Жить со снейджером.

Драко решил осмотреть комнату, в которой ему предстоит провести чёрт знает сколько времени. Он взлетел вверх по лестнице и очутился в коридоре второго этажа, кивнув декану. В коридоре также царил лёгкий полумрак. Обои зелёные, на стенах бра, от которых исходил мягкий приглушённый свет. Парню это напомнило о гостиной родного факультета, а ещё… о доме. «Да, надо будет забрать вещи. Но позже», — решил он и толкнул «третью справа» дверь. Открывшийся вид заставил Драко немного поморщиться: эта комната не была похожа ни на коридор, ни на гостиную, решённые если не в тёмных тонах, то и не в светлых точно. А тут… Желто-белые обои в мелкий цветочек, мебель светло-коричневая, покрывало на кровати нежно-персиковое, песочного цвета шторы на окнах. На полу, правда, был приятный бежевый ворсистый ковёр, но это не сильно спасало. Драко вытащил палочку, повертел в руках и направил на занавески, мгновенно окрасившиеся в тёмно-серый цвет. От этого в комнате стало немного темнее, что не могло не радовать Малфоя. Решив, что слишком устал для небольшого косметического ремонта, он отправился в душ. Благо здесь у него была своя ванная. Под согревающими, почти горячими струями воды Драко расслабился, опустил наконец напряжённые в последнее время плечи. Когда в небольшой ванной заклубился пар, и стало нечем дышать, он решил, что пора бы уже выходить. В комнате он тут же обрушился на кровать и блаженно прикрыл глаза. Странно, но в доме Снейпа — или Снейпов? — он почти не ощущал той тяжести, которая была с ним всё это время. Он чувствовал себя если не как дома, потому что как раз в Малфой-мэноре на него что-то давило, то как в гостях у хороших друзей, которых у него, надо сказать, не осталось. Кребб с Гойлом женились (не друг на друге, слава Мерлину) и им стало просто не до Драко. У них появились семьи, дети… И, между нами говоря, таких заботливых папочек ещё стоило бы поискать. А может быть, бывший слизеринец сам не хотел обращаться к ним за помощью. Те несколько раз присылали ему письма, связывались по каминной сети, чтобы узнать, как он там поживает вообще? Не надо ли чего? А Драко говорил, что всё лучше не бывает, и обрывал переписку или каминную связь на сей замечательной ноте. Ему было стыдно и обидно, что даже эти его тугодумные товарищи нашли своё место в жизни, не заперлись в родовом имении, жалея себя, а он, блистательный Слизеринский Принц, Драко Люциус Малфой, вот так легко опустил руки. А ведь семьи Винсента и Грега тоже пострадали от войны — их родителей и других родственников отправили в Азкабан. Не совсем ясно, почему они сами избежали этой участи, но говорят, что к этому приложил руку Герой Всея Магической Британии. Впрочем, как и в случае с Драко. Только причины таких поступков остались неизвестны. Просто Герой сказал — и их не забрали. Жаловаться не на что. Со временем бывшие однокурсники стали реже связываться с ним и не делали этого с тех пор, как Малфой запустил в возникшую в камине голову одного из них бутылкой. Не сказать, чтобы Драко жалел, но, по его мнению, они как-то быстро от него отказались. Забини буквально на следующий день после окончания Второй Магической уехал из страны вместе с матерью. Кажется, в Италию, к родственникам. Последнее, что Драко о нём слышал — это то, что тот женился на дочке какого-то богатого сеньора. Слизеринец только закатил глаза, узнав, что Стелла Забини вышла замуж за отца новоиспечённой снохи. Мистер и миссис Малфой ещё с четвёртого курса запланировали женить Драко на одной из сестёр Гринграсс — Дафне или Астории. Обе из хорошей семьи, блондинки. До шестого курса Драко встречал сестёр на приёмах и одинаково раскланивался перед ними обеими. Выбирать из них двоих ему не хотелось — он попросту их не различал. Ну, почти. Та, что повыше и у которой волосы чуть длиннее — Дафна. Он помнил это только потому, что Панси из ревности когда-то сделала так, чтобы волосы мисс Гринграсс сбились в жуткие колтуны. Паркинсон тогда жутко радовалась и отпускала ехидные замечания по этому поводу. А потом как-то так случилось, что Драко решил, что его женой будет Астория. Хрупкая, миловидная блондинка с почти прозрачными голубыми глазами. Он хотел, чтобы у их сына были её глаза — похожие на льдинки. У Дафны же глаза были тёплые, шоколадные… И навевали ассоциации с Мелкой Уизли. Наверное, поэтому он и выбрал младшую — Асторию. Других причин не мог определить для себя даже он — Драко почти не знал девушек. Рассказы родителей и редкие светские беседы не в счёт. Тогда, на шестом курсе, свадьба казалась ему куда менее важной, чем задание Лорда. «Называй меня Тори», — с улыбкой предложила девушка, когда наследник Малфоев сделал ей предложение. Оба понимали, что по сути это была сделка, а не союз по любви. Скорее, симбиоз двух богатых чистокровных фамилий. И, тем не менее, блондинка зарделась и её губы тронула не холодная светская, а настоящая смущённая улыбка. Драко нервничал, хотя и выглядел спокойным. Даже смотрел как всегда — с прохладцей. Он чувствовал себя, будто выступает перед всей школой с каким-то докладом. Его не покидало чувство, что всё это жуткий фарс и родители уже наверняка года два назад решили, как назвать будущих внуков. Но притронулся губами к дрожащим пальчикам будущей жены, а затем — к её запястью. И наверное, у них что-то могло получиться, если бы не Вторая Магическая и не то, что Гринграсс быстро подыскали младшей дочке более перспективного мужа, чем разорённый Малфой, которого ко всему прочему могли забрать в Азкабан за принадлежность к Пожирателям Смерти. Панси Паркинсон несколько раз связывалась с ним по каминной связи, с фальшивой жалостью в голосе предлагая помощь. Видимо, не простила намечавшийся союз с Гринграсс. А потом она начала вешаться ему на шею, будто они снова были в Хогвартсе. Драко никогда не нравилась Панси. Как подруга она его вполне устраивала, но в качестве девушки он её не представлял. И не хотел. Но в один из промозглых вечеров в родном Малфой-мэноре они переспали. Выпили слишком много и... Ну или много выпил только Драко — он, собственно говоря, не помнил точно. А на следующее утро он проснулся на ковре в гостиной: под головой платье Панси, вокруг — несколько бутылок вина, на деревянном столике с резными ножками — тарелка с заветревшимся сыром. На его голой груди — бывшая однокурсница. Чёрные волосы до плеч спутались, и она, кажется, тоже голая — это единственное, что он заметил. Сверху на них лежала чёрная тёплая мантия. Должно быть, Панси позаботилась. Драко собрался снова погрузиться в сон, ну или на худой конец встать и поискать немного антипохмельного зелья, потому что голова болела нещадно, но девушка зашевелилась и подняла на него заспанное лицо. Чёрные волосы свободно обрамляли симпатичное личико с чуть курносым носиком, милыми пухлыми щёчками и бледно-розовыми губами. Бывший слизеринец признал, что когда Паркинсон не усмехается и такая вот расслабленная, то вполне ничего. — Доброе утро, — с хриплым ото сна голосом улыбнулась она, чуть приподнявшись над парнем. Его взгляд непроизвольно скользнул по её оголившейся груди. — Доброе, как же. — усмехнулся Драко и обвёл ладонями линию её плеч. Панси зябко передёрнулась и сморщила носик. — У тебя так холодно... Не возражаешь, если я разожгу камин? — она заправила за ухо прядь, в тусклом свете пасмурного английского утра неярко блеснула серёжка с прозрачным камушком. Дождавшись кивка, девушка встала и, завернувшись в мантию, подошла дивану, на котором лежала комком одежда слизеринца. Порывшись в ней немного, она нашла свою палочку, брошенную туда за ненадобностью вчера. Она направила палочку на камин: «Инсендио!». В нём заплясали языки пламени, и в комнате как-то сразу стало уютнее. Панси поплотнее закуталась в мантию и кинула Драко его рубашку. — И брюки заодно, Панс. — попросил Драко, поднимаясь с пола и застёгивая рубашку. Панси фыркнула и швырнула ему и их. Несколько минут они молчали. Драко одевался, Панси смотрела на него. Оба ждали, когда от камина станет теплее, а Малфоя настигла ужасающая мысль, что антипохмельное кончилось.