Когда сны становятся явью

Похороны прошли скромно. Немногие знали погибшего, хотя если кто и являлся корнем всех зол, так это Нил Кэссиди, Бэлфайер. Не сбеги он в мир без магии, Румпельштильцхен бы не создал проклятье, не нашел Реджину и не обучил бы всем премудростям ремесла. И уж точно Зачарованный Лес не пришлось бы никуда перемещать. Дважды. Окинув взглядом собравшихся, Реджина заметила Прекрасных и подумала, что погибший одновременно был сыном Темного мага, внуком Питера Пэна, мужем дочери Белоснежки… И почему ей в голову не пришло создать проклятье родственных связей? Оно бы вернее свело с ума недругов, да и сил потребовало бы меньше. Вызванная этой мыслью усмешка не ускользнула от Тинкербелл, которая вертелась вокруг Королевы, бросая гневно-вопросительные взгляды — весть о «вискипитии» на ферме, стало быть, уже донеслась до монастыря. «Надеюсь, про Гисборна ей еще не передали», — Реджина не любила разговоров за жизнь, как и обвинений в свой адрес, поэтому поспешила исчезнуть из поля зрения феи. «Крюк, Руби, Робин… гномы — все на месте, не хватает двоих…» — тут дверь кафе распахнулась, пропуская внутрь Генри с Эммой, и сочувственные выражения как по команде появились на лицах сказочных. Миллс каждый раз удивляло это единодушие и раздражало одновременно. Когда оно касается любого другого — пожалуйста, но ее сына пусть оставят в покое. Юноша вырос за последний год, и Королева невольно залюбовалась им. Эмма рассказала о его успехах в школе, о новых друзьях, даже намекнула на любовное увлечение, что Реджина не одобрила, попеняв Свон за недосмотр, но втайне загордилась своим мальчиком еще больше. Она мысленно проживала с ним каждый день потерянного года, каждый день из жизни до, и сейчас его боль от потери отца ощущалась как собственная. Вот только поддержать Генри так, как ей бы хотелось, женщина не могла. — Здравствуйте, мэр Миллс, — парень вежливо кивнул будто бы случайно возникшей на его пути брюнетке и прошел дальше, к Киллиану. В другое время дружба с пиратом повлекла бы за собой выговор, но отсутствующий взгляд сына значил для Реджины куда больше, чем влияние однорукого любителя рома. — Как он? — Эмма неслышно встала рядом, и две пары глаз сосредоточились на занятом разговором Генри. — Пообещал отомстить убийце. Боюсь представить, что с ним произойдет, когда воспоминания вернутся. — Ты ведь этого не хочешь? — Миллс проницательно посмотрела на блондинку. — А ты бы хотела, Реджина? В Нью-Йорке мы были счастливы без всяких Питеров Пэнов, Неверлендов и волшебных городов с их сумасшедшими обитателями. Генри столько пережил, не уверена, что ему стоит это вспоминать. — Но в его жизни было и хорошее. Друзья… — С которыми ты запрещала ему общаться. — Родственники! — Вся эта толпа? — Спасительница кивнула в сторону подвыпившего Лероя, о чем-то спорившего с Весельчаком. Вокруг них уже начали собираться заинтересованные болельщики. — Не думаю. — Эмма… — голос Королевы дрогнул. — Я знаю, что ты скажешь. Мне тоже больно от того, что вы теперь чужие, все-таки ты воспитала его, не я. И он любил тебя. Но будь ты сейчас на моем месте, ты бы сделала все, чтобы держать нас как можно дальше друг от друга. — Ты плохо меня знаешь. — Наоборот, я хорошо тебя знаю. Извини, мне надо к Генри, — Свон удалилась, и огорченная брюнетка долго смотрела ей вслед, после подошла к стойке. — Двойной виски, — осуждением в глазах Лукас можно было полировать столы — хватило бы на все имеющиеся в кафе и еще осталось. Впрочем, сколько себя помнила Реджина, вдова всегда всех осуждала, но молчала, за что мэр в этот момент была ей благодарна: не хотелось портить поминки очередными разборками. Опрокинув залпом стакан, Миллс помотала головой, собирая расфокусировавшийся взгляд в одной точке, и жестом попросила повторить. Но прежде, чем Лукас высказалась на тему женского алкоголизма, руку Королевы мягко накрыла чья-то рука. — Вам хватит. — Локсли, иди, куда шел, — огрызнулась она, собираясь взять вторую порцию, однако разбойник опередил ее и выпил сам. — Отлично, мы квиты: я выпила с тобой. А теперь оставь меня в покое. — Реджина, простите меня. Я погорячился утром, — глаза хозяйки заведения уже вылезали из орбит от удивления, а уши готовились улавливать в деталях будущую сплетню, поэтому, бросив на нее убийственный взгляд, Ее Величество отошла. Робин последовал за ней. — Я сожалею, Генри, — женщина воспользовалась образовавшейся вокруг юноши пустотой и опустила руку ему на плечо. — Твой отец был хорошим человеком. — Вы знали его? — взгляд у сына после года разлуки стал жестче, отметила про себя она, но при этих словах в нем загорелась прежняя надежда. — Да, мы общались некоторое время, — Реджина опустилась на соседний стул. — Не скажу, что ладили, конечно… Нил отличался смелостью и решительностью, когда речь заходила о его близких, и порой это граничило с безрассудством. Жаль, что вы так и не познакомились, он бы понравился тебе… Но иногда умершие возвращаются, когда на земле остается кто-то, кому они очень нужны, – доверительно сообщила она. — Я не верю в магию, мадам мэр, — безликое обращение причиняло боль и без сердца в груди; несмотря на это, Королева смогла улыбнуться: — Приглядись внимательнее к Сторибруку. Не в каждом городе встретишь, к примеру, моряка с крюком вместо руки, семерых коренастых рудокопов, девушку в красном берете, живущую с бабушкой... — Вы хотите сказать, что я в сказочном городе? — усмехнулся Генри. — А вот тот рыжеволосый мужчина в очках и с зонтиком — сверчок из Пиноккио, да? — Его зовут Арчи, он местный психотерапевт. Все считают его негласной совестью, потому что он обожает давать советы и лезть в душу, — неприязнь в голосе брюнетки не укрылась от юноши. — Вам он не нравится, — констатировал он. — Ты прав, — Реджина улыбнулась. — Но я глава города и не могу себе позволить опираться только на симпатии и антипатии. Понаблюдай за окружающими, обещаю, результаты тебя удивят. Ставлю мороженое, что Эмма не все тебе рассказывает, — она подмигнула, замечая, как пытливый ум ребенка постепенно переключается с чужого человека, о котором ему положено скорбеть, на анализ поведения посетителей. Свон не удастся скрыть правду, особенно теперь, когда присутствие Генри дает Королеве силы бороться. Печально, что приходится прибегать к таким методам, но ради сына Реджина была готова на все. Всегда. — И кто же Вы в сказке? — за шутливым тоном крылось что-то еще, трудно различимое и такое важное, и Миллс медленно обернулась. — А ты кем бы меня представил? — На Белоснежку Вы не похожи, если только внешне… — Генри наморщил лоб, перебирая диснеевские мультфильмы, которые крутили каждый уик-энд по телевизору. — Мулан… нет, она была китаянкой. Вы Злую Королеву напоминаете, вот кого! — выпалил вдруг он и смутился. — Простите, мадам мэр, я не хотел Вас обидеть… — Ты меня не обидел, — Реджина широко улыбнулась. — Отличный выбор, Генри. — Он Вас не помнит, верно? — Локсли материализовался возле нее, чем заслужил косой взгляд в свою сторону. Сцена прошла перед его глазами, и недостающие детали встали на свои места, объяснив причину загнанного выражения в карих глазах. — Может быть, мисс Свон права: не стоит будить прошлое? — Не твое дело, вор. Это мой сын, и я пожертвую чем угодно и кем угодно, лишь бы он меня узнал. Я и так упустила год… — Миллс задумчиво посмотрела в окно. — Ты знаешь, каково это: потерять единственное дорогое существо, наполняющее жизнь смыслом? Каково просыпаться утром и не иметь сил встать с постели, но заставлять себя делать это? Проживать неделю за неделей с жалостью в глазах знакомых и незнакомых тебе людей, от которой еще хуже, чем от попыток завести откровенный разговор? — Я знаю, Реджина. Когда умерла моя жена, я чувствовал то же самое. Но мне помог Роланд, мой сын, — пояснил разбойник. — Он — единственное, что у меня есть. Послушайте меня, — мужчина схватил Королеву за руку, — может, я и вор, и не мне учить Вас жить, но не сдавайтесь. Боритесь за того, кого любите. Какое Вам дело, кто что подумает? Генри смотрел на Вас иначе, чем на Эмму — это заметно. Он любит Вас, только не помнит. Помогите же ему вспомнить! Пыл, с которым говорил Робин, тронул Реджину. На какое-то мгновение теплый голубой взгляд — не ледяной синий из снов — поманил давно забытым чувством, и она в полной мере осознала, что предназначенный судьбой избранник из навязчивой ошибки молодости превратился в живого человека, того самого, о котором Королева мечтала долгими супружескими ночами. Он стоял рядом, улыбался, утешал, и Реджина испугалась, что вновь становится игрушкой в руках более могущественных, нежели ее собственные, сил. Рука выскользнула из руки лучника, а ноги сами сделали шаг назад, когда дверь закусочной с грохотом распахнулась, приковывая к себе внимание сказочных. — Надо же, все в сборе! — Зелена обвела зал победоносным взглядом. — Думаю, можно начинать.