Вороны

      Выписали меня, как и обещали, в течение часа и, подписав все бумаги, отправили восвояси. За мной, естественно, никто не приехал, и добираться домой мне пришлось на вызванном такси. В такие моменты ужасно хочется себя пожалеть. Но жалость — не то чувство, которое я могу себе позволить, оно для слабых, а слабым я не являюсь. Я слишком сильный и, к сожалению, слишком никчемный, чтоб становиться еще хуже. Хотя... куда уж хуже?       Саркастическая улыбка сама по себе наползла на лицо, не оставляя ни единого шанса на проявление слабости. Слабость позволена только тем, кого защитят, но когда тебя никто не поддержит — она ни к чему. Эта эмоция не для меня, как и многие другие...       Я смотрел всю дорогу в окно, на мне был костюм, в котором я ехал на корпоратив, переодеться было не во что, так как некому было мне привезти что-то более подходящее. Именно в такие моменты очень остро чувствуется одиночество.       Из-за раздумий голова разболелась с новой силой, и начало клонить в сон. Машина уже подъезжала к дому, и все, что я хотел, это побыстрее уснуть в своей хоть и холодной, но мягкой кровати. Потому как только оказался дома, сразу отправился в кровать. Температура хоть и могла подняться, но это не могло быть для меня причиной завтра идти на роботу, просто нужно выпить лекарств, и никто и не заметит, ведь никому я не интересен. С такими грустными мыслями я погрузился в сон.       Утро встретило меня солнечными лучами, которые нагло светили мне в глаза; видимо, мне настолько было плохо, что я просто забыл задернуть шторы. В мою голову нагло лезли мысли о том, что, может, стоило остаться в больнице, но я отгонял их от себя, понимая, что это явно не мой вариант. Мне нужно в чем-то забываться — не важно, работа или еще что-то, так я просто чувствую себя нужным.       После утренних процедур я оделся в строгий костюм, запихал в рабочий кейс кучу лекарств и отправился на работу, хоть и понимал, что меня там сегодня точно не ждут. Зайдя в офис, первым делом отправил секретаря босса отнести мою справку о болезни, а сам направился в свой кабинет. Привычное помещение было завалено бумагами — похоже, за неделю накопилась работа, хоть шеф и убеждал меня, что все в порядке. Но так даже лучше — значит, я смогу спокойно приступать.       К средине дня я разгреб почти половину бумаг и начал понимать, что этой работы мне точно хватит на дня два, а потом появится куча новой, и так постоянно — идеальная атмосфера для трудоголика. Перед перерывом на обед мне позвонил секретарь шефа и сказал, что тот просил зайти. Я не спеша направился в его кабинет, уже прекрасно понимая, что мне сейчас скажут. В кабинете босса за время моего отсутствия ничего не изменилось, только обычно заваленный стол был сейчас пустым. Поприветствовав меня, босс сразу перешел к делу: — Я так понимаю, бессмысленно спрашивать — выздоровел ли ты, все равно правды не добьюсь, но раз ты так стремишься работать, то вперед. У меня нет больше на тебя сил — не знаю, что происходит в твоей жизни, но я явно тебе не завидую, от нечего делать трудоголиками не становятся. Я лишь кивнул согласно, молча принимая его слова, ведь он был прав — я не просто так стал таким, меня вынудили обстоятельства, которые я слишком слаб, чтобы принять, но и слишком труслив, чтобы покончить с этим. — Так вот, — тем временем босс продолжал, — с сегодняшнего дня ты будешь курировать постройку нового здания, с клиентами ты уже познакомился на коорпоративе перед тем, как грохнуться в обморок. Надеюсь, у вас обойдется без проблем, и все будет хорошо. Не знаю почему, но мне стало страшно — тот главный мужчина мне казался отталкивающим, как будто его взгляд пронзал меня насквозь. Но мне пришлось быстро отбросить от себя эти мысли и погрузиться в работу, чтоб не забыть ни о чем важном.