Когда сны становятся явью

Если день начался неудачно, закончится он еще хуже — народная примета. Реджина суеверной не была, но неоднократно убеждалась в истинности этого поверья: черные кошки шли своей дорогой, зеркало расползалось трещинами, солонки переворачивались в руках, и все же хорошее начало дня в девяти случаях из десяти сулило относительно нормальный вечер, тогда как испорченное утро гарантировало неприятности или худые вести. В Зачарованном Лесу можно было обвинить и наказать любого просто так, в Сторибруке же оставалось кидать злые взгляды в сторону героев, ища повод выпустить пар. И в этот раз, к облегчению Ее Величества, он не замедлил себя ждать. — Реджина, а правда… — в третий раз пошла в атаку Свон, но, как и в предыдущие два, ее встретило резкое «Нет» на середине фразы, — …что ты была на свидании? — замявшись на миг, все-таки закончила она. Мельтешащая перед ее носом спина Миллс замерла и напряглась. Очень медленно брюнетка повернулась к Спасительнице, и та сообразила, что неплохо бы поискать Крюка снаружи склепа — Реджина и взглядом могла причинить неудобства, не только руками, с которых уже стягивала перчатки. — Мне-то все равно, — испугавшись своей отчаянной смелости, Эмма дала задний ход, — город говорит… — С каких пор вы, мисс Свон, верите сплетням? — Королева чеканила слова, как монеты. «Должно быть, в том мире они были с ее профилем, — внезапно подумала блондинка. — Киллиан точно знает, надо уточнить у него». — Сплетням не верю. Достоверным источникам – да, — лицо Реджины изменилось до неузнаваемости, и Эмма поспешила пояснить: — Арчи видел тебя вчера вечером с мужчиной. А Дэвид вспомнил, что слышал на улице обсуждение… гм… танца… — А какое отношение, позволь узнать, к этому имею я? Вы считаете, шериф, что мне нечем заняться, кроме как ходить по ночным заведениям и услаждать взор гуляк и пьяниц танцами с незнакомыми мужчинами? — чем выше поднимался градус королевского гнева, тем вежливее становилась сама Миллс. Ладони ее похолодели, но она мужественно держала оборону, пока карий взгляд рисовал Свон картины мучительных пыток, если та не закроет рот. Кажется, усилия увенчались успехом: сигнал был получен и распознан. — Не считаю, нет… Никакое… Я просто подумала, что… Мэри-Маргарет! — подсвечивая фонариком ступеньки, в склеп спустилась Белоснежка, и Эмма с облегчением кинулась к ней. — Что? Нашли что-нибудь? — встревожилась та, подозрительно посматривая на обеих женщин. Фыркнув, Реджина вернулась к содержимому сундука, и полетевшие во все стороны вещи ясно сообщили, что продолжать разговор она не намерена. Брезгливо отодвинув тяжелую, пропахшую удушливо-сладкими духами ткань — любимое платье Коры — пальцы вдруг нащупали шуршащий клочок бумаги и извлекли его на свет. Белоснежка с дочерью не сразу заметили, что стало тихо. Словно обнаружив в выцветших строчках предзнаменование скорой смерти, брюнетка застыла — такой пораженной Свон ее еще не видела. — Реджина?.. — осторожно позвала она, но едва сделала шаг к Королеве, как та смяла письмо и бесцветным голосом произнесла: — Зелена сказала правду. Она действительно моя сестра.

***

Засунув руки поглубже в карманы пальто, Реджина ковыряла мыском сапога землю и не знала, как теперь быть. Письмо давало ей силы в трудные минуты, помогало не сломаться, напоминало, что сам Темный признает ее небывалое могущество, а оказалось, это не о ней. «Самая сильная колдунья, превзойдет всех известных магов… Твоя дочь уникальна, таких я еще не встречал… », — цитаты без остановки крутились в голове, пока от черных рукописных букв не зарябило в глазах. Прикрыв их, женщина попыталась прогнать опустошение, но почувствовала себя еще хуже: без машины, заблудившаяся в собственном городе, замерзшая, она едва сдерживала слезы при мысли, что нынешней ночи ей не пережить — а значит, никогда больше не увидеть Генри. И не только его, но и Белоснежку с Принцем, Эмму, Гисборна, который, к слову, не объявлялся с прошлого вечера… Почему-то последний факт огорчил сильнее всего, но тут в унисон с мыслями завизжали шины, и из неплотной завесы мороси вынырнула знакомая «Тойота» с синеглазым водителем за рулем. — Ваше Величество предпочитает прогулки в такую погоду? — с усмешкой Гай поднял Королеву с лавочки, где она расположилась, чтобы вспомнить обратную дорогу, и накинул ей на плечи свое пальто. — Оригинально, но недальновидно. Вряд ли горожане будут лечить вас: в Сторибруке сейчас царит хаос. — О чем вы? — желание коснуться поцелуем тонких губ мгновенно свело с ума — Гисборн крепко прижимал ее к себе, растирая окоченевшие руки, пока они шли к машине. От пальто одурманивающее пахло его парфюмом, и Реджина сдавленно выдохнула: самообладание снова ей изменяло. — Это ты мне скажи, ты же мэр. Когда мы отправились на Святую Землю, я видел подобные укрепления у врагов. Намечается война? — он чуть улыбнулся, выезжая на шоссе. — Как тебя вообще занесло сюда? Я даже не знаю, где мы. — Все может быть. Но, думаю, сторибрукцы преувеличивают опасность. — Расскажешь? — Гай забил нужные координаты в навигатор и перевел взгляд на Миллс. Прядь волос упала на ее лицо, он мягким движением убрал ее за ухо. — Доверься мне. Фраза Робина о доверии тут же всплыла в мозгу. — Я никому не доверяю. Так проще. — И надежнее, — подсказал мужчина. — И надежнее, — согласилась брюнетка. — Я не настаиваю, но для меня ты можешь сделать исключение, — прозвучало это без обиды, с долей понимания. На какое-то время оба замолчали, и Королева заметила, что автомобиль добрался до населенной части города — не так далеко она и ушла от центра. Повсюду, как и говорил рыцарь, суетились люди, переносили с места на место крупные объекты и сооружали около библиотеки нечто, всем своим видом напоминающее трибуну. Кулаки брюнетки сжались, а глаза зло прищурились, однако она решила отложить разборки с предусмотрительной «группой поддержки»: ей не хотелось покидать общество Гая. К тому же, он все еще был должен ей поцелуй за исчезновение. Вернее, она ждала поцелуя, но какая разница? Так или иначе, дождалась: остановившись около особняка, помощник шерифа почти целомудренно поцеловал Миллс в губы, а после проводил до белых ступеней. В обычной ситуации мадам мэр взлетала по ним вихрем, но сейчас гадала, как растянуть этот момент. На ум пришло только одно. — Не хочешь зайти? — внезапно охрип голос — вероятно, сырой воздух тому виной, а не вопрос, который ни Гай, ни Реджина не решались задать напрямую. — Ты приглашаешь? — после паузы уточнил Гисборн. Выглядел он спокойным, но женщина почувствовала, как ладони порывисто сжали ее талию. — Только если хочешь, — страстный поцелуй был красноречивее слов. Быстро отстранившись, Реджина открыла дверь и пропустила мужчину внутрь, спрашивая себя, осознает ли она последствия. Пока Гай с интересом, но без фанатизма разглядывал гостиную, удовлетворенно улыбаясь при виде корзины с цветами, женщина успела отметить, что в ее интерьере он смотрится идеально. А кроме того — что да, осознает. Чувственный изгиб губ намертво приковывал к себе взгляд — заговори Гисборн, и неизвестно, что быстрее окажет воздействие на собеседника: глубокий голос с бархатными интонациями или выражение лица ему под стать. Гай умел пленить глазами и речью. До знакомства с ним Реджина полагала лишь у себя этот талант, теперь же согласна была забрать назад опрометчивые обещания. Она и не думала, что за три дня желание обладать мужчиной способно достичь температуры, при котором плавятся самые твердые элементы (притом, что холодной натурой Злая Королева отнюдь не слыла). Взмах длинных ресниц, гордый наклон головы, небрежное движение рукой, чтобы убрать волосы со лба, — простые, в сущности, жесты доводили Королеву до дрожи. А обтягивающая синяя рубашка с расстегнутой у ворота пуговицей так и дразнила справиться с оставшимися щелчком пальцев и проверить, насколько точно сон передал ощущения от прикосновений к горячей коже. Безумие — иначе не назвать — но какое приятное!.. Гисборн находился в ее доме, сама она находилась в четырех часах от смерти — весьма романтично, если подумать. Или нет… Мысли Ее Величества путались все сильнее, она в смятении подошла к бару, наливая себе выпить и жестом предлагая гостю, но тот отказался. Гай приблизился неслышными шагами и остановился за ее спиной. Реджина не оглядывалась, понимая, что пропадет, едва сделает это, но бороться с проникшим в кровь любовным ядом становилось уже невыносимо. Злосчастное письмо, укравшее надежду, подстегивало его распространение: после заката Королева лишится, в числе прочих, и радостей плоти — мертвым ведь они не нужны. Последний раз почувствовать мужские ласки, погрузиться в волшебный сон, забыть о проблемах… Гисборн, возможно, знал о предстоящей схватке, но все равно находился рядом, предлагал утешение, так с чего ей отказываться? А что касается доверия… Да пусть хоть он демоном во плоти окажется, она все равно умрет, нечего уже терять. Поставив не начатый стакан на столик, брюнетка стоически выждала еще минуту, а потом обреченно обернулась — в ту же секунду губы Гисборна властно впились в ее губы, а руки заключили в объятья, разорвать которые не смогла бы и магия всех миров. Если бы Реджину спросили после, что она помнит из этих четырех часов, она бы вряд ли нашлась с ответом. Не из-за отсутствия воспоминаний, а из-за их количества — столько цифр ученые еще не открыли. Сон проиграл реальности: Гай буквально считывал кончиками пальцев все реакции брюнетки на свои действия, умножал их умелыми поцелуями и доводил ее до края сознания — не упасть за черту помогали все те же поцелуи, гипнотизирующий блеск синих глаз, хрипловатый шепот и прерывистые вздохи. Время жило своей жизнью; им было мало друг друга, когда стрелки отмерили час, затем другой и потянулись к третьему. Только далекий бой башенных часов заставил любовников с сожалением оторваться от ласк. Склонив голову на грудь Гисборна, Королева с тоской возвращалась к жизни мэра города и героя по совместительству, зная, что никогда больше не испытает ничего подобного — ни в Сторибруке, ни в любом другом измерении, куда попадают проклятые души после смерти.

***

— Еще кто-нибудь хочет попробовать? Ну же, смелее! — визгливый голос сестры свободно доносился до укрытия, из которого Реджина наблюдала за событиями на площади. Пришла она намного раньше Зелены, но пока оставалась в тени, изучая противницу и позволяя ей временно руководить парадом. — Я хочу, — в ход пошел кинжал Темного, и Королева поняла, что настал ее выход. Медленно и с достоинством (а на самом деле с жуткой усталостью и головокружением) она пересекла площадь и подошла к рыжеволосой. — Тебе не говорили: черный — мой цвет? — На мне он смотрится лучше, — затаив дыхание, сторибрукцы смотрели на двух ведьм, пытаясь понять, бежать прочь или помогать Реджине. Сделав знак глазами Свон не вмешиваться и держать толпу на расстоянии, брюнетка внимательно оглядела Зелену, а после с размаху дала ей пощечину. — Весь день руки чесались, — она ухмыльнулась при виде крови на перекосившемся от злобы лице. — Румпель тебе не поможет в этот раз! — прошипела ведьма Запада. Не объясняя своих странных слов, она атаковала Миллс, но когда та собралась поставить простейший блок, магия отказалась повиноваться. Ее Величество отлетела назад и рухнула на припаркованный у обочины автомобиль, больно ударившись о бампер. «Что за черт…» — кое-как поднявшись, она с нарастающим беспокойством наколдовала энергетический шар — второй урок Румпельштильцхена, самый легкий — однако изменений не произошло, ладонь осталась пустой. Со стороны это выглядело, как если бы Зелена применила невербальные чары, но Ее Величество знала: предчувствие, появившееся по дороге сюда, не обмануло. Она лишилась сил. Или ее их лишили. Впрочем, подумать над разгадкой у нее времени не осталось: взмахнув рукой, старшая дочь Коры отправила Реджину в полет — пробив циферблат часов на башне, женщина упала на площадку, чудом удерживаясь, чтобы не скатиться с лестницы. По ощущениям были сломаны кости, причем сразу все и в нескольких местах. Перед глазами все плыло, а во рту появился металлический привкус, в ушах нарастал гул. Королева почти не слышала торжествующей речи появившейся следом Зелены и лишь слегка поморщилась, когда рука в перчатке вторглась в ее грудную клетку. Из последних сил оттолкнув сестру, брюнетка бросила ядовитую фразу и даже сумела выдавить улыбку, пока разочарованная ведьма седлала метлу. Но стоило силуэту последней раствориться на фоне ночного неба, как на Реджину навалилась тьма, и она потеряла сознание.