Отомстить

      Просыпаюсь из-за адской боли в горле. Из меня начинает вырываться громкий сухой кашель. Мне плохо, безумно плохо. Пытаюсь дотронуться до горящего лба — температура держится возле тридцати-девяти градусов. Тело ломит, кости словно специально выкручивают. Каждое моё движение даётся мне с большим трудом. Снова кашляю, задыхаясь от боли в грудной клетке.       Поднимаюсь, а затем присаживаюсь на край кровати, свесив ноги над прохладным полом. Меня пробивает озноб, голова немного кружится. Однако, болеть — совсем неприятное чувство. Откидываюсь спиной на кровать, затем снова сажусь. Завернувшись в тёплый мягкий плед, который запрещает мне снимать его с себя, поднимаюсь, что удаётся мне не сразу. Ступаю ногами по холодному полу. Оглядываю взглядом комнату: Стива нет. Чудно.       Выхожу в кухню автобуса. Стив спит на маленьком потёртом диванчике, с вернувшись калачиком, еле как умещаясь на этом крохотном участке. Он с головой укрылся одеялом и, оказывается, оставил мне плед, который гораздо теплее согревает. Внутреннее «я» взяло это на заметку. Автодом стоит на месте, из комнаты Джея доносится храп, дверь открыта. Волей-неволей заглядываю туда, увидев, как парень сжался в комок на полу, а Молли вытянулась на кровати. Улыбаюсь — это так похоже на семейную пару. Прикрываю дверь комнаты Джея и следую в комнату солиста. Женское любопытство даёт о себе знать, заставляя меня открыть дверь.       В комнате, на удивление, не застаю Алекса. Прохожу дальше: здесь пахнет солистом. Вещи не разбросаны, как у Стива, а напротив, аккуратно лежат на своих законных местах. Три гитары находятся в углу комнаты. На одной из них нахожу многочисленное количество автографов, среди них «Coldplay». Цветные виниловые наклейки полностью усеяли инструменты. Поднимаю с пола небольшой свёрнутый листок бумаги: оказалось, чей-то номер телефона: «Брайан — наркотики. 1-888-236-8386». Долго смотрю на визитку, затем кладу её себе в карман, на всякий случай. Наслаждаюсь ароматом в комнате — чисто мужским запахом. Кровать бережно заправлена, тёмно-синее покрывало немного помялось, но и это не портит чувство уюта в комнате. На стенах многочисленные плакаты популярных рок-групп. На прикроватной тумбе стоит кружка солиста с недопитым в ней чаем: он ещё не успел остыть.       Выхожу из комнаты и только сейчас замечаю спущенную лестницу с крыши автодома. Люк открыт. Мне приходится избавиться от пледа, чтобы подняться без приключений. Как я и думала, солист сидит на крыше спиной ко мне и рассматривает утреннюю зарю, раскуривая джойнт. Подхожу к нему, присаживаюсь рядом, а Алекс молча протягивает мне сигарету. Меня пробивает озноб, на улице совсем не тепло. Время близится к сентябрю. Ветер играет с моими розовыми волосами, уже не такими яркими, как раньше. Начинаю глубоко кашлять, из-за чего сигарета выпадает из моих рук, а Алекс с беспокойством разглядывает меня. — Что с тобой? — спрашивает он. — Не говори мне, Глория, что ты решила заболеть. — Нет, я не заболела, — отвечаю я, сжимаясь от холода, поджимая ноги ближе к себе. Едкий кашель снова предательски меня выдаёт. — Сколько времени, Алекс? — Половина седьмого утра, — он продолжает на меня пялиться ястребом, затем внезапно дотрагивается рукой до моего лба, так, что я не успеваю оттолкнуть его. — Господи, ты же вся горишь! — восклицает он, затем вскакивает. — Немедленно поднимайся! Я подчиняюсь, ведь не могу сделать иначе. — Спускайся, — произносит он тоном наставника. — Алекс, ей богу, со мной всё в порядке. Это обычная простуда, — говорю я, следуя за ним в его комнату, но он даже не слушает меня. — Алекс! — Глория, помолчи, хорошо? — он берёт меня за руку и заводит в спальню, не закрывая дверь. — Надень это, — протягивает мне свою шерстяную тёплую кофту. Она так приятно пахнет мужским одеколоном. Затем солист открывает тумбочку, долго копается в ней и, наконец, достаёт маленькую коробочку. Присев на кровать, он открывает её: в ней огромное количество пакетиков с наркотиками и бесчисленное количество презервативов. Я закатываю глаза. Со дна он достаёт ещё какие-то богом забытые таблетки, оказывается, лекарство для понижения температуры. Молча протягивает мне две таблетки. — Алекс, я не буду пить таблетки, — но он не опускает руку, выжидающе смотря мне прямо в глаза. — Нет, — но он не пробиваем. — Чёрт с тобой. Беру с его рук таблетки, затем иду в кухню, ожидая, что он останется в комнате, но нет — следует за мной. Наливаю в бокал воды: Алекс сложил руки на груди и наблюдает за мной. С ярым недовольством проглатываю таблетки. — Теперь ты идёшь в свою комнату и ложишься спать, — он строго смотрит на меня, направив указательный палец в сторону моей обители. — Но я не хочу спать. — Идёшь в комнату и ложишься спать. Я сейчас принесу твой плед, — я всё же стою на месте, просверливая его взглядом. — Быстро, Глория, не вынуждай меня идти на крайние меры, — Алекс сжимает кулаки. Нет, ну он адекватный вообще? — Бог мой, да пожалуйста! — разворачиваюсь на пятках и бреду в комнату. — И надень носки. — И надень носки! — передразниваю я солиста.       Вытаскиваю из кармана визитку с номером «Брайана — наркотики» и кладу на тумбу. Надеваю свои самые тёплые носки с изображением маленьких Микки-Маусов на них и откидываюсь на кровать, разглядывая потолок. Алекс бесцеремонно входит в комнату, укрывая меня своим синим одеялом, а сверху и моим пледом — теперь я в полном заточении. — Мне жарко, — бурчу я, но Алекс только усмехается. — Алекс, я не больна, это пройдёт через пару дней. — А если я тебя как следует полечу, пройдёт сегодня же, — смеётся он, затем я вижу, как его взгляд падает на тумбочку. — А эту мощную игрушку я возьму с собой, не против? — он кладёт визитку Брайна в карман чёрных брюк. — Спокойной ночи, крошка. Он выходит, дверь закрывается. 14:07 pm.       Открываю глаза из-за того, что кто-то слегка толкает меня за плечо. Оказалось — Алекс. — Добрый день, Глория, выспалась? — я удовлетворённо киваю головой. — Тогда выпей это, — он протягивает мне кружку с чаем. Я пробую на вкус — он чудесен. Чувствуются нотки мелиссы и малины, и даже мёда и мяты. — Очень вкусно, спасибо, Алекс, — благодарно отвечаю я, делаю глоток и прикрываю глаза от удовольствия. — Отдыхай и выходи к нам, Молли приготовила обед, — Алекс покидает моё пространство.       Автодом мчится где-то степи, лишь вдалеке встречаются одинокие холмики. Замечаю, как ветер наклоняет ветви деревьев, и сильнее закутываюсь в плед. Неужели, действительно холодает? Мне не верится. Быстро оцениваю своё состояние: горло болит, но не так уж и сильно, кашля не замечаю, лоб — холодный, лишь нос слегка заложен, но это я вполне смогу пережить. Оставляю кружку с чаем на тумбе, плед небрежно бросаю в изножье кровати и, поднявшись, выхожу из комнаты. Молли сидит за столом: её пальцы в клубничном джеме, а тарелка пуста. — Привет, Глория. Алекс сказал, ты заболела. Как твоё самочувствие? — беспокойно посмотрела на меня девушка. — Всё в порядке, он здорово вылечил меня. — Хочешь перекусить? Я испекла блинчики, — улыбается она, затем, откинув тёмные волосы с лица, повторяет, — будешь есть? — Конечно, не откажусь, — ответила я девушке и собиралась уже взять тарелку, как она опередила меня. Я удивлённо смотрю на Мол. — Позволь, я поухаживаю за тобой, ведь ты болеешь, — я широко улыбаюсь: мне приятно чувство того, что ты кому-то небезразличен и о тебе хотят заботиться.       Я застёгиваю кофту Алекса, так как снова чувствую неприятный озноб, затем присаживаюсь за стол и изредка поглядываю в окно, наслаждаясь неизвестностью нашего маршрута.       Девушка ставит передо мной чашку горячего кофе, но, увы, я не могу почувствовать сказочный аромат бодрящего напитка, ведь нос мой заложен. — Приятного аппетита, — произносит Молли, оставив передо мной тарелку блинчиков. Макаю краешек блинчика в джем и откусываю кусочек. Он словно тает во рту. Я блаженно вздыхаю, наслаждаясь вкусом. Кажется, будто я не ела больше недели. — Очень вкусно. Кто научил тебя так готовить? — интересуюсь я, делая глоток обжигающего кофе. — Мне приходилось самой учиться. Матери рядом не было, а я в ней нуждалась, и чтобы выжить училась готовить. — Ты скучаешь по своей матери? — Знаешь, как бы плохо я к ней не относилась, но я всё-таки люблю её… да, конечно скучаю. Как иначе, ведь я плоть от плоти её, не получается по-другому. А ты по своей? — Не знаю. За ней сейчас присматривают врачи и Фред. Это брат моего отца. Она хочет забыть меня и начать жить снова. Больно слышать слова от собственной матери: «У тебя своя жизнь, а у меня своя». Но она остаётся моей мамой. Да, я люблю ее. — Глория, тебе столько пришлось пережить, не понимаю, как ты это терпишь, — девушка похлопала меня по плечу. — Знаешь, я сама не знала раньше, как могу столько вытерпеть, но я всё-таки научилась выживать, — улыбаюсь я, чтобы ободрить девушку. — Всё в порядке, я справлюсь. — Мне бы твою выносливость, — смеётся девушка. — Хочешь, пройдёмся по магазинам вечером? Джей сказал, что сегодня мы остановимся в более менее оживлённом городе. — С деньгами туго, Молл. На что мы пойдем? — На моей карточке оставалась небольшая сумма, на еду должно хватить. — Хорошо, тем более, холодильник становится пустым. Девушка улыбается, затем относит тарелки в раковину. — Алекс предложил сходить в клуб, ты как, за? — говорит она мне. — Не уверена, что пойду, плохо себя чувствую, но дам тебе знать если что-то изменится, — я прочистила горло. — Отлично, — она снова улыбается, но затем меняет своё выражение лица на более строгое. — А теперь тебе нужно прилечь. Я закатываю глаза. — Сначала Алекс, теперь и ты ещё? — бурчу я. — Не хочу лежать ничего не делая. — Просто мы заботимся о тебе. Глория, давай, я не хочу, чтобы тебе было хуже.       Я молча поднимаюсь и ухожу в свою комнату. Прикрываю дверь и уже собираюсь лечь на кровать, как вижу интересную картину: Стив заходит в нашу спальню и начинает собирать свои вещи. Из его рук всё выпадает, я хочу засмеяться, глядя на это, но всё же сдерживаю недовольную гримасу. — Чёрт, — ругается он, когда в очередной раз из его рук выпадает футболка. — Что это значит? — спрашиваю блондина. — Ты же не хочешь меня видеть, вот я и переезжаю, — усмехается он. — Тебя же так воротит от меня. — Что ты несёшь? — я удивлённо смотрю ему в глаза, а он подходит ближе. — Пусть моё место займёт Алекс, ведь он так заботится о тебе, — он снова усмехается. — Счастливо оставаться, КРОШКА — ГЛОРИЯ, — он произносит последние слова с таким лицом, будто весь его обед сейчас выйдет наружу. Музыкант удаляется и закрывает за собой дверь. — Боже, — произношу я и снова укладываюсь на кровать. — Ощущение, будто поговорила с ребёнком. — Аналогично, — Стив заглядывает в комнату и тут же закрывает дверь.