Синдром Носферату

Время тянулось невыносимо медленно, и Седрик понимал: он не может больше ждать. Да, мистер Хилл узнал, где, скорее всего, держат его сына. Но отчего-то возникли, по его выражению, «совершенно непредвиденные сложности». Сердце противно ныло. Создавалось впечатление, будто внутри крепко засела заноза – не вытащишь, пальцами-то за неё не ухватиться. Всё кругом казалось мёртвым, серым. Шелдон исчез – снова, как тогда. И теперь уже по его вине. А значит… значит, нужно как можно быстрее исправить ситуацию. Вроде бы с той стороны реки тоже можно спуститься к воде? Убедившись, что никто не собирается хлопотать о нём и не заметит его отсутствия, Седрик выскользнул за дверь квартиры друга. Нужно будет постараться, чтобы переплыть реку, но ничего: сейчас юноша готов был переплыть даже океан, лишь бы помочь любимому… Перед глазами всё плыло: парень не мог понять, что с ним вообще произошло. После укуса шея болезненно ныла. Но жутким оказалось не это, совсем не это… Открыв глаза, Шелдон увидел знакомый больничный коридор, только отчего-то тёмный, словно уже наступила ночь. Он в больнице? Если так, то почему стены снова плывут перед глазами? Ах, это сон. Или видение. Что-то в этом роде. Почему-то на стенах мелькают, то появляясь, то исчезая, пятна крови. Её запах наполняет окружающее пространство, болезненно ввинчивается в ноздри, заставляет вдыхать его – снова и снова… А главное – звуки. Монотонный звук срывающихся капель, гулкий шум текущей крови… И крики. Крики, режущие мозг, точно нож – сливочное масло. Всё сильнее хотелось заткнуть уши, чтобы не слышать. Но Шелдон просто шёл вперёд, понимая: так надо. Этот запах – запах промокшего от крови тряпья – он помнил слишком хорошо. Там, впереди, дверь палаты. Из-за двери доносятся те самые, безумные крики. Шелдон осторожно заглядывает в палату – и замирает на её пороге, вслушиваясь в обрывистые разговоры расплывчатых теней, окруживших нечто в центре палаты: - Лекарство действует?.. - Что за чертовщина! Оно должно подействовать, иначе… - … Да не дёргайся ты! Стоит приблизиться – и тени тают, к ним невозможно прикоснуться. Но их голоса не смолкают – напротив, звенят всё громче, всё отчётливее. В центре палаты – койка. На ней свернулось в комочек худое, обнажённое тело какого-то парня. Шаг вперёд – и сердце замерло, чтобы в следующее мгновение рухнуть куда-то вниз. На койке, пахнущей кровавым тряпьём, лежит он сам. Выглядит его двойник жалко – весь в синяках и кровоподтёках, он судорожно хватает ртом воздух. Бледные руки тянутся куда-то вверх. Шелдон наклоняется – и двойник хватает его за волосы, резко притягивая к себе. А в следующий миг он уже сам лежит на койке, понимая, что не может даже пошевелиться. Теперь вокруг него столпились жуткие тени, шепчущие что-то о лекарстве. Они подносят к руке шприц, и по телу разливается холод. Боль. Её слишком много. Из забытья вырывают чьи-то прохладные руки, касающиеся лба, плеч… Тихий голос шепчет: - Пусть она и оставила нас, но мы не бросаем членов своей семьи. Шелдон понимает, что его несут на руках. Уносят из этого страшного места, обняв, как ребёнка. Его, обнажённого, накрывают собственной курткой и несут, крепко прижав к себе, так, что нос утыкается куда-то в ямку между шеей и плечом. Альбинос не видит лица спасителя. Лишь горький, поразительно резкий запах одеколона, смешанный с запахом окровавленных тряпок. Не сразу Шелдон сообразил, что запах преследует его не только во сне, но и наяву. Правда, наяву он оказался не таким острым, как в этом жутком сновидении. Но сильные руки, легко удерживающего его, отнюдь не пушинку, на весу, оказались настоящими. - Что за… - слабо простонал парнишка, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь. Но ему на ухо лишь прошипели: - Молчи. Голос Райнхарда звучал столь сурово, что что-то подсказало Шелдону: лучше не брыкаться. Особенно теперь, когда вампир понимает: Шелдона не обмануть глупыми сказочками. Парнишка даже пожалел, что сразу отказался от тактики «Я тебе верю!»: по крайней мере, раньше этот вампир казался даже ласковым, сейчас же в светлых глазах не виднелось и намёка на прежнюю приторность. Но сейчас эти эмоции не казались напускными. Теперь хоть что-то в этом переворачивающемся вверх ногами мире встало на свои места. - Я пить хочу, - почти просипел Шелдон, понимая, что они не в особняке. Судя по отсутствию окон, коридор находился под землёй. Но где они? И куда его, Шелдона, несут? Если вампир решил теперь избавиться от него, то для чего укусил? Место укуса жутко чесалось, и парень не смог отказать себе в удовольствии почесать шею. Но рука вместо кожи ощутила шероховатый бинт. - Успокойся. Расчешешь – кровь уже не остановится. «Кровь не остановится»… Вспомнив о своём жутком видении, Шелдон вцепился в вампира, что было сил: он боялся упасть. Затем он тихо шепнул, обхватывая Райнхарда за шею: - Я помню, как ты нёс меня тогда. Вампир замер, как вкопанный. На его губах появилась блуждающая полуулыбка, больше напоминающая оскал: - Что ты помнишь? Шелдон, стараясь говорить как можно отчётливее, проговорил: - Больница. И тени… много теней. Они что-то говорили о лекарстве. Причиняли боль. А ты унёс меня оттуда. Ведь это был ты?! Только не ври. В прозрачных глазах вампира промелькнула растерянность. Затем он резко произнёс: - Забудь об этом. Шелдон возмущённо дёрнулся, привлекая к себе внимание Райнхарда: чем больше проходило времени, тем легче становилось двигаться. Он не собирался больше ждать у моря погоды, и потому возмутился: - С какой это стати?! Вспомнил, а тут взять и забыть?! Ты вообще можешь объяснить, с какой стати… Рот бесцеремонно накрыла ладонь вампира, и Шелдон сообразил, что тот с трудом сдерживается, чтобы попросту не отпустить его, швырнув хорошенько об пол. Придя к такому нехитрому выводу, он умолк. Может, пока что и впрямь лучше повременить с расспросами? Коридор закончился: впереди виднелась узкая лестница, ведущая наверх. Поднявшись по лестнице, вампир поставил Шелдона на ноги и предупреждающе шикнул: - Теперь идём, только быстро. Юноша с трудом перебирал плохо слушающимися ногами. Он уже давно перестал понимать, что происходит, и что ему нужно делать в этой ситуации. Альбинос просто пытался плыть по течению, не набив ни одной лишней шишки. Да и что ещё ему оставалось? Куда бежать, если понятия не имеешь, где находишься и зачем тебя куда-то ведут? Неожиданно в тишине ночной улицы раздался жутковатый шорох…