Забота Великого

В последнее время жизнь России кардинально изменилась. Нет, ему не упал на голову еще один метеорит или что-то в таком же духе. Проблема была в Пруссии, то бишь Калининградской области, то бишь Великом Гилберте Байльшмидте. И дело было в том, что этот самый Великий свихнулся - помешался на заботе о Брагинском. Все началось после того злополучного дня, в который Украина пыталась напоить Ивана рыбьим жиром. Тогда Гилберт вернулся домой, сияющий, как бляха на солдатском ремне. Он гордой походкой прошествовал на кухню, где Россия уминал уже вторую по счету тарелку гречки с молоком. - Иван, - позвал Байльшмидт, усаживаясь рядом. - Как твое самочувствие? Иван чуть не проглотил ложку, полную гречки, которую в тот момент как раз засунул в рот. В каком лесу сдох последний мамонт, если Пруссия интересуется самочувствием России? - Не жалуюсь, - настороженно произнес Брагинский. Последующий диалог только усилил его подозрения и опасения по поводу психического здоровья нынешней Калининградской области. - Точно? - Ну, да. - Может, слабость есть? - Да нет, не замечал. - А, может, тошнит? - Гилберт, я съел две тарелки гречки! О какой тошноте ты говоришь? - Э... а... ну... тогда, может, кишечник? - Кол-кол, Гил, не вынуждай меня применять кран... - Ладно, молчу-молчу. Подумаешь, уже и поинтересоваться нельзя. Сначала России нравилось такое пристальное внимание к своей персоне, но потом оно стало напрягать, потому что Пруссия не отходил ни на шаг со своими вопросами: - Иван, а может, температуру измерим? - Точно мигрени нет? - Сердце не колет? - Все. Нормально, - отчеканил Россия, когда Гилберт в очередной раз спросил про давление. - Правда, со мной все хорошо. А вот с тобой, похоже, нет. Может, это... того... к психологу? Или сразу к психиатру? - Эй, не держи Великого Меня за дурака! - оскорбленно воскликнул пруссак, но поспешил ретироваться. За свою длинную жизнь ему уже много раз доводилось испытывать на себе силу русского гнева в полной мере. Больше не хотелось. *** Последующие два дня Пруссия ходил мрачнее тучи. Его план безнадежно сдавал позиции, это начинало раздражать. Русский оказался тем еще крепким орешком. "Ничего, капля камень точит" - ухмылялся пруссак своим мыслям. Иногда он задавался вопросом: на кой черт, собственно, вообще сдалась эта идея с мармеладом? "Естественно, из-за территорий и собственного благополучия" - успокаивал себя Байльшмидт. Эта мысль грела не хуже обогревателя зимой. "Ну-ну, как же. Этой сказочкой ты смог облапошить Людвига, но себя-то не обманешь. Признайся уже, что Иван тебе нравится - и дело с концом" - ехидно шептал голосок в голове Пруссии. "Мне? Нравится русский? Смеешься, что ли? Кому вообще нужен этот Россия? Разве что, Беларуси. Он же придурок. Большой, высокий, крепкий, симпатичный... русский... медведь... Вот черт!" Внутренний голос торжествующе рассмеялся. "Подумай на досуге над моими словами". И замолк. *** - ...ил! Гил! - Иван уже несколько минут пытался дозваться до своей области, но натыкался на нечитаемый задумчивый взгляд. - Немцы проигрывают! - воскликнул он, уже ни на что не надеясь. - Что? Как немцы проигрывают? Где?! - встрепенулся Гилберт. - Каждый раз срабатывает, - довольно засмеялся Иван. Они сидели в гостиной, отдыхая после тяжелого дня. Россия недавно вернулся с работы и теперь, расположившись в кресле с книгой в руках, позволил себе расслабиться. Пруссия же сидел напротив него на диване. Голова его снова была занята поиском способа передачи Брагинскому мармелада без риска для собственного здоровья. После тщательного обдумывания нарастающей проблемы он решил, что к русскому напролом нельзя - можно и краном по голове получить. Значит, нужно действовать хитростью. - Очень смешно, - закатил глаза Гилберт. - Чего звал-то? - Мне вот что интересно: куда это ты так стремительно пропал, когда я болел? Байльшмидт от неожиданности чуть не прикусил себе язык. Уж чего-чего, а такого вопроса он точно не ожидал. И соврать не получится - у Ивана на ложь особая "чуйка". Каким-то образом ему всегда удавалось распознать, обманывает его Пруссия или говорит правду. - Домой я ездил, домой. Сам же ворчишь все время, что делами не занимаюсь. А потом с Вайс случайно встретился, посидели немного. Она, кстати, привет тебе передавала, - Гилберт недовольно сложил руки на груди, всем своим видом спрашивая: ну, что, доволен? - Ах, вот как, - наигранно обиженно вздохнул Россия. - Пока я тут болел, он там с девушками прохлаждался. А за привет спасибо, - добавил он уже обычным голосом. - Во-первых, с девушкой, а не с девушками, - фыркнул Пруссия. - А во-вторых, - красные глаза подозрительно прищурились. - Ты что, ревнуешь? - Ни в коем случае, - Брагинский улыбнулся. - Наоборот, мне людей жалко. Не у каждого есть такое терпение, как у меня, и такой же опыт общения с тобой. Неподготовленный ум может не выдержать такой пытки. - Да иди ты! - в него тут же полетела маленькая декоративная подушка, а потом раздался дружный смех. Разработка нового плана откладывалась на неопределенный срок.