось все труднее: не ощущать его руки на теле, а губы на губах было настоящей пыткой. Мелькнула шальная мысль после третьего такого сновидения самой прийти к нему с требованием воплотить фантазии в реальность — вот сплетен-то будет! Но шутки шутками, а к началу рабочего дня весь Сторибрук прознает о деталях свидания — подумав об этом, Реджина окончательно испортила себе настроение. «Три часа… Хм, за это время можно соорудить заклятье амнезии», — при взгляде на темные круги под глазами и растрепанные волосы дилемма, как потратить утренние часы, отошла на второй план: отражение ужаснуло всегда ухоженную Королеву. Непривычно активный отдых напоминал о себе ломотой в костях, и Миллс, проклиная согласие на танец, поплелась в ванную. Шарик ароматической соли и бодрящий душ сделали свое дело: к женщине вернулась былая энергия, правда, не до конца — собрать магией с первой попытки разлитый по полу шампунь не удалось. Некстати заболела голова, и ноющая боль сопровождала Реджину вплоть до мэрии. Секретарь уже знала, что раннее появление мисс Миллс не предвещает ничего хорошего, поэтому без лишних слов принесла кофе и необходимые бумаги, после чего неслышно, чтобы не тревожить напряженный мозг брюнетки, удалилась. Подперев лоб ладонью, Королева допивала уже третью чашку, когда доложили о посетителе. «Кого еще принесло в такую рань?», — надев улыбку и мечтая больше всего о сне в теплой постели, она с нехорошим предчувствием наблюдала, как к стеклянной перегородке приближается человек, стучит и нажимает на ручку. «Опять он…», — только самообладание помогло Реджине не запустить пальцы в волосы и не дернуть с силой. — Чем могу быть полезна, мистер Локсли? — устало отозвалась она на приветствие. — У Вас что-то серьезное? У меня много работы. — Реджина, я бы хотел поговорить с Вами о вчерашнем… — увидев, как сжимаются в тонкую линию губы женщины, лучник поспешил исправиться. — Вернее, о том, что я слышал. Мне кажется, Вы должны знать. — О чем? — Я следил за Вами вчера вечером, — Робин сел в предложенное кресло и хмуро соединил пальцы на столе. — Нет, не подумайте, все вышло случайно. Я был поблизости от Вашего дома и вдруг увидел машину Гисборна, а после из нее вышли Вы… — Вы знаете Гая? Мистера Гисборна, я хотела сказать, — случайная оговорка неприятно оцарапала мужчину, отчего ответ получился более резким. — Лучше, чем кто-либо, госпожа мэр. Это не тот человек, который заслуживает доверия. Гисборн — скользкий тип, для него предать — все равно что дышать. Он убийца, Реджина. И его чувства к Вам неискренни, я сам слышал, как он говорил об этом по телефону после Вашего ухода. Вам надо… — Что же Вы остановились, продолжайте. Я Вас внимательно слушаю, — поглощенный подбором слов, Локсли не заметил, как Реджина выскользнула из-за стола и приблизилась к его креслу. Лишь когда бархатный голос прозвучал над ухом, мужчина вздрогнул и едва не зацепил рукавом фоторамку. На ней Ее Величество обнимала темноволосого мальчика, оба прямо-таки лучились счастьем. Робин вспомнил, где видел похожий снимок, и вопрос вырвался сам собой: — Это Ваш сын?.. — Да, — прежде, чем карие глаза вновь стали ледяными, стрелок успел заметить в них мимолетную боль, когда брюнетка взглянула на фото. — Так что же, Вы полагаете, мне следует сделать? Обратить свое внимание на Вас, как на благодетеля, спасшего мою честь? — ехидно поинтересовалась она. — А Вы не подумали, придя сюда в неприемные часы и отняв время выслушиванием Ваших соображений, что моя честь давным-давно запятнана? Я, как и мистер Гисборн, убийца. Более того, — женщина понизила голос до шепота, наклонившись так близко, что Гуд почувствовал сложный аромат ее духов, — открою Вам тайну: мне нравится ею быть. — Но это неправда! — мужчина возмущенно вскочил, и Миллс, не успев отшатнуться, замерла. — Вы изменились! — Откуда вору знать об этом? — от волны поистине королевского презрения он скрежетнул челюстями. — Вы без году неделю в Сторибруке. — Вы со всеми так ведете себя, госпожа мэр? Не удивительно, что в городе Вас не любят. Если мне не изменяет память, на ферме Вы сами флиртовали со мной, скажете, нет? — разбойник подступил ближе, теперь их отделяло друг от друга совсем малое расстояние. — Она Вам изменяет, — прошипела Реджина. Глаза ее горели, а пальцы вот-вот готовы были пробить грудную клетку наглеца и выцарапать оттуда сердце — она уже видела его биение, ощущала ладонью упругую гладкость. — Вашему сыну тоже? Поэтому он и не живет с Вами? — по судороге во взгляде женщины Локсли понял, что перешел черту, и попытался извиниться, но красноречивый жест не дал ему и рта раскрыть. — Довольно. Я не нуждаюсь ни в Ваших советах, ни тем более в Ваших предостережениях. Прошу Вас покинуть мой кабинет и впредь записываться на прием у секретаря. Всего доброго, — показывая, что аудиенция закончена, Реджина повернулась к мужчине спиной и занялась раскладыванием бумаг на столе. Постояв какое-то время и толком не придумав, как вернуть погасшую, по-видимому, навсегда симпатию в темных глазах, мужчина понуро вышел. И уже не видел, как по щекам Королевы заструились слезы, а рука решительно потянулась к той стороне груди, где находилось сердце.